Боевая маска - Пендлтон Дон - Страница 19

• Предыдущая
• 19/33
• Следующая

— Значит, по-вашему, это царапина? — возмутился Ламбретта и еще выше задрал рубашку, демонстрируя зарубцевавшуюся рану.

Диджордже удивленно прищелкнул языком.

— Вам повезло, Фрэнки! Пару сантиметров правее и… — он с видом знатока осмотрел рану.

— Заживает хорошо. Сколько прошло времени? Около недели?

— Почти.

Ламбретта застегнул рубашку и заправил ее в брюки.

— Да, вам крупно повезло, — повторил Диджордже. — Вас бы следовало назвать Фрэнки Счастливчик. Мало кто может похвастать тем, что ему удалось потягаться с самим Боланом. Кстати, вы уверены, что это был он?

Напряженность, царившая до сих пор в атмосфере салона, постепенно рассеивалась, уступая место чувству законного уважения к человеку, рискнувшему лицом к лицу сойтись с Боланом. Лже-Ламбретта тут же почувствовал перемену.

— Он, а кто же еще! Мы столкнулись с ним нос к носу в Дезерт Джанкшн, во вторник вечером.

— Это меньше чем в километре отсюда, — начиная нервничать, уточнил Диджордже.

— Да. Я ехал сюда, чтобы ознакомиться с обстановкой. Он тоже, как я полагаю. Так мы и встретились.

— В перестрелке вы попали в него? — быстро спросил Диджордже.

— Не думаю. Все произошло очень быстро, неожиданно. Наши машины оказались рядом на перекрестке: горел красный свет. Я увидел его, и Болан понял, что я узнал его. Мы обменялись несколькими выстрелами, потом Болан не стал ждать продолжения, развернулся и был таков. Я подумал, что нам еще представится возможность встретиться. А носиться за ним по городу и стрелять из машины мне не хотелось, к тому же еще эта рана…

— Что у него за машина, Счастливчик?

— Здоровенная, кажется, «крайслер».

Диджордже стукнул кулаком по ладони другой руки и задумчиво обошел вокруг стола.

— Значит, во вторник вечером будет неделя?

— Да. Но я готов биться об заклад, что он еще здесь.

Диджордже поднес сжатый кулак ко рту и куснул себя за фалангу пальца.

— Наверное, вы его ранили. Он где-то прячется.

— Возможно.

В этот самый момент дверь с грохотом отворилась и Андреа Д'Агоста, словно фурия, ворвалась в салон, волоча за собой большую дорожную сумку.

— Ты уже сказал этому ничтожеству, чтобы он проваливал, папа? — громко спросила она резким, неприятным голосом.

— Еще нет, — буркнул Диджордже.

Он с раздражением посмотрел на дочь. Ему никогда не нравилось ее мини-платье в обтяжку с высокими разрезами по бокам, обнажавшими бедра.

— Тогда поторопись, потому что я проваливаю вместе с ним и не собираюсь терять время в этом сумасшедшем доме.

Андреа глянула на Болана.

— Пошли, Фрэнк. Нам здесь нечего делать.

— Ты и шагу отсюда не сделаешь! — заревел Диджордже. — Ты останешься здесь!

— Ты застрелишь меня, если я уйду, и перережешь горло, если останусь! — Андреа истерически рассмеялась, подошла к Болану и положила руку ему на плечо.

— Что ты скажешь, Фрэнк? — захихикала она. — Что ты думаешь о человеке, который угрожает своей дочери смертью по рецепту мафии? Смешно, правда?

Внезапно в ее руке появился маленький револьвер.

— Пойдем, Фрэнк. Я очищу дорогу, — и она снова неестественно громко расхохоталась. — Не удивляйся, папочка. Это у меня в крови. Каков отец, такова и дочь. Я родилась с правом на убийство.

Диджордже выглядел так, словно его заветным желанием было лечь и умереть. Болан вырвал револьвер из рук Андреа и отвесил ей звонкую оплеуху. Покачнувшись, она сделала пару шагов и рухнула на пол.

— Назад я уже не вернусь, — прошептала она, держась за покрасневшую щеку.

Болан бросил револьвер на стол, обнял Андреа и нежно поцеловал в пылающую щеку, потом взвалил ее на плечи и спокойно спросил Диджордже:

— Куда ее?

— Первая комната наверху, — бросил Диджордже.

Он проводил Болана до самого холла, где они встретили заметно смущенного «Меда» Мараско.

