Кто не думает о последствиях - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 13

– А что там такого, в этих шоколадках? – не выдержал следователь. – Что-то вы слишком резко взялись…

Полковник озабоченно почесал перебитый нос:

– «Аленки» с такой маркировкой уже проходили по одному серьезному делу, возможно, тут есть какая-то связь…

– Ничего себе! – изумился Алиев. – Такие тонкости… Глубоко копаете!

Вампир похлопал его по плечу.

– А как же по-другому!

В действительности, дело было вовсе не в шоколадках, не в автоматах и не в валюте. Дело было в «фиговине». С таким металлическим стержнем Вампир сталкивался десять лет назад, когда работал по делу «Рука Аллаха»[6]. Он знал, что его длина двенадцать сантиметров и диаметр – два. Он беседовал с его создателем. Он знал и его назначение.

Это был ВЯБШ. Взрыватель ядерного боеприпаса Шелестова. Предназначен для использования в портативном ядерном фугасе ранцевого ношения!

Мариам мало путешествовала – тот злосчастный побег в Москву был единственным, и сейчас она всю дорогу не отрывалась от окна. Галия бóльшую часть пути дремала, а она жадно рассматривала разворачивающуюся за мутным, забрызганным грязью стеклом жизнь. Когда въехали на территорию Дагестана, ее удивило, что здесь жизнь ничем не отличается и настоящие кавказцы совсем не похожи на тех, которых показывали по телевизору: пляшущих средневековый танец стариков с палками и в папахах; бандитов, отрезающих головы пленникам; обросших преступников, которых обыскивает ОМОН в Москве…

Даже одежда была такой же, только старые люди чаще носили сапоги, папахи, да больше встречалось женщин, завернутых с ног до головы и с закрывающими часть лица платками. Впрочем, в соседнем Ставрополье таких тоже было немало.

В Махачкале их встретили две приветливые женщины в национальной одежде и платках: полненькой Розе было лет тридцать, а худенькой загорелой Гулизар около двадцати пяти. Они обнялись вначале с Галией, потом с Мариам, троекратно прижались щеками, расспросили о том, как доехали, и завели в кафе пообедать. Мариам с любопытством осматривалась по сторонам.

Махачкала производила впечатление настоящей столицы и понравилась ей куда больше родного Волговятска: яркие вывески, рекламы салонов красоты с маникюром, педикюром и солярием, нарядно одетые девушки в коротких юбках и с непокрытыми головами – все выглядело вполне цивильно. По ее мнению, такой должна быть Москва, до которой она так и не доехала. Бросалось в глаза, что в городе много военных и полиции: люди в форме встречались на каждом шагу.

За обед расплатилась Роза, Мариам отметила, что все путешествие не стоило ей ни копейки. Это было непривычно, но приятно: о ней никогда так не заботились. Потом Галия купила обратный билет и села ждать автобус, а они, втроем, поехали куда-то на стареньком, забитом под завязку рейсовом «пазике».

Шоссе с небольшим уклоном шло вверх, но через час оказалось, что автобус незаметно забрался уже высоко: кругом возвышаются заросшие лесом горы, между ними зияют глубокие ущелья, а вдали виднеются снежные вершины. Роза и Гулизар разговаривали на незнакомом языке. К Мариам они относились очень сердечно, но почему-то об Эмиле, его родителях и предстоящей свадьбе не было сказано ни слова, как будто она приехала не выходить замуж, а погостить к этим доброжелательным горянкам. У нее даже создалось впечатление, что они ничего не знают о цели приезда, просто кто-то попросил ее встретить – и все…

На дороге присутствие военных было еще более наглядным: то тут, то там стояли бронетранспортеры, у въездов в населенные пункты имелись укрепления из бетонных блоков, несколько раз у них проверяли документы. А перед длинным тоннелем полицейские даже выборочно проверили сумки и другие вещи.

Наконец, они добрались до места назначения. Сказочный, в ее мечтах, Узергиль оказался самым обычным селом с небогатыми домишками и разбитой дорогой, как в обычной российской глубинке, только в горах. Имелась и некоторая специфика: по улицам бродили ишаки и бараны, у некоторых домов сидели пожилые мужчины в папахах, которые неспешно вели степенную беседу, курили и незаметно провожали трех женщин, особенно незнакомую девушку, любопытными взглядами.

