Со многими неизвестными. Угол белой стены - Адамов Аркадий Григорьевич - Страница 13

• Предыдущая
• 13/114
• Следующая

— Убедился? Ну, теперь давай… Или нет! Пошли обедать. Шестой час, слава богу.

В столовой уже никого не было. Заканчивая работу, официантки меняли скатерти, гремели посудой в буфете.

— Машенька! — позвал Лобанов. — Вас можно на минутку? Срочное дело.

Полная официантка укоризненно посмотрела в его сторону и вздохнула.

— Ну, что опять?

— Машенька, это мой друг, — заискивающе произнес Лобанов, щуря хитрые глаза. — Он из Москвы.

— Ну и что? Очень рада. Только…

— Машенька, он живет по московскому времени. А там сейчас как раз обед. Войдите в положение.

— А кто в мое положение войдет? С семи утра ведь. Ох уж этот уголовный розыск. Вы-то по какому времени живете? Другие, как люди, приходят, а ваши, Александр Матвеевич, я прямо не знаю… Ну, чего вам подать? Остались только борщ и биточки паровые.

— Все, Машенька, несите. Все, что осталось. Ну, и, может быть, для московского гостя сообразим закусочку? — Он неопределенно пошевелил пальцами. — А? И бутылочку пива?

— Ох, Александр Матвеевич, пользуетесь вы своим влиянием…

Она ушла, покачивая тяжелыми бедрами.

— Вот так, — удовлетворенно сказал Лобанов. — Обстановка создана. Теперь давай. Кто первый?

— Младший всегда первый, — наставительно сказал Сергей. — Докладывайте, майор.

И Лобанов, с которого разом вдруг соскочила вся его веселость, хмуро и деловито принялся рассказывать.

Женщину звали Нина Викторовна Горлина. Приехала она из Москвы. Лобанов уже направил туда сообщение о ее смерти. Завтра МУР вышлет все сведения о Горлиной. Пока что удалось узнать, что в гостиницу она приехала не одна, ее сопровождал какой-то мужчина. Приметы самые общие: немолодой, полный, в темном пальто и пыжиковой шапке. В комнате на столе обнаружены два стакана. На одном сохранились отпечатки пальцев Горлиной, на другом — вообще никаких. Дальше. В паспорте Горлиной обнаружена случайно застрявшая там квитанция на отправленную из Ворска телеграмму. Сотрудники уже побывали в почтовом отделении, обнаружили заполненный Горлиной бланк. Телеграмма была отправлена в Волгоград, до востребования, Марине Владимировне Ивановой, текста такой: «Приеду дождись». Странный текст. В связи с этим отправлено поручение в Волгоград разыскать и допросить Иванову. И еще одно интересное обстоятельство: телеграмма отправлена две недели тому назад. Следовательно, либо Горлина до вчерашнего дня жила где-то в городе, либо вчера приехала вторично. Лобанов попросил Москву уточнить и это обстоятельство. Вот пока и все, что известно.

— М-да. Все очень странно, — покачал головой Сергей. — Выходит, Горлина хотела ехать в Волгоград и просила Иванову ее дождаться. Сама же приехала в Борск. Кто-то просил ее приехать для последнего разговора. И она приехала. И вот… Письмо у тебя?

— У меня.

— Откуда послано, когда?

— Неизвестно. Конверта нет.

— Все это очень странно, — задумчиво повторил Сергей, вынимая сигареты. — Курить-то здесь можно?

— Пойдем ко мне. Вон Машенька уже поглядывает, Машенька!

Официантка торопливо подошла и, словно понимая, что разговор у них серьезный, извиняющимся тоном сказала, принимая деньги:

— По мне, сидите себе: Только заведующая ругается. Давно закрывать пора.

Друзья поднялись по широкой лестнице на второй этаж в кабинет Лобанова.

— Ну давай, — нетерпеливо сказал Саша. — Рассказывай, что у тебя нового? Что на рынке нашел?

— Нашел я там некоего Семенова. Но слушай все по порядку…

Когда Сергей кончил свой рассказ, оба некоторое время молча курили, пытаясь про себя сопоставить и хоть как-то увязать полученные за день сведения. Первым прервал молчание Лобанов.

— Просто, я тебе доложу, шарада! Ребус! Загадка! Уравнение с неизвестными! Как еще называют такие вещи? Эх, удалось бы установить знакомство Семенова с кем-нибудь из этих двух женщин!

— «Если бы»! Вот это и надо установить.

— Ну, с Семенова мы теперь глаз не спустим. Изучим все его связи.