Переброшенная, словно макинтош, через плечо Болана, Андреа висела головой вниз.

— Я не вер… вернусь, — бормотала она.

— Пьяна, как тридцать шесть поляков, — с улыбкой сообщил Мак Мараско.

Он обошел телохранителя и поднялся по лестнице. Диджордже пошел было следом, потом вдруг остановился и обернулся к Мараско.

— Эй, Фил, познакомься с Фрэнки Счастливчиком. Он присоединяется к нам. Так, Фрэнки?

— Точно.

Болан даже не обернулся. Счастливчик — значит удачливый, и это так. Болану повезло, что Джулиан Диджордже не смог отличить раны недельной давности от двухнедельной. Повезло, что в нужный момент он оказался в нужном месте. Но особым подарком судьбы можно считать разногласия, раздиравшие семью Диджордже.

Мак осторожно положил девушку на кровать. Отец сел возле нее и обернулся к Болану.

— Спасибо, Фрэнки. Я немного посижу с ней. Нам нужно кое о чем поговорить. Спускайся вниз и познакомься с людьми. Позже мы побеседуем с тобой наедине.

— С удовольствием.

Палач пристально посмотрел на капо из-под маски Ламбретта, затем вышел из комнаты и отправился знакомиться с семейством.

После возвращения из Палм-Вилледж Карл Лайонс был отстранен от участия в операции «Тяжелый случай». Он взял десять дней отпуска и вместе с женой и сыном отправился в путешествие по Калифорнии. Загоревший и отдохнувший, он вышел на службу 20 октября, сгорая от нетерпения узнать круг своих новых служебных обязанностей. Судьба и приключения некоего Мака Болана как-то незаметно отошли на задний план, и Карл искренне надеялся, что мысли об этом анархисте больше не потревожат его. Лайонс всегда был хорошим полицейским, и ему хотелось таким же и остаться. Сержанта вовсе не прельщала возможность снова встретить Болана на своем пути при исполнении служебных обязанностей.

Почти все свежие сплетни, ходившие по управлению полиции, касались, главным образом, роспуска группы, занимавшейся делом Болана, и неясного будущего Тима Браддока. Эти новости искренне огорчили Лайонса, поскольку он испытывал уважение и привязанность к своенравному капитану. Кроме того, он считал, что немалая доля ответственности за провал операции, которой руководил Брад-док, лежит и на нем. Карл постоянно испытывал угрызения совести, разрывался между чувством долга и верностью, но продолжал считать, что самой главной обязанностью полицейского остается сохранение им своей моральной чистоты. С этой точки зрения, он поступил единственно правильным образом, работая в группе «Тяжелый случай». Он дважды дал Палачу уйти. Браддок, конечно, ничего не знал об этом предательстве, к тому же, Лайонс вовсе не считал свои действия преступными. Жизнь хорошего человека тогда висела на волоске, и даже мысли о будущем Тим Браддока не смогли заставить Карла оборвать его.

В общем, сержант Лайонс испытывал огромное удовлетворение от того, что ему больше не придется заниматься делом Болана. В глубине души он надеялся, что никогда больше не увидит его и не услышит о нем. Сержант взял выписку из приказа, в соответствии с которым назначался в отдел по борьбе с наркотиками, и отправился к своему новому шефу. Карла гостеприимно встретили в новом отделе и, после короткой беседы, зажав под мышкой ворох бумаг, он направился в один из пустых кабинетов, чтобы спокойно ознакомиться с документами. Вскоре после полуночи, когда Лайонс еще корпел над бумагами, его новый напарник Ал Макинтош позвал сержанта к телефону.

— Дежурный сказал, что звонит какой-то осведомитель.

Лайонс удрученно взглянул на кучу папок, которые он даже еще не раскрывал.

— Но я же не знаю ни одного осведомителя отдела по борьбе с наркотиками, Ал. Может, ты сам послушаешь, что он нам хочет сообщить?

— Этот тип попросил позвать лично тебя, Карл.

Брови Лайонса удивленно поползли вверх. Он протянул руку и снял трубку своего телефона.

— Сержант Лайонс слушает.

— Я звоню издалека, так что давайте покороче, — раздался в трубке приглушенный голос. — Я хочу, чтобы вы устроили мне встречу с высокопоставленным федеральным агентом, занимающимся проблемой наркотиков. У меня есть сведения, которые заинтересуют его.

• Предыдущая
• 19/33
• Следующая