Аризонская западня - Пендлтон Дон - Страница 25

• Предыдущая
• 25/31
• Следующая

— Убить вас мало, — сказала она тихо.

— Тебе это почти удалось, — ответил Болан. — А теперь объясни, зачем ты пыталась это сделать.

— По-вашему, я тварь неблагодарная? — устало произнесла Шарон.

— И только потому, что вы обменяли жизнь моего отца на мою собственную, я должна теперь рассыпаться в благодарностях и мыть свои руки в его крови? Прошу прощения. Но в нашей семье так не делается.

— Не спорю, — мягко согласился Болан.

Поскольку ему приходилось сосредоточиваться на дорожном движении, девицу он созерцал только боковым зрением. Лицо ее казалось смущенным и несчастным. Болан сказал:

— У меня было уже, по крайней мере, три возможности очень легко, и просто убрать твоего отца. Надеюсь, после того, что приключилось с тобой, ты в этом не сомневаешься. Но Моррис Кауфман до сих пор жив. Так из-за чего шум?

— Я видела вас в деле, — произнесла она уныло. — Я была этим утром в Каньоне-с-Эхом.

— Да, я заметил тебя.

— Мой отец спасся лишь благодаря божьему вмешательству. Я не допущу, чтобы вы совершили вторую попытку.

— Его спас не господь Бог, а некто Болан, — спокойно возразил Мак. — Все попытки разделаться с вашим отцом исходят от его южных коллег. Я ведь кое-что обещал тебе, Шарон. И я пытался, черт побери!

Когда она ответила, в ее голосе звучали нотки сомнения:

— Хотелось бы в это поверить. Видит Бог, очень бы хотелось.

— Но твой отец жив, — повторил Болан.

Внезапно девушка разрыдалась.

Болан хрипло проговорил:

— Попробую оказать тебе маленькую услугу. Правда часто бывает весьма неприглядной, но нельзя строить жизнь на лжи и иллюзиях.

Он врубил бортовой компьютер, ввел соответствующую программу и развернул дисплей экраном к девице.

— Вот — жизнь Морриса Кауфмана. Представление начинается. Спонсор — Министерство юстиции Соединенных Штатов. Я проник в их компьютер и скопировал файл, посвященный твоему папочке.

Она сквозь слезы уставилась на маленький экран, где возникали фотографии ее отца: фас, профиль справа, профиль слева. Шарон перестала всхлипывать и теперь уже глядела, не отрываясь. А на экране дисплея высвечивался официальный отчет о жизни современного людоеда. Строчки сухих фактов и невероятных цифр проносились слишком быстро, чтобы обычный человек мог их разом ухватить. Болан понял это и замедлил скорость просмотра. Бесконечные списки корпораций, биржевых спекуляций, темных сделок, захваченных земель, махинаций с недвижимостью, подлогов, разворованных федеральных инвестиций, политического шантажа, случаев правительственной коррупции, подкупленных судей и жюри присяжных... и за всем этим люди — запуганные, ограбленные, изувеченные, убитые.

— Меня тошнит, — пробормотала она, не просмотрев и половины.

Болан вырубил дисплей:

— Это только верхушка айсберга. Один господь Бог да еще Мо Кауфман знают, что скрыто под поверхностью.

Шарон зябко обхватила плечи руками и отвернулась к боковому окну.

— Извини, — произнес Болан. — Но ты должна была это узнать. Боюсь, очень скоро тебе придется столкнуться с куда более горькими фактами...

— Теперь я знаю, почему мама умерла, — прошептала она. — Кто бы мог жить с таким грузом в душе?

Болан промолчал.

Шарон прерывисто вздохнула и вдруг заявила с простодушным упрямством:

— Все равно он мой отец. Погляди на меня, черт возьми!

Болан послушно скосил на нее глаз.

Трясущимися пальцами она расстегивала блузку. Дело продвигалось с трудом, но обильные груди уже высвободились из-под покровов и горделиво колыхались.

— Кончай, Шарон, — проворчал Болан.

— Я, на твой взгляд, привлекательна?

— Чертовски. Но с временными показателями у тебя плоховато. Боюсь, в стриптизе из тебя профессионалки не выйдет.

