Первая кровь - Держапольский Виталий Владимирович "Держ" - Страница 34

— Ты поспи. — Рагимов поправил сползшее одеяло, — сон — лучшее лекарство. Тебе сейчас на ноги встать надо. Вот о чем думать нужно!

— Скажите, доктор, — произнес мальчишка, — а что со мной будет, когда я поправлюсь? Я ведь Ланге, по-моему, ухо откусил…

— А вот ты о чем? — рассмеялся Сергей. — Не откусил ты ему ухо, не бойся. Погрыз чуток, это да. А вот сам факт нападения на немца… Серьезное преступление… Другого бы расстреляли на месте.

— А меня тоже… расстреляют? — не надеясь на благополучный исход, спросил врача Путилов.

— Везунчик ты, Вовка, — Сергей мягко потрепал мальчишку по отросшему ежику волос, торчавшему из-под повязки. — Приказано тебя не наказывать — сам Нойман распорядился!

— Почему?

— Точно не знаю, но ходят слухи, что за тебя Сандлер вступился. Чем-то ты ему приглянулся. Хотя это не он тебя в прошлый раз ко мне в лазарет отправил?

— Он.

— Может, совесть его мучает? Нет, навряд ли. Ну и Нойман на редкость щепетильным оказался в вопросах справедливости. Буга он выгнал, невзирая на старые заслуги и чистоту арийской крови. Так что поживешь еще, Вовка. Если, конечно, глупостей не наделаешь. А теперь — спи! Нечего силы зря тратить, их у тебя и без того маловато.

Вовка, вымотавшийся до предела, не стал спорить. Он закрыл глаза и мгновенно уснул.

Очередное пробуждение принесло Вовке хоть маленькое, но облегчение. Голова хоть и продолжала раскалываться, но уже не так остро, как днем ранее. Дышалось намного свободнее. Да и вообще, настроение у мальчишки, несмотря на ломоту во всем теле, пребывало на высоте: жив, как-никак! Да и наказывать его, как сообщил накануне доктор, никто не собирается. А Жердяя он все равно достанет, что бы там дядя Сережа-врач ни говорил: только нужно дождаться подходящего случая. Рано или поздно, а случай подвернется! Неважно, через год или десять лет, — Ланге поплатится за смерть Славки. Вовка поклялся себе в этом.

— А, проснулся, боец Путилов? — В палату с единственным пациентом — Вовкой, вошел Рагимов. — Как самочувствие?

— Лучше, дядь Сереж.

— Голова сильно болит? — спросил врач.

— Есть немного, — признался Вовка.

— Немного? — переспросил Рагимов, поочередно заглянув в каждый глаз мальчишки.

— Ну… чуть сильнее, чем немного… — слегка поморщившись, ответил Путилов.

— Во-о-от, — протяжно произнес доктор, — это более похоже на правду. Значит, говоришь, немного полегчало?

— Полегчало.

— И это радует! — улыбнулся доктор. — Синяки с лица скоро сойдут, это ерунда, а вот твои сломанные ребра меня беспокоят… И сотрясение… По-моему, один глаз косить начал…

— Ага, время от времени двоится у меня перед глазами, — сообщил врачу Вовка. — И расплывается все!

— Ладно, — осмотрев мальчишку, сказал Сергей, — не будем делать поспешных выводов. Может, все не так уж и плохо — ты только вчера в себя пришел. Пусть время пройдет, а там посмотрим. Точно, хулиган?

— Так точно, дядь Сережа!

— Вот и ладненько! — любимой присказкой ответил врач. — Откинь-ка одеяло, я твои многострадальные ребра осмотрю.

Вовка послушно сдвинул одеяло, обнажив синюю в кровоподтеках грудь, торчащие, словно штакетник в заборе, ребра и впалый живот.

— А я, однако, красавец! — пошутил Вовка.

— Точно, краше в гроб кладут! — подмигнул врач. — Починим мы тебя, не волнуйся, — осторожно пробежавшись пальцами по поврежденным местам, успокаивал мальчугана Рагимов.

— Ой! — воскликнул Вовка, когда врач слегка усилил нажим.

— Больно?

— А то! — прошипел Путилов.

— Извини, но мне как-то надо определиться… Снимок бы сделать, но рентген нам с тобой и не светит! Как лечить в таких-то условиях? Потерпи уж, ладно?

— А куда мне деваться? Давай, дядь Сереж, определяйся. Только побыстрее, если можно.

— Ох-ох, спешка хороша только при ловле блох, — выдал старую, как мир, истину Рагимов, — да еще при поносе… Но я управлюсь быстро.

