На вторых ролях, или Экзамен по спасению принцессы (СИ) - Пашнина Ольга Олеговна - Страница 32

• Предыдущая
• 32/44
• Следующая

— Мам…

— Ладно, — она тяжело вздохнула, будто что-то почувствовав. — Подожди полчаса, хорошо? Я приведу его. Но никому ни слова.

Смиль придет. Поговорит со мной, быть может, обнимет, и даст немного поспать. Я не понимала, почему рядом с этим мужчиной кошмары меня совсем не мучили. И почему так хотелось, чтобы он был рядом, пусть какая-то частичка меня и ненавидела его за все, что он сделал.

Минуты медленно текли, заставляя меня дрожать все сильнее. Я дико боялась уснуть, боялась того, что в следующий раз не сумею вырваться из того ужасного места с сумасшедшей девушкой.

Двери тихо открылись. Я ожидала увидеть маму, но вошел только Смиль. Сил кидаться ему навстречу не было, но я понадеялась, что на моем лице промелькнули хоть какие-то искорки радости при его появлении.

— Привет, — пересохшими губами прошептала я.

— Элвин? — Смиль выглядел удивленным.

На скуле, там, куда ударил отец, образовался приличный кровоподтек. Сердце сжалось от жалости.

— Что случилось, рыжая? — он сел прямо на пол, возле моего кресла. — Твои же родители друг друга поубивают, если Кэдерн застанет меня здесь утром.

— Можно ты здесь останешься? На ночь?

Мне не хотелось думать, как я уговорю мама, отца и Смиля на то, чтобы он здесь навечно поселился. А без него, кажется, спать не смогу…

— Конечно, можно. Пойдем что ли, на кровать. В кресле не поместимся.

Я чувствовала, как больно глазам от этого дикого недосыпа. И как даже немножко подташнивает, когда я нахожусь не в лежачем положении. Кажется, дело серьезное. Едва голова коснулась подушки, свет потух, и остались лишь несколько свечей. Рука мужчины скользнула под рубашку и замерла на животе, чуть поглаживая.

— Ты расскажешь мне, что с тобой происходит? — спросил Смиль, свободной рукой перебирая мои волосы.

— А ты? Расскажешь, почему для тебя так важно отомстить маме?

— Я уж и не знаю, что важно, — произнес он. — В последнее время…месть побледнела в сравнении с тобой. Я думал, что получу шанс сделать больно Кэду, а получил в жены тебя. И, кажется, выбор очевиден…

— Но все равно. Я хочу знать, что между вами происходит.

— Расскажу. Позже. Спи.

Я вдруг вспомнила, что отец приказал его не кормить…

— А ты есть хочешь? Давай, я сбегаю, скажу, чтоб принесли!

Он силой уложил меня обратно.

— Спи, рыжая. Я сам разберусь.

— Ты не уходи только, — я перевернулась на бок и спрятала нос в подушки.

— Не уйду, — тихо хмыкнул мужчина.

И убрал волосы с моей шеи. Я замерла и насторожилась. Мне нравились его прикосновения, но не нравилось то, что он видит шрамы.

— Все еще стесняешься? — послышался тихий и какой-то слишком спокойный вопрос.

— Ага, — вздохнула я.

Теплые ладони скользнули по спине вниз, стаскивая рубашку. Губы ласкали шею, чуть прикусывая кожу.

— Что ты делаешь? — пробормотала я, пытаясь не расслабляться под этими дико волнующими прикосновениями.

— Успокаиваю тебя, — ответил Смиль. — Не получается?

— Не очень, — простонала я, закусывая губу.

— Ну, ладно. Тогда повернись ко мне.

— А что ты будешь делать? — подозрительно спросила я.

Смиль, не дожидаясь, пока я соизволю подчиниться, сам перевернул меня на другой бок и убрал волосы с лица.

— Как мне убедить тебя в том, что ты красивая?

— Зачем меня убеждать?

— Потому что мне не нравится то, что ты стесняешься. И вообще, твои комплексы видно невооруженным глазом.

— Мне восемнадцать, — напомнила я. — У меня должны быть комплексы.

— У твоей матери в восемнадцать не то что комплексов — совести не было!

Я рассмеялась. Из уст Смиля эти слова звучали действительно смешно. Совесть…нашел о чем рассуждать.

— Элвин, — он отбросил в сторону мою рубашку и прижал меня к себе, не давая и возможности пошевелиться. — Засыпай. Утром потребую рассказ о том, что с тобой происходит. Подробный и честный. И мы вместе подумаем, как решить эту проблему, хорошо?

