Кто посеял ветер - Нойхаус Heлe - Страница 34

• Предыдущая
• 34/108
• Следующая

– Да, верно. Дело было так. – Хозяин заведения принялся обстоятельно излагать все, что ему было известно. – …И тогда меня позвал граф и сказал, что Людвиг мертв, что его застрелили.

Последовала пауза. Господин Килб смотрел на сотрудников полиции излучавшими любопытство глазами, ожидая, что они скажут, но Пия решила ничего не говорить ему, поскольку эта информация непременно распространилась бы из-за его стойки по всей деревне.

– Людвиг ни с кем здесь не ладил. Даже с собственными детьми.

– Ближе к делу, Шорш, – с нетерпением сказал Брадль. – Ты должен рассказать госпоже комиссару все сплетни, которые ходят по деревне.

– Ну да, – невозмутимо продолжал Георг Килб. – Я и подумал, нужно рассказать вам о том, что у нас здесь вчера произошло.

Пия кивнула, давая ему понять, что он может начинать рассказ.

Поскольку Килб говорил на верхненемецком диалекте, Брадлю пришлось выступить в роли переводчика, хотя его перевод был не намного понятнее оригинала.

– Ну, в общем, вчера здесь проходило совещание общественного инициативного комитета. Они сидели за столом. Людвиг, то есть Хиртрайтер, сцепился с парнем из Кенигштайна. Они долго кричали друг на друга, а потом вмешалась подруга этого парня.

– Это я поняла, – сказала Пия. – А что это за парень из Кенигштайна?

– Я не помню, как его зовут. У него трудное имя, какое-то иностранное. – Георг Килб пожал плечами и задумался, наморщив лоб.

Пия, которой уже было ясно, что он принадлежит к категории тщеславных людей, стремящихся получить последние новости из первых рук, чтобы потом благовестить о них на каждом углу, изучающее смотрела на него.

– Может быть, его зовут Янис Теодоракис? – спросила она, наконец.

– Точно. Теоракис, именно так! – Красное, лунообразное лицо Килба просияло. Он перегнулся через стойку и понизил голос до шепота: – Они здорово ругались. Всячески обзывали друг друга – задница, мразь, скотина и прочее. А Торакис потом сказал, что Людвиг еще пожалеет. Не знаю, насколько это важно, но вот что я хотел вам рассказать.

Он скрестил на груди свои толстые руки и с довольным видом воззрился на Пию.

– Спасибо, – поблагодарила его Пия с улыбкой. – Мы это проверим, господин Килб. Вы не помните, в каком часу это было?

– Без пятнадцати девять. Тогда Торакис и его подруга ушли, а другие остались. Людвиг и граф пробыли здесь до половины одиннадцатого.

Это было уже кое-что! В их головоломке проступили размытые временные рамки, и Хеннинг, если повезет, в скором времени сможет очертить их более точно.

Боденштайн и Пия нашли старого графа в одной из конюшен, где он подметал пол. Никто не просил его об этом, но ему, по всей видимости, просто нужно было отвлечься.

– Отец, ты знаешь, где живут дети Людвига? – спросил Боденштайн.

– Грегор – в Гласхюттене, Маттиас – в Кенигштайне, Фрауке работает в «Рае для животных», – ответил граф, не отрываясь от работы. – Это зоомагазин, который находится в Кенигштайне на Кирхштрассе и принадлежит подруге Яниса. Но я ее…

– Кому принадлежит магазин? – перебил Боденштайн отца на полуслове. Он подошел к нему и преградил ему путь.

– Рики. Подруге Яниса.

– Вот это да! Почему же ты мне раньше не говорил об этом?

– А почему я должен был тебе об этом говорить? – Старший Боденштайн с недоумением смотрел на сына.

– Боже мой! Ты прекрасно знаешь о том, что мы с понедельника ищем этого самого Теодоракиса. Почему ты мне не сказал, где его можно найти? – спросил Боденштайн с упреком.

– Твоя работа меня совершенно не касается. Кроме того, ты вообще не спрашивал меня о Янисе, – ответил он. – А теперь отойди в сторону, мне нужно закончить работу.

Боденштайн взялся за ручку метлы.

– Отец, пожалуйста, – произнес он твердо. – Если тебе что-то известно, ты должен сказать мне об этом!

Генрих фон Боденштайн пристально смотрел на сына, сощурив глаза.

– Я тебе ничего не должен, – холодно сказал он. – Отпусти метлу.

