Любовь под горячую руку - Перфилова Наталья - Страница 31

• Предыдущая
• 31/40
• Следующая

Поиск организовал? — Обратилась я к Максу.

Естественно. Только толку ночью от этих поисков — ноль. И собаки не помощницы… Водолазы вообще до утра выезжать отказались… По берегу вблизи моста сплошной бетон. Причем все прекрасно фонарями освещено. Мы бы заметили карабкающегося вверх по склону человека… Дальше за набережной растительность сплошная, только вряд ли он доплывет туда… Далеко, а он ранен. Девочка вообще плавать не умеет. Я узнавал. Тут течение очень сильное, если они утонули, найти будет непросто…

Ты считаешь, они погибли?

Вероятно. — Он закурил еще одну сигарету. И глухо спросил. — Ты понимаешь, что это значит? Я убил человека. Или даже двух.

Мы все виноваты. — Я не знала, как успокоить Максима. Любые мои слова звучали бы не слишком весомо. — И я, и Панченко, и Дарья…

Ты куда сейчас? Домой?

Хотела в отделение.

Не стоит. Езжай домой, поспи хоть пару часиков. Тебе нужно отдыхать. Пожалей хоть ребенка, если на себя то наплевать.

Я увидела, что Панченко до этого за что то эмоционально отчитывавший эксперта, наконец, сел в свою машину и уехал. Миша собрал в чемодан свои разложенные на тротуаре штучки и подошел к нам.

Такой сволочи, как наш Панченко, я еще сроду не видал. — Признался он. — Вот интересно, как такие идиоты в начальство пробираются? Он же глупый как пенек, и злой, как шакал.

Просто ты смотришь на него не с той стороны. — Пояснила я.

Это как ? — Не понял Миша.

Такие, как наш Панченко, люди неординарные. Знаешь, кто такой Двуликий Янус? В римской мифологии Янус — бог времени. Он изображался обычно с двумя лицами, обращенными в противоположные стороны. Вперед — молодым и красивым, назад — старым и глупым. Так вот ты лично, так же как и я, и Макс, у нашего Януса уже пройденный этап, нам и сморщенная физиономия подойдет, чего вымудряться? Основные силы, улыбки, крупицы ума наш Иван Тарасович приберегает для успешного движения вперед. Вот если бы ты умудрился обежать его и глянуть с другой стороны, например со стороны генерала Ильина, или, на худой конец, полковника Зайцева, то получил бы свою порцию обаяния, улыбок и понимания… Спорим?

Чего спорить то? И так ясно, что Вы правы. — Отмахнулся эксперт. — Ну что, я домой. Завтра появлюсь часов в десять не раньше. В этих экспертизах ничего срочного нет, так что я поехал?

Конечно, Миш. Мы тоже собираемся.

Когда эксперт с остальными ребятами уехал, мы остались на мосту в одиночестве.

Может, ко мне поедешь? — Предложила я. — А утром пораньше вместе на работу поедем.

Придется. Машина то у нас одна осталась. Да и не поешь ты толком без меня.

До моего дома мы добрались довольно быстро. Пока я принимала ванну, Макс приготовил довольно приличный ужин. Усевшись напротив него за столом, я взяла в руки вилку и сказала:

Дарья утверждает, что Исаев действительно всю ночь был с ней рядом. Получается, что он не мог похитить ребенка… Что ты об этом думаешь?

Этого не может быть. — Твердо ответил он. — Она снова лжет.

В таком состоянии? Вряд ли.

Может, он подсыпал ей снотворное или еще что-то…

Она говорит, что всю ночь не могла уснуть, и Виктор постоянно был в поле ее зрения…

Ты хочешь сказать, что это сделал другой урод, и он до сих пор разгуливает на свободе?

Ну, это другой вопрос. — Уклончиво ответила я. — Сейчас речь о Исаеве.

Максим отложил вилку и встал.

Ты упрекаешь меня за то, что я показал пленку Уголовой?

Ты зря это сделал. — Честно признала я. — На свидетеля так давить нельзя.

Грязнов нервно мерил шагами кухню.

Но ведь она должна знать, что за человек находится рядом с ее детьми!

Конечно. Но эта кассета… понимаешь, это врачебная тайна. Она не должна была попасть на глаза посторонним. Доктор предупреждал… Ты мог рассказать Дарье о том, что Исаев был осужден за совращение ребенка…

Какая разница?

