Властители льдов (СИ) - Романова Марина Николаевна - Страница 41

• Предыдущая
• 41/103
• Следующая

— Я спрошу, чего ты хочешь, принцесса? — несколько холодно, поинтересовалась я.

Иола в нерешительности замерла, не дойдя до меня нескольких шагов. Как-то испуганно отвела взгляд в сторону.

— Ты, первый мужчина, который обращался со мной, ни как с принцессой или с женщиной, а как с человеком, — тихо сказала она. — Ты не давал мне спуску в моих ошибках, ты спас меня, оказавшись самым сильным и смелым, и я…

— Послушай, я…

— Не перебивай меня, пожалуйста… — в нерешительности, замолчала она. — Мне ненавистна сама мысль о предстоящем замужестве за этим мужланом. И, я, хотела… То есть, подумала, что… вот, — сказала она протягивая мне красный платок сложенный в несколько раз.

Не вполне понимая, что она там надумала, без какой-либо задней мысли, приняла её дар. Иола выжидающе смотрела на меня. Её взгляд был не требовательным, но просящим. И решив, что стоит посмотреть, что такое она мне дала, медленно развернула края платочка. Белоснежные лучи полной Луны, высветили такой же нежно белый цветок Э'куры, лежащий на ярко алой ткани. Стоило мне увидеть это, как я похолодела от макушки до пяток. И, тут же, подняла взгляд на принцессу.

— Прошу тебя, — с мольбой в голосе, сказала она. А меня от её слов прошиб холодный пот. — Я прошу тебя быть им, — посмотрев на цветок в моих руках, дрожащим от волнения голосом, сказала она.

Прекрасно осознавая, что после того, что я скажу ей, я стану для неё единственным и самым верным врагом, я так же ясно поняла, что эту ситуацию нельзя пускать на самотек. При всем моем желании, я бы просто не смогла выполнить её просьбу. Хотя, в чем-то, могла её понять. Ей, как и любой женщине, хотелось быть с тем, кто смотрел бы на неё, как на равную. Мы были практически ровесницами, а молодой Дэй, должно быть, представлялся ей хорошим, сильным воином, который разглядел за её положением, человека. В постели с которым, она смогла бы почувствовать себя любимой, пусть единожды, пусть и не с тем, о ком мечталось, но и не с тем за кого принуждали выйти.

— Прости, — тихо прошептала я, протягивая цветок ей обратно.

Иола замерла. Казалось, внутри этой девушки поднялась настоящая буря, что сейчас просто вымораживала её изнутри.

— Ты отказываешь? — тихо спросила она, не в силах скрыть неожиданно заблестевшие в ночи глаза.

— Твой цветок предназначен не мне, — тихо прошептала я, боясь своим голосом нарушить ту хрупкость, что мешала пролиться первым слезам принцессы.

Сейчас она казалась такой беззащитной, маленькой девочкой. Хотелось прижать её к себе крепко крепко, позволить ей быть самой собой, оплакивая её горе. Всё ещё держа в одной руке платок, я взяла свободной, кисть её руки. Принцесса не сопротивлялась.

— Давай, поговорим? — предложила ей, уводя чуть дальше от любопытных взглядов слуг.

Она молчала, смотря куда-то сквозь меня.

— Не молчи, Иола, нужно поговорить, — вкрадчиво, сказала я.

— Я хотела, чтобы ты сделал это для меня, — через какое-то время, сказала она упавшим голосом. — Хотела, чтобы хотя бы что-то в этой жизни зависело от меня. Понимаешь? Хотя бы что-то!

Мы разговаривали долго. Иола, неожиданно раскрывалась совершенно с другой стороны. И не принцесса была в эту ночь перед моими глазами, а девочка, которая считала, что оказаться на севере — это худшая кара, что могла быть ниспослана свыше. Я видела то, как она внутренне содрогается от одной мысли о предстоящем замужестве, и мне, становилось, её жаль в эти моменты. Но, вмешиваться в ход вещей, я тоже не представляла себе возможным. Ведь, разве не стоит это того, что Кельм, Олаф, Стефан, все остальные, не предназначенные самой природой к бессмертию, вернуться к нормальной жизни? И, порой, можно ведь найти что-то хорошее, казалось бы, в самой безвыходной ситуации. Попытаться её изменить для себя, но оставить прежней для остальных. Быть может, и ей следовало посмотреть на северян под другим углом, попытаться увидеть в Брэйдане то, что видела я… Это был не тот вопрос в котором я разбиралась хорошо и не тот вопрос, в котором мне хотелось бы помогать. Но, разве могло быть иначе? Возможно, это от меня и требовалось.

Когда я уходила, Иола оставалась стоять на берегу ручья. Её энергетический фон вернулся в норму, и сама девушка выглядела более спокойно. Она смотрела мне в след, и влажные дорожки на её щеках, серебрила луна.

