Первая кровь - Держапольский Виталий Владимирович "Держ" - Страница 57

«Попутчиков-лесорубов» Вовка нашел собравшимися около красивой заснеженной елки.

— А, Путилов, — обратил внимание на подошедшего курсанта мастер-наставник, — ну как тебе?

— Красивая! — чистосердечно признался Вовка.

— Это я нашел! — похвалился Сашка Чернюк. — Скажи, здорово?

— Здорово! — послушно повторил Путилов.

— То что нужно! Незнанский, тащи пилу из саней и за работу! — приказал Сандлер. — Не куковать же здесь дотемна?

— Слушаюсь, герр Сандлер! — Петька, взрыхляя глубокий снег, помчался к саням.

— А вы пока обрубите нижние ветки, чтобы пилить не мешали, — продолжал распоряжаться Михаэль.

— Сделаем, ваш бродь! — Митрофаныч скинул теплые меховые варежки, демонстративно поплевал на ладони и вооружился топором. В несколько ударов он срубил толстые нижние ветви, оголив ствол. От мощных ударов топора снег, слетевший с еловых ветвей, сверкающим душем осыпал машущего топором, матерящегося во весь голос конюха. — Так, босота, хватайтесь за ручки, — произнес он, когда Петька притащил из розвальней двуручную пилу. — Готово? — Сашка взялся за одну ручку, Петька за другую.

— Готово, — ответили мальчишки.

— В каком месте пилить? — спросил Петька.

— Здесь, — Митрофаныч стесал топором кусок коры на уровне пояса. — Так нормально, герр Сандлер?

— Да, — кивнул немец. — Если что, на месте поправим.

Пила вжикнула, вгрызаясь в промерзшую древесину, и изогнулась горбом. Деревянная ручка выпрыгнула из Сашкиных рук.

— Да кто ж вас так пилить учил? — ругнулся конюх, отталкивая Чернюка в сторону. — Неучи! По очереди тянем пилу на себя… Тащи, Незнанский! Вот, а теперь я… Снова ты… Опять я… Раз… Два… Раз… Два… Понятно?

— Понятно, — ответил Сашка.

— Бери обратно. — Конюх отпустил ручку и подвинулся. — На раз-два… Раз! Тяни! Два — отпускай. Ага, хорошо! Два… Раз… Два…

Когда распил достиг середины ствола, полотно пилы застряло: ни вперед ни назад.

— Ага, защемило! — довольно произнес Митрофаныч. — Так и должно быть. Ну-ка, Вовка, давай-ка навалимся…

Митрофаныч, упершись ногами в землю, всем весом навалился на еловый ствол. Вовка поспешил последовать его примеру.

— Чего встали? — рявкнул на мальчишек конюх. — Я ить не железный!

Пацаны, опомнившись, вновь налегли на инструмент. Вскоре дерево затрещало, накренилось и мягко повалилось на пушистый снег.

— Готово, — выдохнул Митрофаныч, вытирая пот. — Осталось до саней дотянуть — и домой! На обед успеть хочется.

К обеду мальчишки опоздали. Однако, к всеобщей радости, Сандлер лично распорядился, чтобы кухарка накормила промерзших до костей лесорубов. Плотно отобедав и сдав Мейеру полушубки с валенками, мальчишки отправились на дальнейшие работы в холл бывшей барской усадьбы, куда они вместе с Митрофанычем сгрузили лесную красавицу. До наступления вечера Сандлер планировал установить елку и украсить её подобающим образом. В холле мальчишки обнаружили привычно ругающегося матом поддатого конюха, пытающегося сварганить из подручных материалов подставку для елки. Заметив курсантов, он довольно взмахнул ножовкой:

— Ну-ка, мелюзга, подержите… А то я этот брусок уже полчаса распилить не могу!

С приходом мальчишек работа закипела: Митрофаныч, приложившись к заветной бутылочке, перестал материться и ловко сколотил из брусков крестовину для рождественского дерева. Затем совместными усилиями они водрузили елку на подставку, а конюх намертво прибил ствол к крестовине мощными металлическими скобами.

— Уже поставили? Молодцы! — одобрительно произнес Сандлер, появившийся в холле с большой коробкой в руках. — Путилов, Чернюк — со мной. Принесем еще пару коробок барахла — нужно же елку чем-то украсить.

— Так в коробках — ёлочные украшения? — спросил Петька.

— Игрушки, рождественские венки и не только… Так, что у кого нашлось, — признался Сандлер. — Купить нужно — забыли совсем про праздник. Ну ничего, это дело поправимое: мы на фронте стреляными гильзами украшали…

— Ух ты! — восхитился Сашка. — Может, и мы тоже гильзами нашу елочку украсим?

