Фантограф. Русский фантастический № 2. 2014 - Фомичев Сергей - Страница 53

— Адью, бургеры и картофель фри, — сказал Кол.

— А’фидерзеен, кислород, — прошептала Атаро.

— Будь здоров, мини-реактор, — добавила я, глядя, как упряжка лошадей волочет по земле громоздкий контейнер.

— Пойду-ка еще разик проверю систему очистки, — Юрий повернулся и, неуклюже топая, вышел.

Прощай, цивилизация…

Сегодня — моя очередь. Мешок с грибами куда больше меня, и я с трудом доплелась от теплицы до жилого модуля первой марсианской базы. Экипаж ждал меня у выхода из шлюза. Грибы — единственное, что растет здесь, на Марсе. Только они разнообразят наш «паек» из соевых концентратов. И вообще, это не грибы, а генетически модифицированный лишайник: красноватый, пористый, с белесой сеткой сладковатой грибницы.

— Да здравствует вкусная и здоровая пища! — усмехнулся Колин, снимая с меня шлем.

— Чего желают ваше величество? Фаршированных или в соусе бешамель? — спросила я.

Три недели переговоров с Землей. Мы отчаянно нуждаемся в продуктах, запчастях и технике. У них закончились ракеты. Денег на новые не было. Оставались только китайцы — южные имперцы.

— Полагаю, верные вассалы обойдутся водкой и шлюхами, — Колин пожал плечами и передал мне витаминную таблетку. — Они предложили нам «грузовик» с полным комплектом.

— В обмен на?.. — уточнила Атаро.

— Мы доставляем их вымпел на Олимп.

— Выкуси! — сказал Юрий. — Наша планета не продается за гнилой рис и сушеную курятину.

Наша планета?

Через шесть недель, когда пылевая буря загнала всех внутрь станции, мы сгрудились перед экраном в ожидании прямой трансляции запуска китайской «Миссии Милосердия». Двести пятьдесят миллионов километров — не помеха, чтобы попиариться на чужой счет.

По случаю праздника все немного подшофе. Грибная водка, Юрий называет ее «мухоморовкой», мутновато-красная, злая и вонючая, как взбесившийся скунс. Самое то. Стимулирующие наноинъекции уже выработали свой ресурс, а новых не предвидится.

Допотопный цифровой канал давал мутноватое изображение — и на том спасибо. Пусковой комплекс — морская платформа. Кусочек щемяще-голубого неба. Белый столбик ракеты с широкой головной частью. Остальное не разобрать.

— Похоже на лингам, — хихикнула Атаро.

Она меня раздражает. В то время как моя грудь скукожилась до двух прыщиков «нулевого» размера, ее бюст нахально выпирает даже из-под безразмерного комбинезона. Иногда я ее просто ненавижу. Не за сиськи, а за тупой оптимизм. Я молча показала ей средний палец.

Атаро ухмыльнулась и открыла рот, чтобы отмочить еще что-нибудь, но Кол остановил нас. Полковник Колин Ховард не любит женских боев в грязи.

— Готов поспорить на штуку конфедеративных гугл-долларов, что ракета накроется на старте, — сказал он.

— А я думаю, это пластиковый макет, — ответил Юрий и взъерошил «ежик» на голове, красноватый, как и все на базе, от вездесущей пыли. — Ставлю тысячу нью-баварских рейхсталеров.

— Что скажут дамы? — отвесил галантный полупоклон Кол.

Сложив руки на груди, Атаро глянула на меня сверху вниз.

Темная кожа морщит там, где когда-то были скульптурные бицепсы. Она потеряла в весе столько же, сколько каждый из нас. Но сиськи…

— Вы с Юрием все еще партнеры? — спросила я.

— Если ты о том же, что и я, — то да!

Намеки, двусмысленности. Месяц назад я застала Атаро в гамаке Юрия. Парные гамаки — единственный популярный вид спорта на Марсе. Жалкая иллюзия интимной жизни. Сексуальное недоедание. Витаминное голодание. Головокружения. Усталость. О чем это я?

Вспышка! Облако дыма заволокло стартовую платформу. Мы затаили дыхание — сэкономили несколько глотков кислорода. Юрий украдкой перекрестился. Колин заметил и неумело повторил его жест. Я сделала лучше: мысленно читала «Отче наш», а вслух повторяла: «Харе, Кришна! Харе-харе…»

— Как думаете, молитвы тоже распространяются со скоростью света? — подняв глаза к потолку, произнесла Атаро и сразу же получила ответ.

