Трактир на Пятницкой (сборник) - Леонов Николай Иванович - Страница 103

• Предыдущая
• 103/170
• Следующая

Лева молча кивнул. Когда Крошин вышел, взял его протокол допроса, увидев в графе, привлекался ли к судебной ответственности, запись «не привлекался», сказал:

– Не знаю, как в остальном, но здесь он соврал.

– Не надо о людях думать плохо, дружок, – следователь налил стакан воды, посмотрел на свет и, смакуя, выпил. – Александр Александрович не скрыл, что находился под следствием, запись же в протоколе сделал я. Чтобы тебе не гадать, а мне не превращаться в рассказчика, ты все это прочти. Позже обсудим. – Он положил перед Левой три протокола допроса и, вытирая пот, удалился из кабинета.

Суммируя прочитанное, отбросив скучные, но обязательные при допросах подробности, Лева узнал, что сегодня в семь утра к дежурному по Управлению уголовного розыска обратилась гражданка Лихарева Наталья Николаевна. Дежурный Наташу выслушал, позвонил полковнику Турилину, который приказал отвезти девушку в прокуратуру города к старшему следователю по особо важным делам Николаю Тимофеевичу Зайцеву. Допросив девушку, следователь пригласил к себе Анну Полякову и Александра Александровича Крошина.

Лева читал протоколы по порядку.

«Вчера вечером, примерно около двадцати одного часа, – рассказывала Наташа, – ко мне в квартиру, которую я временно снимаю, пришли мои знакомые: инженер Крошин и конюх ипподрома Николай Кунин, последний находился в очень возбужденном состоянии. У меня в это время находилась моя подруга, студентка университета Аня Полякова. Крошин попросил меня сварить кофе и не мешать, так как им нужно поговорить. Мужчины принесли с собой бутылку коньяка, они расположились в комнате, а мы с Аней остались на кухне, где я гладила. Дверь в комнату плотно не закрывается, а дверь на кухню мы с Аней умышленно оставили открытой, так как хотели знать, о чем будут говорить мужчины. Крошин говорил негромко, он обычно так разговаривает, Николай же говорил очень громко, порой даже кричал, и я слышала все отчетливо. В основном говорил Николай, Крошин лишь его успокаивал. Из слов конюха я поняла, что писатель, который ходит к ним на конюшню, совсем не писатель, а работник уголовного розыска. Николай давно подозревал, а сегодня сам увидел удостоверение писателя, где черным по белому написано, что старший лейтенант милиции Гуров Лев Иванович состоит на службе в Управлении уголовного розыска.

Вопрос: Вы удивились словам Николая Кунина?

Ответ: Нет. Я не удивилась, больше испугалась.

Вопрос: Почему вы не удивились?

Ответ: Последнюю неделю Николай нервничал, из отдельных фраз, сказанных им Крошину, я поняла, что в смерти наездника Логинова виновата не лошадь, Логинова убили. Николай волновался и просил Крошина узнать, действительно ли появившийся на конюшне парень писатель, или он работник милиции. Крошин обещал Николаю выполнить его просьбу и просил меня, а когда я отказалась, – Аню позвонить в уголовный розыск.

Вопрос: Крошин давал вам телефон?

Ответ: Нет, не давал.

Вопрос: Что было дальше?

Ответ: Я отнесла в комнату кофе, Николай и Крошин говорили, не стесняясь моего присутствия. Николай говорил о необходимости срочно скрыться и просил у Крошина денег. Тот убеждал Николая, что уходить в нелегалы, он так и выразился, глупо, раз напали на след, лучше явиться с повинной. Найдут все равно, а наказание совершенно разное. Николай не соглашался, продолжал просить деньги, Крошин не давал, говорил: во-первых, у меня нет, ты мне и так много должен, во-вторых, я тебе не дам в любом случае, так как это карается законом. Между ними началась ссора, Николай струсил и отступил. Я заявила, чтобы они немедленно оба уходили, так как я живу без прописки и не хочу попадать в историю.

Вопрос: А раньше вы не понимали, что уже попали в историю?

Ответ: Нет. Я же не знала, что Логинова убил Николай.

Вопрос: А теперь знаете?

Ответ: Да, он сам вчера вечером сказал.

Вопрос: Он говорил о каких-либо подробностях убийства?

Ответ: Нет. Затем пришла Аня. Она тоже стала уговаривать Николая явиться с повинной. Он отказывался, оскорблял нас, требовал денег. У нас с Аней денег нет, а Крошин сказал: «Денег не дам, если до утра не явишься с повинной, я первый сообщу о тебе». Николай забрал начатую бутылку коньяка, обругал нас и ушел.

Вопрос: Он ушел один?

Ответ: Да. Мы трое остались. Я хотела сразу пойти в милицию, но Аня и Крошин отговаривали меня. Говорили, что Николай одумается и явится сам, нечестно лишать человека последнего шанса. Мы договорились в десять утра собраться у меня и вместе, если Николай скроется, идти в милицию.

Вопрос: Как вы собирались узнать, скрылся Кунин или явился с повинной?

Ответ: Позвонить сначала на конюшню, узнать, на работе он или нет, затем позвонить в милицию и узнать там.

