Армагеддон - Злотников Роман Валерьевич - Страница 20

• Предыдущая
• 20/75
• Следующая

Хотя свободная пресса запестрела возмущенными комментариями депутатов, журналистов, высших чиновников пострадавших государств, большинство реальных инвесторов, вместо того чтобы присоединиться к хору гневных голосов, неожиданно кинулось оформлять прошения о предоставлении подданства Империи. Возможно, дело было в том, что перед этим была принята целая серия определенных мер, которые не сразу, но все более убедительно демонстрировали всему миру, что экономическая политика Империи направлена на обеспечение привилегированных условий именно собственным подданным. Ну и все это подкреплялось слухами о каких-то невероятных проектах, о том, что деньги БЗЛ как раз и потрачены, чтобы обеспечить стартовые условия для их реализации, и что банкротство холдинга, по существу, чисто техническое, ибо когда эти проекты заработают, на БЗЛ обрушится настоящий золотой ливень. А в том, что эти проекты непременно заработают, ни у кого не было никаких сомнений. Репутация русского Императора как блестящего менеджера в деловом мире была безупречной. Удивление вызывало скорее другое — что Император все же санкционировал банкротство (пусть и техническое) БЗЛ. Впрочем, как показывал поток прошений о предоставлении подданства, очень многие объясняли это тем, что Император теперь выступает еще и как политик, лидер обширной и малопонятной большинству западных обывателей страны, какой является Россия, и практически безропотно согласились играть по его правилам. Но никто не подозревал, что самая виртуозная партия еще только начинается…

Вертолет сделал сумасшедший вираж и резко ухнул вниз. Инга почувствовала, как ее желудок скакнул куда-то под горло, а его содержимое попыталось забраться еще выше. Слава богу, с утра в нем не было ничего, кроме тоста и стакана чая с лимоном. Сидящий слева фотограф, который вчера хорошенько накачался градусами и потому успел уже с утра вылакать литра два лимонного сока, охнул и зажал рот перчаткой. Инга удивилась — ведь до этого момента полет больше напоминал поездку на хорошем автомобиле по хорошей автостраде. Но этот рывок оказался прощальным приветом северного неба. Потому что всего через несколько секунд вертолет мягко затормозил, пару мгновений повисел, едва заметно вибрируя, будто легковой автомобиль с дизельным мотором на холостом ходу, а затем осел на шасси. Все зашевелились, так до конца и не поняв, сели они уже или все еще нет? Инга тоже с интересом завертела головой. Павлик, ее однокашник с журфака, который сейчас подвизался в каком-то смешном военно-авиационном журнале с пафосным названием «Крылья родины», однажды рассказывал ей о каких-то новых вертолетах с совершенно сумасшедшими (судя по выпученным глазам Павлика) характеристиками. Она мало запомнила из его возбужденной речи (тем более что, как она думала, рассказывал он это все лишь для того, чтобы произвести впечатление на нее), но кое-что в памяти отложилось. И вот сейчас как будто снова увидела, как Павлик размахивает руками перед ее носом и выкрикивает: «Он же совершенно бесшумный! Понимаешь? И совершенно никакой вибрации! Металлокерамическая втулка несущего винта, блококаскадный двигатель, углепластиковые лопасти синергического профиля… да от него шума не больше, чем от автомобиля. Так что в салоне можно разговаривать хоть шепотом…»

Что там было еще в этом вертолете, Инга так и не узнала, потому что в тот момент окончательно поняла, что Павлик несколько отклонился от генерального курса, намеченного ею на вечер, и быстренько вернула беседу в более приятное русло. Но вот эти его слова как-то случайно запали в память. И она вспоминала их в течение всего этого полета, не слишком долгого. Действительно, несмотря на все ее страхи, полет на этой новенькой машине с несколько непривычным обтекаемым и слегка наддутым дизайном больше всего напоминал поездку на дорогом роскошном суперкаре типа «феррари» или «ламборгини» (но только не «порш», Ингу как-то прокатили на «порше», так там было существенно теснее). Сходство еще больше усиливалось благодаря очень удобным креслам, чем-то напоминавшим автомобильные, и еще тому, как мощно, но плавно вертолет набирал скорость.

