Под белой мантией - Углов Федор Григорьевич - Страница 37

• Предыдущая
• 37/117
• Следующая

— Успех учёного в его продвижении в правление иногда зависит от того, насколько удачно он выбрал себе жену.

— Жёны во все времена помогали мужьям делать карьеру, это известно, — заметил Т. Ф. Федорович, мой старый друг ещё по Иркутскому университету.

— А вы что думаете, — вмешался А. К. Синяков, физиолог. — Когда посмотришь на научные труды иного учёного, то невольно думаешь, разве можно такого избрать? Значит, тут играли роль какие-то, как у нас говорят, «паранаучные» факторы.

— В самом деле, — вмешался в разговор молчавший до сих пой профессор А. М. Снегиревский. — На днях я слыхал забавную историю про учёного, который, как вы знаете, пробился у нас в большие начальники. И всё через свою новую жену.

— Этот случай получил у нас довольно широкую известность. Я не знаю, почему вы о нём ничего не слышали.

— В этой истории с профессором много справедливого. У него всего одна монография, выпущенная лет двадцать назад, и то не по тому профилю, по которому он избран на кафедру.

— Тут действительно что-то не совсем чисто, — согласились остальные.

В это время раздался звонок, призывающий учёных в зал заседания, и наш кружок распался, разойдясь по рядам большого конференц-зала.

Разговоры в нашем доверительном кружке меня заинтересовали. Слушая малоинтересные доклады, я невольно мыслями возвращался к рассказам моих коллег, думая о том, кто из учёных войдёт в правление общества. По-видимому, эти вопросы волновали не одного меня. Сидевший рядом со мной профессор А. И. Ребров нет-нет да и скажет мне что-нибудь, касающееся предстоящих выборов.

Александр Иванович Ребров — большой русский учёный и блестящий организатор. Ряд лет он работал заместителем директора онкологического института, основанного ещё до войны. С 1944 года, весь восстановительный период после войны, Александр Иванович в течение 20 лет был директором этого института, много сделав для его развития.

Он был учеником Н. Н. Петрова. Как большой учёный, он свою административную работу совмещал с активной научной деятельностью в области онкологической гинекологии. Им было впервые установлено, что рак шейки матки — одно из самых тяжёлых и распространённых онкологических заболеваний женщин — развивается чаще всего на месте послеродовых разрывов шейки матки, не ушитых в первые же часы после родов. Отметив этот феномен, Александр Иванович провёл наблюдения в ряде учреждений, где стали ушивать послеродовые разрывы. Изучив отдалённые результаты, он установил, что почти никто из этих женщин раком шейки матки не заболевал.

Это было крупнейшее научное достижение, которое спасло и продолжает спасать сотни тысяч женщин от ужасного заболевания. Опыт, опубликованный А. И. Ребровым, был воспринят большинством акушеров-гинекологов страны, чем удалось предупредить развитие рака у тех женщин, которым применяли этот метод.

Ряд других достижений в области онкологической гинекологии выдвинули А. И. Реброва в число самых выдающихся специалистов этой области в нашей стране. А будучи директором онкологического института, он мог оказывать влияние на развитие онкологической науки в городе и области. Александр Иванович отличался исключительной честностью и принципиальностью. Он не терпел фальши ни в науке, ни в общественных отношениях.

Вот и сейчас он был обеспокоен положением дел в правлении медицинского общества, видя, что здесь всячески нарушаются демократические принципы при избрании новых членов правления.

Когда был объявлен перерыв, он не пошёл в буфет, а, повернувшись ко мне, сказал:

— Боюсь, что на этих выборах правление будет проводить своих людей, не считаясь с научными достижениями кандидатов. После того, что с нами произошло, ни у кого не возникает охоты оказывать им сопротивление.

— А что с вами было? Расскажите.

— А вы разве ничего не слыхали?

— Я что-то слыхал, но через вторые источники, и не всё ясно представляю.