– Вот, пришли! – Роза толкнула выкрашенную в синий цвет калитку и крикнула: – Приехали, встречайте гостей!

И пропустила Мариам вперед. Она вошла в небольшой аккуратный дворик, где началась суета: несколько женщин выбежали из дома, следом за ними вышел ослепительно улыбающийся Эмиль.

Наконец-то невеста увидела будущего жениха вживую! Высокий, широкие плечи и узкая талия, но юношеская фигура еще не налилась взрослой силой… Он был в национальной одежде – черкеске, подпоясанной кинжалом, только папаху не надел, так что были видны блестящие иссиня-черные волосы, расчесанные на пробор.

Эмиль подошел, поздоровался, сдержанно поклонился, не дотрагиваясь до девушки. Зато женщины окружили ее, радостно обнимали, спрашивали о том, как прошла дорога… Маму Эмиля звали Фатима Казбековна – улыбчивая моложавая женщина в черном деловом костюме и белой блузке, гладкие волосы собраны в строгий пучок на затылке, массивные очки, – она походила на учительницу или работницу районо. Сначала Мариам удивилась: как может у такой молодой женщины быть взрослый сын? Она выглядела не старше сорока лет! Но потом объяснила это себе горным воздухом и тем, что здесь принято рано рожать…

Когда ритуал встречи был добросовестно выполнен, гостью пригласили к столу под навесом, на котором стояло большое глиняное блюдо с яблоками, грушами, абрикосами и хурмой. Мариам это показалось верхом роскоши! Потом Роза вынесла плов и лепешки, после пили вкусный крепкий чай из красивых фарфоровых чашек, ели пироги и еще какие-то восточные сладости.

И все это ради нее… И вдруг Мариам вспомнила, что у нее сегодня день рождения! Ей исполнилось семнадцать! Сколько событий… Еще никогда у нее не было такого замечательного дня рождения… Эмиль за столом не сидел, и она догадалась, что так требуют местные обычаи. Но когда Фатима Казбековна назвала сына Дадашем, она пришла в недоумение, и Фатима это заметила.

– Не удивляйся, Вика, у нас неспокойная обстановка, приходится прибегать к мерам предосторожности…

Однако Мариам удивилась еще больше: откуда Фатима знает ее бывшее имя?

Но Фатима Казбековна с улыбкой пояснила:

– Дадаш мне с самого начала рассказывал про вашу переписку. Так что я знаю, как тебя звали раньше. И хочу сказать, что ты выбрала очень хорошее имя!

«Мысли она читает, что ли? – недоумевала Мариам. – Раз отвечает на незаданные вопросы… Или видит меня насквозь?»

– Но ты устала с дороги! – спохватилась Фатима Казбековна. И это тоже соответствовало действительности. – Тебе надо отдохнуть. Дадаш тебя отведет!

Будущий жених переоделся в повседневную одежду – джинсы, клетчатую фланелевую рубашку с длинным рукавом и кожаную куртку. Они вышли за калитку.

Уже стемнело. Узкие пустынные улицы не освещались. С гор ощутимо тянуло холодом, совсем близко выл то ли волк, то ли какой-то другой зверь. Было жутковато. Эмиль-Дадаш провел ее на другой конец села в маленький саманный домик, который состоял из одной комнаты, площадью метров двенадцать, и кухни, которая была в два раза меньше. Посмотрев на хлипкую дверь с тонким крючком, Вика-Мариам подумала, что если одной придется здесь ночевать, то она умрет от страха.

Но Дадаш не собирался уходить. Он снял куртку, вынул из-за пояса и положил на стол большой черный пистолет, повалился на узкую кровать.

– Раз ты моя невеста, будем спать вместе! – сказал он почти приказным тоном.

Она была готова к такому обороту, хотя и боялась первого шага на этом пути. Но она сделала уже столько первых шагов… Так Эмиль-Дадаш стал первым мужчиной в ее жизни.

– Почему ты назвался Эмилем? – спросила она уже под утро.

– Так красивей, – объяснил он. – Да и маскироваться от кафиров[7] надо…