Колоссальная! — Разозлилась я. —Сказать, что у тебя геморрой одно, а выставлять напоказ твою вывороченную наизнанку задницу, совсем другое. Ты ввел Дарью в состояние эмоционального шока и лишил возможности рассуждать логически и здраво. О том вреде, который ты нанес Исаеву, я вообще говорить не хочу…

Плевать на этого извращенца!

С такими взглядами, я думаю, в милиции тебе не место. Не податься ли тебе в скинхеды …

Ты намекаешь, что мне следует искать другую работу?

Я пытаюсь объяснить тебе, что ты не прав! — Я тоже вскочила. — Максим! Мы столько лет работаем вместе! Столько всего повидали! Что с тобой случилось? Я не узнаю тебя.

Мою сестру в девятом классе изнасиловала куча подонков. — Грязнов остановился и посмотрел мне прямо в глаза. — Их было шестеро. Света у нас была такая домашняя, робкая… ей никак нельзя было дать ее возраст… Училась на все пятерки, в олимпиадах побеждала. Родители очень гордились ей… — Максим достал сигарету, но прикуривать не стал. Руки его не просто дрожали, а прямо ходили ходуном. Я подошла к нему и сжала его ледяные ладони своими.

Она умерла? — Прошептала я.

Не сразу. Сначала ее лечили, двенадцать швов наложили. Потом выписали домой… Она почти не говорила. Только плакала. Врачи предлагали поместить ее на время в клинику психическую… Но мы не успели. Светка выбросилась из окна…

Их нашли?

Нет. Я был тогда маленький. Всего десять лет. Но твердо решил пойти в милицию работать. Чтобы не один подонок больше не ушел от наказания.

Я обняла Макса и прижалась к его груди.

Почему ты раньше не рассказал?

Зачем? Я честно выполняю свою работу, кому какое дело до того, что творится у меня в душе?

Мне. — Я поцеловала его и сказала. — Пойдем-ка в кровать. Спать нам осталось часа три, не больше…

Когда утром сотрудники собрались в моем кабинете, выглядели они довольно помято и хмуро. Все спали совсем по-немногу. Только что сменившийся Панков вообще еще дома не был.

Ну что, товарищи. — Начала я. — Дело Игошиной мы благополучно провалили. Сейчас положение следствия еще в более бедственном положении, чем было в самом начале. Что мы имеем? Практически ничего. У нашего главного подозреваемого железное алиби. Правда, сейчас он разыскивается по поводу похищения Марины Уголовой, но в убийстве Саши Игошиной это никакой ясности не прибавляет. Второй подозреваемый, Игошин Денис Олегович, отец девочки, тоже проверен нами и признан непричастным к похищению. Больше никаких вариантов не появилось? — Парни молча пожали плечами. — Тогда я хочу высказать версию, которая пришла мне в голову вчера, когда я просматривала отчеты эксперта. Начнем с автомобиля. Внутри на руле, приборной доске, на дверках полно отпечатков. Они в основном принадлежат Виктории Павловне Игошиной. Есть пальцы Саши и Евгении Леонидовны. И ни одного четкого постороннего отпечатка. Возможно, преступник работал в перчатках. Дальше, наружная сторона. Как Вы знаете, там полно чужих отпечатков в том числе и Исаева. Но меня заинтересовали больше всего несколько следов от ладоней Вики на крышке багажника. Очень четкие и свежие следы. Что Вы об этом скажете, Миша?

Такие отпечатки получаются, когда кто-то пытается толкать машину. — Отозвался эксперт.

Я тоже подумала об этом. Дальше. Эксперт установил, что девочка была задушена чем то, не оставляющим следов, предположительно подушкой. В крови ребенка найдены следы снотворного. Большая доза, но не смертельная. Еще интересно вот что. Туфли Игошиной были измазаны той же глиной, что и колеса машины… Мы предполагали, что она появилась на обуви, после того, как попала на пол в ее гостиной…

Но ее туфли были запачканы для этого слишком сильно… — Вставил Миша.

Так что же выходит, Игошина сама могла участвовать в похищении дочери? — Спросил пораженный Панков.

Мне в голову пришел точно такой же вариант. — Призналась я. — Как это не страшно звучит, но очень похоже на правду. Меня с самого начала удивило полное отсутствие посторонних следов. И это при таком разгроме… Ни на мебели полированной, ни на вещах никаких признаков постороннего человека…

• Предыдущая
• 31/40
• Следующая