Дело «Пестрых». Черная моль - Адамов Аркадий Григорьевич - Страница 62

• Предыдущая
• 62/131
• Следующая

Свекловишников тяжело поднялся со своего места и направился к двери. Проходя мимо Перепелкина, он, не останавливаясь, сухо буркнул:

— После зайдете ко мне.

Перепелкин только оторопело посмотрел ему вслед: от неожиданности он даже не успел ответить.

Заседание комитета кончилось поздно, и Перепелкин досадливо подумал, что разговор со Свекловишниковым теперь отложится, конечно, до завтра. А его разбирало нестерпимое любопытство, смешанное с какой-то непонятной тревогой: зачем он понадобился — выдвижение, разнос за что-нибудь, личная услуга или…

На всякий случай Перепелкин заглянул в приемную дирекции. Секретарши Зои Ивановны уже давно не было. На ее месте сидел ночной дежурный, с увлечением читавший какой-то пухлый роман.

— Сам-то здесь? — спросил Перепелкин, кивнув на дверь кабинета.

— Ага.

Перепелкин нерешительно приоткрыл дверь.

— К вам можно, Тихон Семенович?

— Прошу.

Свекловишников просматривал какие-то бумаги, машинально помешивая ложечкой в стакане с чаем, рядом на тарелке лежали две витые сдобные булочки.

В большом, просторном кабинете царил полумрак, горела только настольная лампа, бросая яркий пучок света на разложенные по столу бумаги.

— Присаживайтесь, Перепелкин, — добавил Свекловишников, снимая очки и устало откидываясь на спинку кресла. — Побеседуем.

По его тону Перепелкин догадался, что разговор будет мирным, а обстановка придавала ему даже некоторую интимность. Вслед за тем последовало милостивое разрешение курить, и Перепелкин окончательно успокоился.

— Ну-с, так как вам работается на нашей фабрике, Перепелкин? — отеческим тоном спросил Свекловишников. — Довольны?

— Еще бы, Тихон Семенович. Под вашим руководством…

— Ну, ну, — поморщившись, перебил его Свекловишников. — Давайте без этого. Не приучайтесь. Окладом, конечно, не очень довольны?

— Как вам сказать, Тихон Семенович… — насторожился Перепелкин.

— Так и сказать. Сам был молод, знаю, как кровь-то в ваши годы играет. И того хочется и сего…

— Конечно, Тихон Семенович, культурные запросы у меня есть, — скромно подтвердил Перепелкин, внимательно рассматривая свои ногти.

— Однако жуликов ловите усердно, — усмехнулся Свекловишников.

— Приходится, — извиняющимся тоном ответил Перепелкин.

— Так, так. Работой вашей я в общем и целом доволен. Вы, кажется, на своем месте.

— Стараюсь, Тихон Семенович.

«Куда он клонит?» — лихорадочно соображал Перепелкин, но ответа не находил.

— Вот, вот. А потому имею намерение вас поощрить. Есть у меня для такой цели фонд, — доверительно продолжал Свекловишников и с ударением добавил: — Личный фонд. Во избежание кривотолков и прочих лишних разговоров распределяю его сам.

Свекловишников выдвинул ящик стола и достал оттуда тетрадь. Когда он ее раскрыл, Перепелкин увидел вложенные между листами сторублевки. Чистый лист под ними оказался разграфленным, вверху были вписаны названия граф: «Ф. и. о… Должность… Сумма… Подпись». Под ними была заполнена только одна строчка.

— Вот. Извольте здесь расписаться, — придвинул Свекловишников тетрадь к Перепелкину.

«Началось, — с неожиданным страхом подумал Перепелкин, и руки его стали влажными от пота. — Пошли пиастры. Но за что, за что?» Он облизнул сразу вдруг пересохшие губы и не очень твердо расписался. Свекловишников веером выложил перед ним пять сотенных бумажек.

— Прошу.

Перепелкин суетливо подобрал их и, скомкав, неловко сунул в карман.

— Теперь вот что, — наставительно произнес Свекловишников, отхлебнув чай и не спеша, со вкусом разжевывая сдобную булочку. — Первое, об этих премиальных не принято судачить со всяким встречным-поперечным. Ясно? Второе. Будете стараться — через месяц подкину еще. И третье. По судам можете шляться сколько заблагорассудится, по ресторанам да кафе веселиться, танцевать тоже не грех, для того живем. Но с одним надо, Перепелкин, покончить: болтливы и хвастливы не в меру. Да-с! Солидней держитесь. Деньги, они сами за себя что надо вашим девушкам скажут.