Больше за время осмотра мальчишка не издал ни звука.

— Ну вот и здорово — можешь отдыхать…

Дверь в палату распахнулась — на пороге появился Михаэль Сандлер.

— Гутен морген, герр Сандлер, — поздоровался Рагимов с человеком, которому был многим обязан.

— Здравствуй, Сергей! — сдержанно ответил Михаэль, протягивая врачу руку.

После крепкого рукопожатия Сандлер подошел к Вовкиной кровати и, улыбнувшись, спросил:

— Ну ты как, боец?

— Зер гут, герр Сандлер! — ответно улыбнулся мальчишка.

— А мне говорят, что, мол, Путилов вечером пришел в себя. Живучий ты, однако, жучара! — пошутил немец.

— Повезло, наверное, — пожал плечами мальчишка. — Герр Сандлер… — замялся Вовка. — Спасибо вам…

— За что это? — Сандлер сделал вид, что не понял, о чем это толкует мальчишка.

— Ну… За помощь… Вы же за меня заступились…

— А! Вот ты о чем. — Сандлер присел на краешек кровати. — Помнишь наш последний разговор?

— Конечно!

— Командир — отец своим солдатам!

— Я помню, герр Сандлер…

— Так почему же ты думаешь, что, если сам можешь встать на защиту своего подчиненного, я не смогу сделать то же самое? Ты — мой подчиненный, а я — твой непосредственный начальник. Если хочешь быть хорошим командиром — примеряй все на себя: твои слова не должны расходиться с делом. Иначе грош им цена!

— Я понял, герр Сандлер.

— Отлично! — Михаэль поднялся на ноги. — Выздоравливай. Да, и еще… — Сандлер остановился возле дверей. — Старайся держаться подальше от кантиненляйтера Ланге. В отличие от остальных, он ничего не забудет, особенно, — Сандлер хохотнул, — прокушенное ухо.

— Вот, о чем я тебе говорил? — произнес Рагимов, когда наставник скрылся за дверью. — Не связывайся с Ланге, будет себе дороже. Слушай Сандлера — он плохого не посоветует… Даже не верится, что и среди фрицев попадаются нормальные мужики. В общем, так, — вернулся к насущным делам доктор, — завтракай, пей пилюли — и спать!

Через две недели Вовка вернулся из лазарета в казарму, где был встречен мальчишками как настоящий герой. Легендарную личность едва ли не носили на руках, задирая носы перед курсантами из других взводов: вот, мол, какой у нас боевой обергефрайтер! Самого Ланге не испугался! Мало того, после всех «приключений» Вовка выжил и, что еще важнее, остался безнаказанным! Неожиданная беда, приключившаяся со Славкой Федькиным, внезапно сплотила «псов» первого взвода, которые ощутили себя единым целым. Как никогда они старались помогать друг другу и поддерживать в трудных ситуациях: перед глазами мальчишек стоял самоотверженный Вовкин поступок. Каждый пацан отряда стремился быть похожим на него, выполняя без промедления все его приказы. Но больше всех радовался Вовкиному возвращению Петька Незнанский:

— Вовка, — кинулся он на шею другу, едва только Путилов переступил порог казармы, — знаешь, как я рад, что ты вернулся. Ох и соскучился же я! — Мальчишка не держал зла на Вовку за заключение в карцере.

— Я тоже рад, Петька! Пока в лазарете валялся, тоже соскучился…

— Да я пытался к тебе прорваться, но Сандлер строго-настрого запретил… Не знаю почему? — Мальчишка пожал плечами.

— Я тоже не знаю, — ответил Вовка. — Ну и чего у вас новенького?

— Да все по-старому, — сообщил Петька. — Учителя новые появились, гонять стали больше… Ах да, стрелковое дело ввели. Правда, стрелять пока не дают, но автоматы и пистолеты разбираем на время.

— Только разбираете? — хитро прищурился Вовка.

— Нет, конечно, и собираем тоже…

— Значит, пострелять тоже дадут. Из нас же солдат делают. А какой же солдат стрелять не умеет?

— И то правда! — повеселел Незнанский. — Только поскорее бы… Да, еще, — вспомнил он, помрачнев. — Каравая забрали…

— Когда?

— Да в тот же день… Зашел Сандлер, приказал вещи собирать. Больше мы его не видели. Что с ним, как, никто не знает. Ты как думаешь, Вовка, куда его?

— В обычный интернат, — уверенно произнес Вовка, хотя сам до сих пор сомневался. — Так Сандлер сказал.