— Это было много лет назад. Но я всё так ясно помню, как будто это было только вчера, — начал Александр Иванович. — Были выборы в правление общества. В конкурсную комиссию вошли П. А. Прянов в качестве председателя, Б. Г. Горов, А. Г. Славин, ещё один крупный учёный, фамилию я не запомнил, и я. Обсуждались две кандидатуры: А. и Н. Мы потратили много времени, чтобы тщательно изучить научные труды того и другого. Перед работой комиссии, а также во время её работы руководящие работники области и старого правления недвусмысленно дали понять членам комиссии, что они хотят видеть избранным профессора Н. Однако когда члены комиссии познакомились с трудами обоих кандидатов, ни один из них не высказался в его пользу. Началось обсуждение.

— Мне кажется, что мы должны прислушаться к мнению облздрава и президиума, — сказал один из членов комиссии. — Не потому, что они правы, а потому, что они настоят на своём.

— Что они сделают, я не знаю, но я, во всяком случае, выполню свой долг учёного и честно выскажу свою точку зрения, основанную на документах да и на знании кандидатов и их научной ценности, — сказал другой.

— Это все, конечно, правильно. Но мы наживём себе врагов в облздраве и правлении общества, да ещё в лице кандидата, которого мы готовим на второе место, а он всё равно пройдёт!

— Что он пройдёт, в этом можно не сомневаться.

— За него многие хлопочут, даже непонятно почему. Тут, надо думать, на него большие виды имеются. Может, даже готовят его в президиум. Вот тогда он нам и отплатит за второе место, — сказал тот, кто первым выразил сомнение.

— В условиях, когда этому нет поддержки облздрава, наше поведение будет выглядеть как донкихотство и обязательно отразится на ком-нибудь из нас, а то и на всех, — мрачно сказал молчавший до сих пор член конкурсной комиссии.

— Как бы ни настаивал и президиум, и облздрав, нельзя же ставить на первое место человека, который не имеет ни одной серьёзной научной работы по своей специальности. Да и вообще он имеет всего одну монографию, написанную чуть ли не двадцать лет назад. Как же ему отдавать предпочтение перед профессором А., известным учёным, много лет работающим в этой области, имеющим солидные монографии и большое количество статей по этой проблеме? — с жаром заявил тот, кто говорил первый.

— Раз имеются такие суждения, проведём тайное голосование. Кого из этих двух кандидатов члены комиссии считают нужным поставить на первое место, — заявил председатель конкурсной комиссии профессор П. А. Прянов, раздавая всем чистые листы бумаги.

После того как каждый член комиссии написал фамилию кандидата, листки собрали, перемешали и развернули. На всей листках стояла фамилия профессора А.

Решение конкурсной комиссии надо было доложить президиуму. П. А. Прянов сказал, что его «вызывают в важное учреждение», на президиум не пошёл.

— Решение комиссии докладывал я, — продолжал Ребров. После доклада члены правления некоторое время молчали.

Первым заговорил профессор Аркисян.

— Ай-яй! — с притворным удивлением воскликнул он. — Я не знал, что вы так враждебно настроены по отношению к профессору Н.

— При чём тут враждебность и моё мнение? — удивился я. — Это единогласное решение всей комиссии.

Меня поддержал присутствовавший на заседании президиума профессор Горов Борис Григорьевич.

На собрании, как и следовало ожидать, профессор А. прошёл в правление абсолютным большинством голосов.

Наступила заминка. Объявили перерыв. Президиум вместе с облздравом пошли на совещание. Через некоторое время объявили, что имеется ещё одно место в правлении. На него, вопреки уставу, без объявления в газете, не принимая во внимание других кандидатов, поставили на голосование одну кандидату профессора Н. Несмотря на то что у него не было конкурентов, он прошёл в правление только после третьего тура голосования. Особенно настойчиво ходатайствовал за профессора Н. сам председатель правления общества профессор Акулов, который был избираем председателем двух созывов и пользовался большим авторитетом у медиков. Они предполагали избрать его опять.

• Предыдущая
• 37/117
• Следующая