Крылья безумия - Пентикост Хью - Страница 20

• Предыдущая
• 20/53
• Следующая

— От чего наступила смерть? — спросил Питер. — Насколько я понимаю, никаких выстрелов не было.

— Нет. Доктор не нашел ничего, кроме того, что ему размозжили голову. Вероятно, какой-то дубинкой. Мы думаем, что Биллоуз воспользовался стулом, чтобы защититься. Он, должно быть, сам нанес несколько ощутимых ударов, прежде чем они сбили его с ног.

— Там было больше одного человека?

— Мы не знаем.

— Вы сказали «они» — перед тем, как «они» сбили его с ног, вы сказали.

Грэдуэлл пожал плечами.

— У меня складывается такое впечатление, — нехотя сказал он.

— А отпечатки пальцев?

— Ничего, что могло бы помочь.

— Мы думаем, что это была неудачная попытка ограбления, — сказал Уоллас.

Питер неожиданно для себя рассмеялся.

— Да неужели? — сказал он. — А разве что-нибудь пропало? Деньги? Вещи исчезли?

— Никаких особенных вещей у него с собой не было, — сказал Грэдуэлл. — Маленький дорожный рюкзачок. Двадцать три доллара и кое-какая мелочь в его карманах. Мы думаем, что это затевалось как ограбление по принципу «пан или пропал». Он оказал такое сопротивление, что им пришлось обратиться в бегство.

— После того, как они его убили.

— Да, — сказал Грэдуэлл.

— У вас есть версия получше? — спросил Уоллас, сдвинув брови.

— Я мог бы сделать полдюжины более удачных догадок, — сказал Питер. — Для начала я бы сказал: вы можете смело полагаться на тот факт, что это не делалось на авось. Кто-то пришел сюда, чтобы добраться до него, — и добрался.

— У него не было знакомых здесь, в городе, — сказал Грэдуэлл. — Никто из уинфилдских не знал его до вчерашнего дня.

— Мне это известно.

— Тогда нет никаких причин, по которым кто-то в городе пошел бы его убивать, — сказал Уоллас. — Здесь его никто не знал. Так что возможно кто-то проследовал за ним сюда от его собственной вотчины и убил его.

— Для вас это было бы как нельзя лучше, — сказал Питер.

— К чему это вы клоните, мистер Стайлс? — спросил Грэдуэлл.

— Как бы вы ни старались, — сказал Питер, — вы не можете отскрести этот город дочиста от того, что произошло здесь вчера. Меня интересует, что случилось в действительности. Биллоуза тоже это интересовало. У меня такое чувство, что мне не следует ни к кому поворачиваться спиной.

— Если вы считаете, что вам требуется защита, так попросите о ней! — вскинулся Уоллас, повысив голос.

— Да, но кого попросить? — сказал Питер.

— Если вы что-то затеваете против городских правоохранительных органов, то вам лучше проявить осмотрительность, — предупредил Уоллас.

— У вас что-то на уме, мистер Стайлс, — сказал Грэдуэлл с некоторым нажимом.

— У меня на уме этот город, — с горечью сказал Питер. — Три убийства за менее чем двадцать четыре часа делают его интересным городом.

— Три убийства! — взорвался Уоллас. — Минафи и этот Биллоуз. Кто еще?

— Молодой Смит, — сказал Питер.

— Это не было убийство! — сказал Уоллас. — Его забила толпа после того, как он застрелил Минафи. Это нельзя называть убийством.

— А я называю, — сказал Питер. — И Биллоуз тоже называл.

— Я понимаю ход ваших мыслей, — отозвался Грэдуэлл. — Конечно же вы заблуждаетесь, но я вас понимаю.

— Вы пытаетесь доказать, к своему удовлетворению, что молодого Смита убили не для того, чтобы помешать ему рассказать, где он почерпнул идею застрелить Сэма Минафи? — спросил Питер.

— До какого же сумасшествия вы способны дойти, ей-богу! — буркнул Уоллас.

— Проведя некоторое время в Уинфилде, я решил, что сумасшествию нет пределов, капитан, — сказал Питер.

— Я уважаю вас, мистер Стайлс, — сказал Грэдуэлл. — Я знаю вашу работу и вашу репутацию. Меня удивляет, что вы пытаетесь буквально из ничего состряпать дело против АИА.

— А это мертвое тело тоже соткано из воздуха, мистер Грэдуэлл? — поинтересовался Питер. — Убедите меня, что это случайное ограбление, и, может быть, я передумаю. Могу я что-нибудь еще для вас сделать?

— Просто не споткнитесь! — сказал Уоллас.

— Не рассчитывайте на это, — сказал Питер. — Мне не терпится сделать Уинфилд знаменитым.

Гнев — изнурительная вещь. Не гнев побуждал Питера дразнить полицейского капитана и окружного прокурора, но в процессе этого напряженного разговора гнев кипел и клокотал в его душе. Через пять минут спора с этими двумя Чарли Биллоуз, сравнительно малознакомый Питеру человек, стал для него предметом борьбы, наряду с Сэмом Минафи. Но эти два предмета борьбы различались между собой. Сэм был мертв, потому что персонифицировал точку зрения, которая вызывала истерическую злобу у полоумного убийцы. Озлобление старательно подогревалось, в этом Питер был уверен, но оно не было направлено на Сэма как такового. Если бы вчера днем кто-то другой взошел по ступенькам парадного входа в Дом Круглого стола, чтобы произнести речь, протестуя против увольнения левого университетского профессора, он тоже сделался бы мишенью Олдена Смита. Но зверская расправа с Чарли Биллоузом была все-таки, определенно, чем-то другим.

Чарли Биллоуза специально выследили и убили. Питеру казалось маловероятным, что это было просто перенесением ненависти на идеи, носителем которых являлся Сэм Минафи.

Казалось маловероятным, чтобы два-три разгоряченных члена АИА, выпивая в местном баре, сказали: «Еще один участник этого марша протеста до сих пор в городе. Пойдем завалим его». У Питера сложилось впечатление, что в Армии за исконную Америку существовала железная дисциплина, введенная генералом Уидмарком. После убийства Сэма наверняка была отдана команда затаиться. Генерал Уидмарк ясно дал понять, что убийство Сэма ему было совсем ни к чему.

«Герой стоит у меня на пути, — сказал он. В его голосе звучала неподдельная тревога, когда он сообщил своей жене и Питеру о гибели Чарли. — …Нежелательная реакция со стороны законодательного собрания штата».

Это второе убийство наверняка привлечет повышенное внимание к Уинфилду извне. Генерала не радовала ни та ни другая смерть.

Проблема генерала, думал Питер, пока медленно ехал обратно к «Уинфилд-Армс», в том, что основополагающие компоненты его организации — фанатизм, ненависть, страх и истерия. Вы играете на всем этом, чтобы сколотить армию из своих приверженцев. Что касается армии как таковой, то вы можете править железной рукой, что касается отдельно взятых людей, которых доводят до определенного душевного состояния, то вы не можете остановить вспышки насилия. В относительно нормальной атмосфере хорошие друзья могут дойти чуть ли не до драки в ходе политической дискуссии. В атмосфере, созданной генералом, крайности насилия были абсолютно в порядке вещей.

• Предыдущая
• 20/53
• Следующая