«Все, старый черт, знает, — со смешанным чувством восхищения и тревоги подумал Перепелкин, — никуда от него не денешься».

— И последнее, — закончил Свекловишников, жирной рукой стряхивая с пиджака крошки, — положением своим на фабрике, общественным доверием дорожите. Очень дорожите. Бдительность свою удвойте. Понятно?

— Ну, конечно, Тихон Семенович. Вы же меня так стимулировали, так стимулировали, что…

— Но порядочек примем вот какой, — перебил его Свекловишников. — Ежели кого с поличным задержите, то сперва докладывайте мне, лично. А там решим, как поступить. Подход тут нужен индивидуальный, чуткий.

— Слушаюсь, Тихон Семенович. Можете целиком положиться. Муха не пролетит. Я для вас, Тихон Семенович…

Перепелкин даже захлебнулся от избытка чувств.

— Не мое добро бережете, государственное! — многозначительно произнес Свекловишников. — А для меня что. Ну, разве так, помочь в чем…

— Эх, Тихон Семенович, только бы случай представился! На деле бы доказал. Только бы случай…

На глазах у Перепелкина выступили слезы, он не на шутку разволновался и говорил очень искренне.

— Бог даст, будет случай, будет, — покровительственно произнес Свекловишников. — Докажете еще…

Из кабинета Перепелкин вышел уже с сухими глазами, подтянутый и строгий: доверие обязывало ко многому.

Прошел месяц, но случая доказать свою преданность Свекловишникову или хотя бы повышенное служебное рвение так и не представилось. Перепелкин был в отчаянии. Что же делать? Получит ли он снова эту странную, но так пригодившуюся ему премию, о которой, как его ни подмывало, он, однако, никому даже не заикнулся? Перепелкин, конечно, понимал, что дело тут не совсем чистое, ну, а если его болтовня дойдет до Свекловишникова, то что будет тогда — Перепелкину страшно было даже подумать.

Дни тянулись за днями, полные напряженного, щемящего ожидания, но Перепелкина никто не беспокоил. Между тем он с удвоенной энергией выполнял теперь свои служебные обязанности: ведь Свекловишников требовал бдительности! Ночью он тщательно проверял пломбировку цехов, чуть не каждый час обходил территорию фабрики, проверяя во всех зонах наружные посты охраны, лично занимался со сторожевыми собаками.

Но особенно бдителен был Перепелкин в час, когда очередная смена кончала работу. К этому времени он неизменно оказывался в проходной, у дверей своего кабинета, и зорко вглядывался в проходивших мимо людей, следил, как переворачивают они табель, забирают из камеры хранения свои сумки и кошелки и шумно, со смехом переговариваясь между собой, выходят мимо вахтера на улицу. Как назло, никто больше не попадался на краже шкурок.

Внимательно наблюдал Перепелкин и за выезжавшими с территории фабрики машинами, которые развозили по магазинам готовую продукцию — меховые шубы и шапки, доставляли на пошивочные фабрики кипы воротников для будущих пальто. Но и здесь отличиться не удавалось. Иногда, правда, Перепелкину казалось, что груза на них больше, чем значилось в накладных, которые предъявляли вместе с пропуском сопровождавшие машины работники магазинов, люди, как правило, обходительные, веселые и услужливые. Но не разгружать же эти машины в воротах, не пересчитывать каждую шапку?

С особым почтением пропускал Перепелкин синюю «Победу» Свекловишникова. Тот ничем при этом не выказывал своего особого расположения к Перепелкину и равнодушно кивал головой в ответ на его почтительное приветствие. Рядом за рулем сидел самодовольный Карасевич, всегда иронически и в упор смотревший теперь на Перепелкина, и тот, неизвестно почему, ежился под этим враждебным взглядом и отводил глаза.

…До окончания смены оставалось полчаса. Перепелкин сидел у себя в кабинете за обшарпанным столом с отбитым стеклом, под которым лежали списки караулов, выписки из приказов, записки с фамилиями людей, которых в разное время требовалось пропустить на фабрику.

Сквозь давно не мытое окно видна была широкая, обсаженная липами аллея, которая вела к трехэтажному административному корпусу. По сторонам от него вытянулись низкие кирпичные цеха, из широких окон лился голубоватый свет. Перепелкин, закурив, подпер кулаком щеку и задумался. Так удачно начавшийся роман с Эллочкой начинал уже тяготить его. Последние дни он был занят тем, что придумывал способ как-нибудь покончить с этой связью.

• Предыдущая
• 62/131
• Следующая