Чапаёнок - Могилевская Софья Абрамовна - Страница 15

• Предыдущая
• 15/15

Когда далеко на окраине Лбищенска раздались первые глухие выстрелы, Чапаев сразу вскочил, рука привычно дёрнулась к нагану.

— Петька!

А Петя уже на ногах. Одним махом — и возле Чапаева.

— Беляки?

Мимо окон, заслоняя и тучи, и луну, уже мелькнули чёрные тени врагов.

— По коням! — крикнул Чапаев, кинулся к выходу, растворил дверь и с крыльца увидел: с гиканьем, свистом, с дикими выкриками носились враги по улицам Лбищенска. Они рубили, кололи, давили конями… Сверкали в свете луны клинки шашек.

Бой сразу охватил весь город.

С небольшой горсткой бойцов Чапаев добрался до Соборной площади. Здесь находились боевые припасы и пулемёты.

Четыре часа длился бой за Лбищенск. Четыре часа горстка храбрецов дралась, защищая город.

Вот, если бы здесь была вся Чапаевская дивизия! Но здесь был только штаб и его небольшая охрана. Что они могли сделать против многочисленного врага?

— Ничего, ничего, ребята! Мы им покажем! Мы им ещё дадим ходу! Только до утра продержаться… Только бы ещё самую малость… — подбадривал бойцов Чапаев, пулю за пулей посылая по врагу. — А там с Батуриным, с комиссаром, свяжемся, тогда пойдёт дело!

Не знал Чапаев, что комиссар его, Павел Степанович Батурин, был на соседней улице. С небольшой группой бойцов оборонялся он из последних сил, подбодряя изнемогавших людей такими же словами: «Не робейте, не робейте, товарищи! До утра продержимся, а там соединимся с главными силами, с Чапаевым…».

Когда наступило утро, и те и другие увидели себя со всех сторон окружёнными врагом.

К утру Чапаев был ранен в руку. Боль мешала ему стрелять.

А кольцо врагов стягивалось всё плотнее, всё туже. Один за другим падали мёртвыми его верные боевые товарищи, верные спутники трудных походов, жестоких боёв и великолепных побед.

— Отходить надо! — приказал Чапаев. — К реке. Может, пробьёмся на тот берег.

От дома к дому, позади плетней, хоронясь за сараями, деревьями, отходили они к реке.

А уж у Чапаева ранена голова и силы убывают с каждым шагом.

Крут и обрывист берег Урал-реки. С глухим шумом посыпался песок из-под ног.

Их осталось уже немного — всего несколько человек. И Пётр Исаев среди них.

Всё ближе и ближе глубокие воды реки. Но пули и здесь догоняют их.

— Плыви, Чапаев! Плыви, Василь Иваныч!.. — сказал Петя, подводя Чапаева к воде.

Отличный пловец Василий Иванович Чапаев, замечательный пловец…

Когда Петя глянул на реку, Чапай уже был на середине.

— Доплывёт! — прошептал Петя. — Не может быть, чтобы не доплыл…

Но когда он оглянулся на Чапая ещё раз, уже никого не было на воде. Только расходились круги…

Узнав о гибели Чапаева, Митя снова тяжело и надолго заболел. Прошло много недель, пока он поднялся с постели, начал ходить по палате и широким коридорам больницы.

Однажды он сидел у окна и печально смотрел на белые, занесённые снегом дома и улицы, на холодное серое небо, на вороньё, с карканьем летающее над колокольней.

Вдруг санитарка громко сказала:

— Этот, что ли? Тут у нас только один и есть мальчонка.

Митя обернулся. В дверях палаты стоял однорукий кашевар Федосей Михалыч:

— Митя! Митюха!..

— Дядя Федосей!

Бывают же в жизни такие хорошие минуты — встреча старых боевых друзей.

Дядя Федосей рассказал Мите, как он прослышал о его ранении и долго не мог дознаться, где, в каком городе он лежит в госпитале. А когда хлопцы ему сказали, он собрался и поехал.

— В этакую даль занесло… Разве скоро доберёшься! А теперь, Митюха, закусывай, на дорогу сил набирай — и поехали.

— Куда? — удивился Митя.

— В деревню. Тебя моя старуха ждёт не дождётся. Я ей уж давно посулил: привезу тебе внучонка-чапаёнка. Вот и одёжку тебе прислала. Гляди-ка, и валенки, и рукавицы, и ещё тут много всего есть…

— Не поеду… — начал было Митя. — Меня в часть отправят. Не поеду.

Но старик строго прикрикнул:

— Будешь здоровый — не задержу: иди воюй! А сейчас нечего тебе там делать!

Пятого января 1920 года Чапаевская дивизия заняла город Гурьев. Огромные трофеи были захвачены у побеждённого врага. Более ста тысяч винтовок, несколько сотен пулемётов, орудий, десятки бронемашин и самолётов, большие запасы патронов и снарядов достались Советской стране.

Остатки белоказацкой армии были рассеяны: часть сдалась в плен, часть была уничтожена, а часть бежала за границу — в Персию и Афганистан.

После взятия Гурьева командарм Туркестанского фронта товарищ Фрунзе послал известие о победе в Москву, в Кремль, товарищу Ленину:

«Уральский фронт ликвидирован. Сегодня на рассвете кавалерия Н-ской армии, пройдя за три дня 150 вёрст, захватила последнюю вражескую базу — Гурьев и далее до берегов Каспия. Подробности выясняются».

В начале февраля в деревню к Федосею Михалычу пришла посылка.

Это был хорошо упакованный свёрток, зашитый в суровую мешковину, крепко перетянутый шпагатом с красными сургучными печатями на узлах. На мешковине химическим карандашом крупными лиловыми буквами были написаны Митины имя, фамилия и даже отчество.

— Распечатывай! — приказал Федосей Михалыч, который сам с почты притащил посылку домой.

И Митя распечатал.

Когда разрезали грубый край холста и развернули бумагу, Мите на руки легла великолепная шашка в богатой серебряной оправе. Вместе с шашкой в посылке оказалось письмо, написанное крупным Лёшиным почерком:

«Здорово, Митя! Как раздавали всем лучшим бойцам награды за взятие Гурьева, так вспомнили все ребята про тебя и про то, как ты храбро воевал под командой нашего геройского комдива Василь Иваныча товарища Чапаева и как не жалел отдать своей жизни за родную нашу Советскую страну. И все ребята нашего эскадрона единогласно постановили наградить тебя наравне с лучшими из бойцов непобедимой Чапаевской дивизии.

Бывай здоровым, Митя! Коли цел буду, увидимся непременно. А пока отправляемся мы всей дивизией на Западный фронт, потому что на нашем фронте всех беляков уже поколотили. И ещё тебе хочу написать, дружище, что произведён я в командиры и теперь командую эскадроном вместо Никиты Томилина, который погиб смертью храбрых в боях за Гурьев.

Твой старый походный друг

Алексей Новиков».

• Предыдущая
• 15/15