– Нет. Сначала я хочу узнать от тебя…

– Вы знаете адрес подруги Теодоракиса? – перебила Пия шефа, дабы предотвратить ссору.

– Я был однажды у нее в магазине, но ее адреса не знаю. Она живет в Шнайдхайне, но весь день проводит в магазине.

– Спасибо. – Пия улыбнулась.

– Да, я кое-что вспомнил. По поводу вчерашнего вечера. – Генрих окинул взглядом сына и повернулся к Пии. – Мы с Людвигом посидели еще некоторое время в «Кроне». Когда мы вышли на улицу, к нему обратился какой-то человек. Собственно, я собирался отвезти его домой, но он остался.

Может быть, первый след?

– Ты знаешь этого человека? – спросил Боденштайн. – Как он выглядел?

– Нет, не знаю, и описать не смогу. – Генрих фон Боденштайн с сожалением покачал головой.

Пия почувствовала, что шефа начинает охватывать раздражение. Очевидно, он не испытывал большого сочувствия к отцу, который, хотя и выглядел невозмутимым, наверняка еще находился в состоянии шока. Вероятно, спустя некоторое время, преодолев этот шок, он вспомнил бы больше.

– А где вас поджидал тот человек? – осторожно осведомилась Пия.

– Хм. – Старый граф задумался, опершись о метлу. – Мы вышли из «Кроне» и направились к парковочной площадке. Мой автомобиль стоял в противоположном конце. Я открыл дверцу, сел в салон и только тут заметил, что Людвиг за мной не последовал. Взглянув в зеркало заднего вида, я увидел, что он стоит на улице и беседует с мужчиной. Я тронулся с места, подъехал к нему и опустил стекло. Людвиг сказал, что ему нужно кое-что выяснить и что он доберется домой сам. Это… это был последний раз, когда я… видел его.

Лицо старика исказила гримаса боли. Пия тактично дождалась, когда он вновь обретет самообладание.

– У вас не возникло впечатление, что господин Хиртрайтер чего-то опасался?

– Нет. Абсолютно. Напротив, он был настроен решительно.

– И он сказал, что ему нужно что-то выяснить? Вы уверены, что он употребил именно это слово?

После нескольких секунд напряженных размышлений старый граф утвердительно кивнул.

– Вам ничего не бросилось в глаза? Например, автомобиль, который раньше никогда не видели… Попытайтесь вспомнить. Иногда человек бессознательно подмечает то, что не воспринимает сознание.

– Было темно, и я немного выпил, – сказал Генрих фон Боденштайн, – но…

– И ты после этого сел за руль? – вмешался сын. Пии очень захотелось стукнуть его. Так давить на ценного свидетеля во время допроса, пусть это и собственный отец, – верх дилетантизма.

– Ну да. – Старший Боденштайн смущенно улыбнулся, забыв о своем намерении описать человека с парковочной площадки. – Три шнапса, два пива. И все.

– По меньшей мере, 1,3 промилле, – с возмущением произнес Боденштайн. – Я еще поговорю с хозяином заведения. Если он накачивает своих посетителей, пусть, по крайней мере, следит за тем, чтобы они уезжали домой на такси.

– Не будь таким противным обывателем, Оливер.

– Я вовсе не обыватель! – возразил тот резким тоном. – Если тебя остановит дорожная полиция, ты лишишься водительских прав. А в твоем возрасте быстро они не восстанавливаются.

– Если, если, если… Это ведь не случилось. – Старший Боденштайн округлил глаза и взглянул на Пию. – Таков удел человека, у которого сын служит в полиции.

– Я тоже там служу, – напомнила Пия, подмигнув ему.

– Всегда одно и то же. – Оливер бросил на Пию мрачный взгляд. Ему явно не нравилось, что она разговаривает с его отцом столь дружелюбным тоном. – Отец, все же попытайся, пожалуйста, вспомнить этого человека. Сегодня вечером мы с тобой еще поговорим об этом.

– Сегодня вечером мы с твоей матерью едем на собрание в Эльхальтен. – Генрих фон Боденштайн открыл один из лошадиных боксов, чтобы положить туда соломы. – Может быть, после этого и поговорим. Если я буду в состоянии.

– Разумеется. Только если ты будешь в состоянии, – с сарказмом сказал Боденштайн и направился к выходу.

– Послушай, Оливер, – сказал отец, когда сын подошел к дверям. – Я позволил себе позвонить Грегору, Маттиасу и Фрауке и сообщить им о случившемся.

• Предыдущая
• 34/108
• Следующая