Ракета яркой звездочкой уходила в небо. Она летела к Марсу. К нашей планете. Нам осталось дышать пыльным воздухом, пить переработанную мочу и давиться красными грибами всего двести тридцать девять дней.

И будет всем счастье…

Двести тридцать девять дней — это очень много. На Земле появилось шестьдесят пять новых государств, двадцать три были захвачены или уничтожены, а потом у нас полетела антенна. Атаро и Колин сутками бились над восстановлением связи. Юрий клялся, что видел в телескоп на ночной стороне Земли вспышки, как минимум, четырех ядерных взрывов. Земляне были очень занятыми людьми. На Марсе же нас стало немного меньше. А точнее — меня.

Два месяца назад Колин, Атаро и я расчищали площадку для китайского посадочного модуля. Пиропатрон, который должен был расколоть валун, неожиданно взорвался и вызвал оползень. Атаро и Кола накрыло каменным крошевом. Меня ударило в грудь, сбило с ног, понесло вниз по склону и заклинило в какой-то расщелине.

«Юрий, это Ника! SOS! Юрий! — повторяла я без конца, стараясь не слушать тонкий свист уходящего из пробитого скафандра воздуха. — SOS! Юрий!»

Но первой меня нашла Атаро: она скатилась по осыпи и, прихрамывая, двинулась в нужную сторону.

«Атаро, я здесь! — Покрытый пылью, помятый шлем повернулся. — Сюда!»

Она не ответила: наверное, повреждена антенна. Мне удалось освободить правую ногу, но левая, засыпанная, не поддавалась. Пульсирующая боль, судороги. Каменная пирамида вздрогнула, с нее сорвался и покатился вниз камень, затем второй. Я оглянулась и закричала. Камни скользили в пропасть.

«Спокойно, Ника. Я близко, — раздался в наушнике голос Юрия. — В чем дело?»

«Шевелись! Сейчас здесь все рухнет!»

Каменный ручеек пересек дорогу Атаро. Она отскочила и пошла в обход. Еще одна красноватая фигура возникла выше по склону.

«Вижу тебя!» — Юрий прыгал с камня на камень по ожившей, сползающей вниз осыпи. За ним ковылял Колин с ящиком: наверное, волок спасательный комплект.

Атаро и Юрий добрались до меня одновременно. Быстро откопали левую ногу. Лучше бы они этого не делали. Месиво… Я закрыла глаза.

«Никушка… прости…» — прохрипел Юрий и начал накладывать жгут ниже колена.

Было не очень больно.

В день «Ч» я взяла управление модулем на себя. Кол дежурил на дубль-пульте. За нашими спинами Юрий и Атаро шумно облачались в скафандры.

— Ас, ювелир! С точностью до сантиметра, — выдохнул Колин, когда аппарат, едва заметный в облаке пыли, коснулся поверхности посадочной площадки. — Ура…

Я пожала плечами.

— Да, неплохо.

Затем втроем на двух роверах и последних аккумуляторах они отправились разгружать «гуманитарку». Я набрала код, и люк китайского «марсолёта» открылся.

«Ника, модуль! Он… маленький какой-то», — сказал Юрий.

— Ха-ха, очень смешно… — проскрипела я. — Какой дали — такой посадила.

«Нет, серьезно! — подтвердила Атаро. — Раза в три меньше обычного „грузовика“».

Кожа под протезом немилосердно зудела. Новую ногу мне собрали ко дню рождения. Я уже почти к ней привыкла. Нет, вру — смирилась.

Послышались проклятья на трех языках разом. Из раскрытого люка выбрался «марсоход» с красно-желтым вымпелом Южно-Китайской Империи на антенне и двинулся в сторону Олимпа. Три ярких вспышки на секунду выбелили марсианский пейзаж. Аппарат, потеряв шесть колес из восьми, пошел юзом и опрокинулся.

Больше в грузовом модуле ничего не было. Спасибо тебе, Земля…

Почти весь следующий день мы трудились над флагом Марса В ход пошли куски красного шелка от трофейного вымпела.

Верхнюю часть зачернили копотью с теплозащитной плитки посадочного модуля. Две серебристых луны, Фобос и Деймос, вырезали из неисправных солнечных батарей. Флаг установили в центре базы — на вечные времена.

Марс, мать вашу, не продается!

— Считаем еще раз, — севшим голосом сказал Колин. — Следующий урожай… через две недели даст нам дополнительно сто двадцать тысяч килокалорий. Если мы запустим хлореллу в резервные баки с водой — получаем столько же. Дрянь, но съедобно.