Дверь кабины пилота распахнулась, и возник высокий летчик в форменном комбинезоне.

— Господа, наш полет закончен. Прошу простить за некоторые неудобства на последнем этапе полета, но нам нужно было сесть побыстрее, с севера идет снежный заряд…

Не успел он договорить, как вертолет слегка качнуло и все окна (это в самом деле были окна — большие, забранные прозрачным углекомпозитом, назвать их иллюминаторами как-то не поворачивался язык), обращенные к северу, залепило мокрым снегом, прямо на глазах превратившимся в толстую ледяную корку. Однако эта последняя попытка северной погоды испортить им полет пропала втуне. Посадочная площадка была оборудована выдвижным помостом, так что спустя несколько секунд вертолет затянуло в теплое нутро ангара. Пилот, к тому моменту уже добравшийся до выхода, разблокировал дверь и коротким движением элегантного рычага, притулившегося у самой двери, одновременно отворил створку и выдвинул лесенку. Журналисты, составлявшие в этом рейсе большую часть пассажиров, задвигались, загомонили и потянулись к выходу. Однако Инга, выпустив фотографа, слегка задержалась в проходе, поскольку та, ради которой она покинула суматошную, толкучую, но такую уютную и привычную Москву, тоже летела в этом вертолете.

Интересующая ее личность поднялась со своего места, когда вертолет уже почти опустел, а сама Инга успела уже трижды переворошить свою сумочку (надо же было каким-то образом оправдывать то, что она так долго торчит в проходе). У Инги екнуло под ложечкой. Сейчас…

— Извините… у вас не найдется зеркальца?

Женщина, приостановившаяся рядом с Ингой в ожидании, пока молодая журналистка наконец-то отыщет то, что она так долго искада, и освободит проход, слегка повернула голову, окинула Ингу насмешливым взглядом и каким-то странно легким и изящным движением запустила руку в сумочку Инги. Девушка опешила. Спустя мгновение рука женщины вынырнула наружу, сжимая небольшое изящное зеркальце, надежно (как казалось Инге) закопанное на самом дне ее косметички.

— Вот это вас устроит? — Женщина качнула головой и вдруг легко и… очень заразительно рассмеялась. — Господи, милочка, у вас такое ошарашенное лицо… не бойтесь, я вовсе не ясновидящая и мыслей читать не умею, просто ваш фотограф, вылезая из салона, очень упорно сверлил меня взглядом, а зеркальцем вы все время, пока копались в сумочке, пускали зайчики в потолок.

Инга густо покраснела. Что тоже было весьма удивительно. Она считала себя достаточно закаленным репортером. И не раз добивалась своего способами, не совсем, как бы это помягче… одобряемыми общепринятой моралью. Но женщина не дала ей долго смущаться. Она снова улыбнулась и, заговорщицки подмигнув журналистке, спросила:

— Ну ладно, признавайтесь, зачем я вам нужна?

Инга, с трудом взяв себя в руки, улыбнулась:

— Дарья Александровна, я — корреспондент журнала «Бизнес-леди». Наш журнал готовит специальный номер, посвященный Службе эскорта Его Высочества. Мы хотели бы получить у вас эксклюзивное интервью…

Ее собеседница рассмеялась:

— О господи… милая моя, я ушла из Службы эскорта уже почти пятнадцать лет назад. Что я могу рассказать о ней?

Инга упрямо вскинула голову:

— Да, но наших читательниц интересует не только сама Служба. Очень важно то, что она вам дала и насколько помогла вам подняться столь высоко. Согласитесь, среди всех бывших сотрудниц Службы эскорта вы на сегодняшний день — самый высокопоставленный менеджер. Да что там Служба эскорта… по нашим данным, во всем мире за последние пятьдесят лет было только семь женщин, которые в вашем возрасте держали под контролем финансовый поток, сравнимый с вашим. И среди них нет ни одной русской.

Инга открыла пошире глаза и устремила на собеседницу самый восторженный и преданный взгляд, какой только могла. Женщина с иронической улыбкой покачала головой:

• Предыдущая
• 20/75
• Следующая