— Посмотрим, — ответил Михаэль. — Если ничего другого не найдем.

К пяти часам вечера оценить наряженную елку заявился весь «школьный генералитет» во главе с оберстлёйтнантом Нойманом.

— Ну что ж, — произнес старый вояка, обойдя елку по кругу, — неплохо! Особенно эффектно смотрятся начищенные до блеска пулеметные гильзы! Отлично придумано, как раз в духе военной спецшколы! Чья идея, Михаэль?

— Моя, герр Нойман, — не стал скрывать Сандлер. — Парни просто начистили гильзы пастой…

— Да уж, с украшениями мы пролетели, но и так неплохо! Успеете закончить до ужина? — спросил Бургарт.

— У нас уже все готово, герр оберстлёйтнант, — ответил Михаэль. — Осталось слегка прибраться да мусор вынести — и можно столы расставлять.

— Максимилиан, — обратился к Мейеру директор школы, — а как у нас обстоят дела с рождественским ужином?

— А почему вы ко мне с этим вопросом, герр директор? Это у Эрмы нужно поинтересоваться либо у Ланге, на худой конец.

— Ну, Альберта здесь нет — он слишком угрюм в последнее время, чтобы искренне порадоваться светлому рождественскому празднику… — произнес Бургарт.

— Ваша правда, герр Нойман, — согласился комендант, — совсем нелюдимым стал наш кантиненляйтер, того и гляди, пришибет ненароком! Я уж, грешным делом, сам ему на дороге попадаться боюсь, — озабоченно почесал проплешину Максимилиан.

— Бояться-то боишься, — беззлобно подковырнул коллегу Роберт Франц, подмигнув ему одним глазом, — а на кухне отираешься, старый развратник, словно тебе там медом намазано! Уж не Эрмочка ли этот медок проливает?

— А что, может, и проливает, — не стал отпираться Мейер — его отношения с толстой кухаркой не были ни для кого секретом, — я мужчина видный, в самом, так сказать, расцвете…

— Ага, — хохотнул Франц, взглянув с высоты своего немалого роста на коротконогого плюгавенького коменданта, — может, и видный ты мужчина, и в самом соку… Вот только узнает твоя крошка о твоих вылазках в городской пуф (бордель), так она тебе все эти самые соки и выдавит…

— Так, господа, — прервал веселую перебранку подчиненных, находящихся в предвкушении праздничного банкета, Нойман, — вы ведете себя неподобающим образом! Мне за вас стыдно!

— Простите, герр оберстлёйтнант! — извинился Франц. — Действительно, позволили себе лишнее! Больше такого не повторится!

— Я надеюсь на это, Роберт! Не позорьте честь немецкого мундира! А сейчас разрешите откланяться, господа! Увидимся за ужином.

— Господа, мне тоже пора, — заявил Франц, — нужно кое-что организовать… Вы тут тоже поторапливайтесь.

— Можешь не беспокоиться, Роберт, — заверил старшего мастера-наставника Михаэль. — Справимся.

— Хорошо, тогда до вечера, — откланялся Франц и в сопровождении Мейера покинул холл.

— В общем, так, Путилов, остаешься за главного, — распорядился Сандлер. — Уберете весь мусор — доложишь…

— Какая прелесть! — раздался в холле восторженный возглас. — Миленько!

— О, нет! — вполголоса прошипел Михаэль, узнав слащавый голос секретаря-адъютанта Ноймана. — Анхельм! — Мастер-наставник обреченно вздохнул и закатил глаза.

— Неужели это ты все придумал, Михаэль? — жеманно поинтересовался Рох. — Какой душка! Оказывается, наш суровый наставник Михаэль вовсе не такой мужлан, каким хочет казаться… Правда, детишки? — Анхельм подошел к Петьке и нежно провел наманикюренными пальцами по его щеке. — Такая нежная кожа… — томно выдохнул гей. — Зайди ко мне вечерком, выпьем горячего шоколада с печеньками… Мне привезли из Берлина чудесные…

Лицо мальчишки полыхнуло, он дернулся, отстраняясь от сипло дышащего немца.

— Не положено! — рявкнул Сандлер, спасая мальчишку от нездорового внимания Роха.

— Что не положено? — ни капли не смущаясь, «наивно» переспросил Анхельм.

— Герр гауптманн, — как можно нейтральнее произнес мастер-наставник, с трудом сдерживаясь, чтобы не дать в зубы этому напомаженному педерасту, — вы же прекрасно знаете устав «Псарни»! Неполноценным курсантам запрещено…