Я подняла глаза, но он смотрел на что-то позади меня. В окно что ли?

— Тихо, — он не дал мне повернуться. — Спи.

Когда я все-таки закрыла глаза и уже начала проваливаться в сон, я услышала, как Смиль что-то шепчет. Мне почудилась вспышка, озарившая комнату, но, быть может, это уже начинались сны. На редкость приятные.

— Смиль! Смиль! Смиль! — я вскочила и орала, захлебываясь слезами.

В первое мгновение мне показалось, что он ушел. Но потом я заметила мужа, сидящего в углу, в кресле. Он что-то читал.

— Элвин! — мужчина моментально оказался рядом. — Что такое?! Леарис, что?!

Я помотала головой, не решаясь сказать, но надеясь, что он меня обнимет, или погладит.

— Элвин, девочка, не плачь. Что тебе приснилось? Не бойся.

Потребность задать вопрос, который меня мучил, достигла апогея. И даже его спокойный, уверенный тон не ослабил этого чувства примитивного страха, появившегося после кошмара. Кошмара, который я увидела впервые и который был не таким, как все, мучившие меня ранее. Кошмаром, так похожим на реальность.

— Ты ведь не сделаешь этого?! Никогда не сделаешь, да?! Скажи мне!

Я слышала свои слова словно со стороны, одной частью понимая, что говорю бессвязно, а другой желая услышать ответ как можно скорее.

— Чего не сделаю, Элвин? — он не понимал, разумеется, не понимал, что меня мучает.

— Поцелуй меня…

Он привычно усмехнулся. И покачал головой.

— Нельзя. Ты почти ребенок.

— Зачем тогда женился? — обиженно протянула я.

— Элвин, что тебе приснилось?

— Поцелуй. Пожалуйста.

Наверное, я была убедительна. Или обнажена, что тоже могло склонить чашу весов в мою пользу. Он поцеловал меня. Не так, как я хотела, но все равно, легкое и теплое касание губ вызвало бурю эмоций, ни одна из которых не граничила со страхом.

— Все. Поцеловал. Успокоилась? — спросил он, требовательно заглядывая глаза.

Я нахмурилась. Хотелось еще.

— Нет. Скажи, что не сделаешь этого! Пожалуйста!

— Хорошо, хорошо, не сделаю. Никогда и ни за что, — мне показалось, Смиль закатил глаза.

— Я боюсь боли. Очень, — а вот это признание далось нелегко.

На миг он нахмурился, не понимая, о чем я. А потом отстранился неприлично далеко, убрав руки и лишив меня приятно пьянящего чувства безопасности. Разве можно было спрашивать о боли того, кто такие чувства мог дарить?!

— Эй, я не собираюсь делать тебе больно. Тебе это приснилось? Любимая…

Руки вернулись, а вместе с ними — он, обнявший, практически подмявший под себя. Я заглянула ему в глаза, пытаясь понять, что же он там прячет, за этой идиотской маской грубости. И послушно позволила ему лечь между моих бедер, слегка покраснев. По привычке я закусила губу.

— Любимая? Я же ребенок.

— Ты любимый ребенок. Все, прекрати плакать. Давай, успокаивайся, — он вытер мои слезы и подложил мне под голову подушку.

— Назови еще раз.

— Любимая. Любимая. Любимая.

Я слишком много уже ему сказала. Слишком многим поделилась и слишком многим собиралась поделиться. Еще одно признание решить ничего не могло. Я всегда доверяла свою жизнь в чужие руки, мне не хватает маминой силы характера. Может, оно и не плохо.

— Если ты меня предашь…если все это окажется очередным этапом мести моей маме, я не переживу. Я слабая. Я, наверное, просто перестану дышать.

— Не перестанешь. Я тебе помогу. Все будет хорошо. Засыпай.

Засыпать в такой позе? Он шутил что ли?!

— Не уходи, — попросила я, медленно проводя руками по его спине.

— Куда ж я от жены уйду?

— Я тебе еще не жена. Супружеский долг…или как его там, не выполнен.

— За мной не заржавеет. Но не сегодня.

— Что это значит? Ты сделал выбор? Лучше остаться со мной, чем что-нибудь мне сделать и отомстить маме?

— Я не собирался тебе ничего делать. Но вот остаться с тобой…Элвин, это жестоко. Ты можешь найти себе хорошего парня, создать крепкую семью. Глупо привязывать тебя ко мне. За душой ничего, ни дома, ни денег, возраст явно не юный, темное прошлое, ненависть с твоими родителями…

• Предыдущая
• 32/44
• Следующая