Когда Дэй скрылся в зарослях джунглей, маленькая принцесса ещё долго смотрела ему вслед. Сначала, её взгляд казался каким-то потерянным и тусклым, ей было искренне жаль, что он отказал. Это было бы куда проще, получи она его согласие. Но, поздно было отступать, после того, какие последствия были у данного ей согласия. Не здесь и не сейчас, много раньше. Когда, она сказала 'да', тому человеку, что обещал избавить её от замужества, она не могла и подумать, к каким событиям это приведет. А, всего-то и нужно было, надеть глупый медальон.

Иола решительно встряхнула головой, поворачиваясь спиной к растущему позади неё лесу, и тихо сказала:

— Не хочешь, значит? И, я не хочу…, — сказала она, сжимая в крохотной ладошке маленький серебряный кружок, что на тонкой веревочке носила она под своим кимоно.

Одинокая слеза скатилась по щеке девушки, находя знакомую дорожку от уже пролитых. Нет, она была честна с Дэем, не полностью, кое-что она не договорила, но ни перед кем она прежде так не открывала душу. А, это уже было много. Её сердце иногда самой Иоле казалось бездонной пропастью, где были намешаны секреты, интриги, горе, разбившиеся мечты, много чего ещё, но самый главный её сундучок, хранился на самом дне души. И берегла в нем Иола, свою волю. Волю к жизни, к самостоятельности, свободе и готова была отдать за это очень и очень многое.

— Значит, будет по-другому, прости меня Боже, я хотела иначе…

Ни Дэй, ни сама Иола, в этот момент не очень хорошо представляли, что такое щит северян. Как и то, что чтобы не происходило под его пологом, это не станет лишь тайной для двух девушек, но и не ускользнет от внимания тех, кто был за этот щит в ответе.

Ночь прошла, над стоянкой забрезжил рассвет, а мне казалось, что всю ночь я бегала в полную силу своих физических способностей. Разговор с принцессой стал неожиданно болезненным. Не только потому, что мне и впрямь было жаль её. Но, и потому, что я явственно понимала сейчас, что я и Брэйдан — это то, что невозможно. Просто по определению вместе нам, увы, не быть. Не те предназначения, разные судьбы и разные пути. Это выматывало душу, мое спокойствие, внутренний баланс, осыпался крупными хлопьями пепла. А я теперь не знала, как все вернуть на место. Как сохранить то, что ещё осталось и не позволить чувствам, что разъедали меня изнутри, окончательно разрушить все до основания.

Я сосредоточилась на том, всепоглощающем солнце, что зарождалось в груди, каждый раз стоило мне подумать о северянине. Представила, как мои невидимые руки аккуратно обнимают его, говорят спасибо за то, что удалось почувствовать за эти недели. А потом, представила, как солнце уходит в тень. Медленно, неохотно, я погружала его в истоки своей силы. Уговаривала, настаивала, подчиняла. Любовь, останется, но чувствовать её я не буду. Хотя бы какое-то время будет легче, проще. Я не стану замечать его, перестану думать и мечтать о том, чему не сбыться. Я постараюсь, а тень поможет.

Когда я вновь оказалась в седле, жизнь не расцвела новыми красками, не стала проще. Теперь она погрузилась в равномерный серый. И гладь моей души успокоилась, пусть ненадолго, но она пришла в необходимое равновесие.

— Доброе утро, — сказал Брэйдан, подъехав ко мне на своем вороном жеребце.

— Доброе, Брэйдан, — безразлично скользнув взглядом по северянину, я кивнула ему.

Мужчина задумчиво нахмурил брови, и, не сказав более ни слова, отправился во главу отряда. Мой Осел своевольно последовал за ним.

Обоз неспешно двигался по наезженному тракту, меня равномерно покачивало в седле, казалось, что это ритм жизни вокруг. Плавный, умиротворяющий и дающий успокоение. Брэйдан молчал, думая о чем-то о своем, молчала и я, потому, как сознание мое было далеко. Пользуясь тем, что мы двигаемся ровно, и впереди ещё долгий путь, я просто выскользнула из тела и теперь невидимой тенью стелилась меж дремучих зарослей каймаровых деревьев, что росли исключительно в богатой влагой почве, и напоминали собой едва проходимую чащу. Тонкие стволы переплетались между собой так, что в этих зарослях царила вечная ночь, не смотря на яркое, палящее солнце на небосводе. И мне это нравилось, хотелось одиночества, покоя. Хотелось раствориться во тьме, отстраняясь от окружающего мира. Золотая нить, что была связующим звеном между мной и телом, давала возможность удаляться на любые расстояния, тело при этом не страдало, и даже было способно на минимальные механические действия. Я не улетала далеко, старалась держаться ближе, быть рядом.

• Предыдущая
• 41/103
• Следующая