— Это ясно. К сожалению, одна связь уже оборвалась, — вздохнул Сергей. — И он, конечно, заметет все следы, которые к ней ведут. Если уже не замел. А Иванова далеко…

— И именно поэтому…

— Да, ты прав. Надо ориентировать волгоградских товарищей. Там следы могут остаться.

— Давай составим телефонограмму Проворову. Сейчас же по спецсвязи передадим. Который час? — Лобанов взглянул на часы. — Восемнадцать пятнадцать. Там все еще на месте.

Зазвонил телефон. Лобанов нетерпеливо снял трубку.

— Да?

— Александр Матвеевич?

— Я.

— Урманский из газеты беспокоит. К вам заглянуть можно?

— Занят, товарищ Урманский. Часика через два если?

Лобанов вопросительно поглядел на Сергея. Тот, улыбаясь, сказал:

— Прямо в гостиницу пусть заезжает. Привет передай.

Потом они еще долго сидели над пухлыми папками, вспоминая детали, обсуждая каждый эпизод в совершенных преступлениях, рылись в бесчисленных протоколах допросов, отдельные места из них зачитывали вслух, громко и медленно, вдумываясь в каждое слово.

— Ты понимаешь, — говорил Сергей. — Плохо, когда мало данных, еще хуже, когда их совсем нет. Но самое плохое, по-моему, когда их слишком много. Тогда очень легко пойти по ложному пути. А уж стоит только пойти, сам знаешь, что бывает.

— Фокусы? — усмехнулся Лобанов.

— Фокусы с фактами, от искренней веры в избранный путь.

— Теоретически ты прав, может быть, но в данном случае… Ты смотри. Все нити тянутся к Семенову.

— Пока не все. Вот как будет со снотворным. Сестрица его меня очень интересует.

— Да. Но мошенничества мы ему доказать сможем? Сможем. Раз его опознал Колосков, опознают и другие. И потом паспорта. Один-то наверняка у него был.

— А какие приметы преступников дают люди, пострадавшие от мошенничества?

Они снова рылись в толстых папках, читали вслух протоколы и начинали спорить.

— Подходит Семенов.

— Не совсем.

— А я говорю — подходит! Ты что хочешь? Чтобы перепуганные, ошалевшие люди давали тебе абсолютно точные приметы? Вплоть до родинки на щеке?

— Кстати, у Семенова родинка за ухом.

— Вот, вот. Хочешь, чтобы к нему за ухо заглядывали? Ты слушай, что этот Волков сообщил…

И Лобанов в десятый раз медленно, с ударением читал протокол допроса.

— Да, вот еще что, — вспомнил Сергей. — Надо получить образец почерка Семенова, сравним с почерком, каким написано письмо…

— Какое?… Ах, к Горлиной?

— Именно. Слушай! А текст телеграммы на почте изъяли?

— Еще бы!

— Давай-ка и его сравним с письмом. Сейчас. Пока хотя бы приблизительно.

— Ну, что ты! Письмо к Горлиной, а телеграмма от нее.

— Давай все-таки.

Лобанов пожал плечами, нехотя стал рыться в толстых папках. Наконец на стол легли рядом мятый листок с торопливыми словами: «Приезжай. Надо поговорить в последний раз» — и бланк телеграммы.

Сергей и Лобанов склонились над ними. Потом Лобанов поднял голову.

— Да-а, я тебе доложу. Просто голова идет кругом. Ведь одна рука писала!..

— Завтра же направим на графологическую экспертизу. Это уже черт знает что. — Сергей с сомнением посмотрел на друга. — Может, мы просто устали, а?

В напряженной тишине, возникшей на миг в кабинете, неприятно резко прозвучал вдруг телефонный звонок. Лобанов торопливо снял трубку.

— Александр Матвеевич, — узнал он голос Урманского, — я уже в гостинице, а вы… Девятый час ведь.

— Идем, — ответил Лобанов.

Спускаясь по лестнице, они договорились: больше о делах не говорить, хватит, действительно уже устали. — И может быть, последнее их открытие им просто приснилось? Но все это — завтра.

На улице было темно и холодно. Резкими порывами налетал ветер, бросая в лицо колючую ледяную крупу.

И все-таки в гостиницу решили идти пешком. Пусть продует. К тому же необходимо было на что-то переключиться, хотя бы на борьбу с ветром, на мелкие уличные впечатления, даже просто на ходьбу. Оба перекурили и сейчас жадно вдыхали морозный, свежий воздух.

• Предыдущая
• 13/114
• Следующая