Вопрос: Во сколько часов ушел от вас Кунин?

Ответ: Точно я не помню, примерно около двадцати трех часов. Мы сидели вместе около часа, затем Крошин и Аня ушли, он собирался отвезти ее домой. Всю ночь я не могла заснуть и в пять утра пошла погулять. Я долго стояла в сквере у здания Управления внутренних дел, наконец решилась и обратилась к дежурному.

Вопрос: Почему вы не дождались десяти часов и своих приятелей?

Ответ: Я боялась, что Аня и Крошин вновь начнут меня убеждать не заявлять в милицию».

Протокол допроса Анны содержал примерно то же самое, только имелось добавление, что в субботу восемнадцатого июля к ней утром заехал Крошин, они вышли на улицу, зашли в будку телефона-автомата, сначала Крошин куда-то позвонил, затем объяснил Ане, как надо разговаривать, и попросил постараться узнать голос. Крошин набрал номер и передал ей трубку, она говорила, как велел Крошин, но голос не узнала, ведь слышала она писателя лишь однажды и всего несколько слов. Согласилась же она на эту проделку, так как любит розыгрыши, кроме того, ей хотелось сбить спесь с этого парня, уж больно он заносчиво держался. Да, один раз Крошин взял у нее трубку и слушал сам, но лишь пожал плечами, тоже ничего не понял. В понедельник Аня сама вызвалась сходить в редакцию журнала и узнать, работает там Лев Шатров или нет.

Протокол допроса Крошина был значительно обширнее и, кроме фактов уже известных, содержал следующее.

Знакомы Крошин и Кунин около трех лет, близких отношений никогда не поддерживали, изредка обменивались информацией о лошадях. На ипподроме подобных знакомых у Крошина множество. Этой весной Николай начал ухаживать за подругой Наташи, они познакомились на ипподроме. В мае Николай предупредил Крошина, что явный фаворит одного из заездов разладился и вполне может проиграть. В результате Крошин довольно крупно выиграл, и, когда в начале июля Николай попросил у Крошина взаймы двести рублей, последний не счел возможным отказать и деньги дал.

Он понял, деньги Николаю необходимы для игры, но спрашивать ничего не стал, считал конюха знатоком скверным, игроком авантюрным, да и не принято выведывать намерения, захочет, скажет сам. Николай молчал, Крошин не спрашивал. Двенадцатого июля, в воскресенье, перед началом состязаний Николай забежал на трибуны, он был чем-то сильно взволнован, от него уже попахивало спиртным, он шел из ресторана, где купил бутылку коньяка. Крошин от выпивки отказался. Николай убежал на конюшню. Заезды складывались очень интересно, Крошин забыл о конюхе. Когда же начался заезд, в котором участвовал Логинов на Гладиаторе, Крошин увидел, как странно ведет бег старый наездник, и решил, что наездник с конюхом «пустили заезд налево». Крошин мысленно обругал Николая, мог бы и предупредить, ведь деньги на игру получил. Когда же Логинов все-таки выиграл, Крошин посмеялся и забыл, правда, платили в одинаре за Гладиатора, которого «играл» весь ипподром, три рубля, что несколько удивило его. Двести рублей, поставленные против фаворита, не могли так поднять ставку. Значит, либо Николай занял не только у меня, решил Крошин, либо конюх подключил к своей неудачной махинации кого-то еще. В воскресенье Николай на трибунах больше не появился. Крошин надеялся увидеть его теперь не скоро, проигрался парень, денег у него нет, будет скрываться. Николай приехал к Крошину домой вечером в понедельник, конюх находился в сильной степени опьянения и рассказал, что в воскресенье Григорий (так он называл Гладиатора) ударил Логинова по башке и старик окочурился. Крошин не очень верил Николаю, больно тот нервничал, однако не подумал, что конюх мог убить наездника, так как парень казался трусоватым, на убийцу никак не походил. В среду, пятнадцатого июля, Николай прибежал на трибуны и сообщил, что на конюшню заявился какой-то парень, выдает себя за писателя, интересно бы узнать, действительно он писатель или нет. Значит, со смертью Логинова не все чисто, решил Крошин, конюх об этом знает и нервничает. Возможно, наездника пристукнули дружки конюха? Так сказать, в отместку за обман: обещал старый проиграть и передумал на ходу. Они поставили деньги, крупно проиграли, вот из мести и пристукнули. Какое-то отношение к происшедшему имел и Николай, так рассудил Крошин. Рассудив, что лишнее ему знать совершенно необязательно, даже вредно, желая только вернуть двести рублей, Крошин обещал помочь конюху разобраться в писателе, предпринял попытку, затем решил не ввязываться из-за двухсот рублей в историю. Когда вчера Николай как ошпаренный прилетел в ресторан «Бега», где Крошин собирался поужинать, вытащил его из-за стола и прямо на улице начал требовать деньги, говорить о побеге и признался, что наездника Логинова в ссоре по пьянке пристукнул он, конюх Николай, Крошин сначала не поверил. Он решил, что конюх вновь хочет выманить у него определенную сумму, уж очень все казалось несерьезным, как несерьезен был сам Николай.

• Предыдущая
• 103/170
• Следующая