Армагеддон - Злотников Роман Валерьевич - Страница 44

• Предыдущая
• 44/75
• Следующая

— Они заплатят мне за все! Я заставлю их расплатиться за каждую минуту, за каждую каплю пота, которую пролью в этом душном трюме.

Все невольно посмотрели в ту сторону. Там сидел маленький толстый человечек с явно христианской (даже, скорее, иудейской) внешностью. Заметив внимание к свое персоне, он склонил голову в смешном подобии учтивого поклона и представился:

— Жерар Вержа, адвокат.

Эмир всплеснул руками:

— О мой добрый друг, вы тоже здесь?

Толстяк осведомился:

— Если я не ошибаюсь, передо мной шейх Мухаммед уль-Ислам?

— Да, мой добрый друг.

— Рад с вами познакомиться, но предпочел бы, чтобы это произошло при несколько иных обстоятельствах.

Они церемонно пожали друг другу руки.

— Как вы думаете, мой добрый друг, — спросил эмир, — кто те люди, что нас захватили?

Толстяк скривился:

— Судя по убогости сценария и окружающей обстановки, я склоняюсь к мысли, что это русские.

— А как вы считаете, чем нам это грозит?

Адвокат пожал плечами:

— Не знаю, но не думаю, что чем-то серьезным. Я не совершал ничего предосудительного, что можно было бы доказать, так что, напав на меня, эти ребята вляпались в крупные неприятности. Как только я отсюда выйду, в чем я нисколько не сомневаюсь, им придется изрядно раскошелиться.

Эмир согласно кивнул:

— Несомненно, но не могли бы и мы рассчитывать на вашу…

Толстяк высокомерно кивнул:

— Никаких проблем. Наши общие знакомые, которые нас свели, несомненно, сообщили вам о моих расценках, но, учитывая обстоятельства, в которых мне придется представлять ваши интересы, я вынужден увеличить их на двадцать процентов. Так что если вы согласны, то… — он развел руками, — я не вижу никаких проблем.

Правоверные обменялись взглядами, в которых явно сквозила брезгливость, затем эмир кивнул, выражая согласие. В этот момент сверху, из мощных динамиков, подвешенных у самого потолка, раздался голос:

— Всем встать, приготовиться к движению.

Первым вскочил адвокат:

— Эй вы! Я — гражданин Франции. Я требую немедленной встречи с представителями французских властей. Я выражаю возмущение тем, как вы обращаетесь с представителями цивилизованного общества!

Фигуры, маячившие на верхнем трапе, ничего ему не ответили. Заскрипев, поползла вверх решетка первой камеры, и одна из фигур, махнув автоматом, показала, что ее обитателям пора выходить. Когда большая часть обитателей камеры вышла наружу, двое то ли слишком решительных, то ли слишком глупых, бросились на охранника. Тот не задумываясь нажал на спуск. Злая очередь резанула не только по нападавшим, но и по сгрудившимся у выхода. Послышались крики боли, и у Ислама впервые екнуло сердце.

Адвокат заверещал:

— Эй вы, я к вам обращаюсь, немедленно прекратите этот произвол! Иначе я заставлю вашего Императора лично предстать перед Европейским судом в Страсбурге.

Но фигуры все так же, не обращая на его вопли никакого внимания, пинками и ударами прикладов заставили всех, выгнанных из первой камеры, подобрать трупы и стонущих раненых, а затем так же молча переместились ко второй…

Когда их вытолкали на палубу, Ислам невольно зажмурил глаза. Снаружи был яркий день. Солнце светило вовсю. А вокруг, насколько хватало глаз, было только море. Вся палуба оказалась огорожена высоким, не меньше чем в два человеческих роста, забором из мелкой сетки. Он поднял глаза. Ах вот оно что. Свет лился не только от солнца — по периметру палубы были установлены софиты, а рядом с ними громоздились сложные конструкции операторских пультов. Похоже, ее превратили в гигантскую съемочную площадку. Но вот что за фильм собирались здесь снимать?

Адвокат, который примолк было, когда стало ясно, что никто не собирается его слушать, очутившись на палубе, встрепенулся и снова принялся кричать про свое гражданство, про европейский суд и еще что-то в этом роде. Махмуд, у которого тот орал прямо под ухом, не выдержал и врезал ему по затылку.

— Заткнись, надоел.

Толпа стояла очень плотно, поэтому адвоката лишь отшвырнуло на стоявших рядом и затем качнуло назад, и он тут же завопил:

— Уважаемый шейх, я отказываюсь защищать этого человека!

Тут уж не выдержал Ислам. Он заехал адвокату по роже и прошипел:

— Заткнись, не будет никакого твоего вонючего суда. Они просто убьют нас здесь и все. Так что закрой свою вонючую пасть, гяурская собака, и прими смерть так, как подобает мужчине.

— Но они не имеют права! — запротестовал адвокат. — Это же будет нарушение всех международных норм и обязательств, которые они приняли на себя! В России вот уже несколько десятилетий отменена смертная казнь…

В этот момент над палубой разнесся все тот же голос:

— Внимание, наше судно находится на… западной долготы… северной широты. Ровно сто восемьдесят пять дней назад здесь было совершено чудовищное преступление — зверски убиты двести восемьдесят шесть человек. Среди них было сто двадцать три женщины и семьдесят шесть детей в возрасте от трех до тринадцати лет. — Голос на мгновение прервался и заговорил снова: — На нашем корабле вас тоже ровно двести восемьдесят шесть. Среди вас нет ни одного ребенка и ни одной женщины. И если не все из вас напрямую виновны в том преступлении, то нет среди вас и ни одного, кто не был бы повинен в чем-то другом, не менее кровавом. Более того, все вы либо непосредственно принадлежите к преступной организации под названием «Бригады мстителей за Раззият», несущей всю меру ответственности за то преступление, либо активно сотрудничаете с ней, помогая ей творить свои преступные дела. — Голос снова умолк на несколько мгновений, будто давая время тем, кто был на палубе, оценить меру своей вины, и закончил: — Мы надеемся, что то, что сейчас произойдет, послужит хорошим уроком для ваших последователей, ибо не испытываем никакого желания повторять это еще раз. Но если этого будет недостаточно… — Голос замолчал. Распахнулись ворота кормовой надстройки, и на палубу вылетели… огромные собаки!!!

Брошенный бывший сухогруз нашли только через двое суток. Вернее, власти совершенно не исключали, что за это время на него натыкались уже не раз, но все, кто всходил на его палубу, похоже, мгновенно бросались обратно, не в силах вынести зрелище, представшее их глазам, и стараясь скорее его забыть. Так что окончательно судно обнаружили уже на подходе к Дарданеллам, когда о каком-то корабле без малейших признаков команды сообщили с английского рефрижератора, который его чуть не протаранил.

Когда представители властей ступили на борт, их тоже долго рвало, чему немало способствовала и вонь от загнивших за пару дней на раскаленной палубе трупов. Однако гадать о том, что здесь произошло, не пришлось. В капитанской рубке, в кубрике, в радиорубке и еще в десятке мест были разложены кассеты с видеозаписью всего произошедшего и тонкие кожаные папки со списком уничтоженных и кратким перечислением их преступлений. Фильм, записанный на кассетах, был слишком страшен для того, чтобы его демонстрировать по телевидению, так что большинство каналов ограничилось показом лишь отдельных, самых безобидных фрагментов. Однако, как вскоре выяснилось, несколько тысяч (а по некоторым оценкам, даже десятков тысяч) человек в разных странах были вынуждены просмотреть этот фильм от начала и до конца. Кого-то ради это разбудили среди ночи в собственной спальне неясные фигуры в черных комбинезонах, кого-то такие же фигуры застали в роскошном отдельном кабинете шикарного ресторана, кто-то заблевал дорогой ковер, устилавший пол дорогого номера самой дорогой гостиницы мира — «Арабской башни», а кто-то — сиденья своего великолепного «роллс-ройса». Очень немногие из тех, кого заставили просмотреть этот фильм, открыли этот факт широкой публике. Но все они на всю оставшуюся жизнь запомнили негромкий голос, прошептавший им на ухо, прежде чем убрать пистолет от виска и тихо исчезнуть:

— Ты видел. Теперь подумай, хочешь ли ты быть на их месте.

• Предыдущая
• 44/75
• Следующая