— Предлагаю сделку.

Он бросил на нее недоверчивый взгляд, затем сбавил скорость и притормозил на обочине. Закрыл глаза, скрестил на груди руки и низко, будто прислушиваясь, склонил голову.

— Повтори-ка еще раз, — потребовал он.

— Я — девственница... Только скажи — и все это твое.

Не открывая глаз, он глухо пробурчал:

— Просто не верится. Что папочка, что дочка... Яблоко от яблони...

— Чем ты недоволен? Я ведь серьезно. Я готова на все, чтобы... чтобы остановить тебя.

Он вытащил из кармана никелированный пистолетик и бросил ей на колени.

— Что ж, если ты готова на все... — медленно начал он. — Тогда — валяй, останови меня.

Ее глаза растерянно забегали, она зажмурилась, и из-под ресниц вновь потекли слезы. К пистолету она даже не притронулась.

Уже более мягко Болан произнес:

— Относительно Морриса Кауфмана я умываю руки. Он сам творец своей судьбы. Боюсь, теперь уже любые мои попытки помочь ему обречены на неудачу. Преданность — великая вещь, Шарон, когда объект ее того заслуживает, когда он достоин. Но если преданность слепа и не понимает, что обращена на людоеда, для которого чуждо все доброе и благородное, тогда она наносит сокрушительный удар по мировой гармонии, и без того довольно хрупкой. Уж пора бы это осознать.

Но Шарон к этому была явно не готова. Она наконец-то сорвала с себя блузку и теперь держала свои роскошные груди в ладонях, словно предлагая их Болану.

— Я пойду за тобой, куда прикажешь. Останусь с тобой, пока ты не прогонишь меня. Только спаси его. Пожалуйста. Спаси его ради меня.

— Прекрати! — заорал он. — Уясни же, наконец, чем я занимаюсь! Думаешь, я просто развлекаюсь и вытворяю все, что пожелает моя левая нога? Пораскинь мозгами, детка. И оденься, Бога ради. У меня нет иммунитета против спровоцированного изнасилования.

— Тело мое тебе не нужно, зато сердце мне ты разбиваешь, не задумываясь. Не волнуйся, я прекрасно знаю, чем ты занимаешься, Мак Болан. У тебя комплекс карающей десницы, вершителя судеб.

— Называй это как угодно, — сухо ответил он, заводя мотор. — И оденься. Я высажу тебя при первой возможности.

И все же его сердце кровью обливалось.

Как всегда — при виде невинных жертв закона джунглей...

Да, события в Аризоне начали раскручиваться просто с ошеломляющей скоростью. Разведывательный компьютер Болана едва успевал переваривать поток информации, поступавшей с различных мониторов, и следующие двадцать минут Мак по горло был занят тем, что сортировал данные и входил в курс последних событий.

Вайсс и Кауфман долго орали друг на друга по телефону, не выдав при этом ровным счетом ничего существенного, но договорившись в ближайшее же время встретиться у Вайсса и потолковать с глазу на глаз.

Пол Бонелли, этот наследный принц Аризоны, и сорок его головорезов из Тусона отступили к лагерю в пустыне, где была взлетно-посадочная полоса, и ожидали прихода ночи, чтобы вернуться и «очистить» город.

Хиншоу и компания оставались на территории своего базового лагеря. Получив подкрепление в виде тридцати бойцов «резервных сил», да еще при полном боевом снаряжении, они тоже дожидались ночи.

Старина Ник Бонелли грозно хлопал крыльями и грозился самолично прилететь в Финикс, чтобы взять управление всей операцией на себя.

Стало очевидно: к этому времени между Хиншоу и Бонелли-младшим наметился явный разлад. Все выглядело так, будто Бонелли-старший решил с помощью своего дитяти устроить демонстрацию силы и железной рукой навести новый порядок. При этом важно было то, что ни один из Бонелли понятия не имел о тайном резерве Хиншоу.

Болан обдумывал сей факт в течение нескольких минут, пытаясь проникнуть в замыслы Хиншоу и разработать быстрый, но эффектный ход, способный расширить возникшую в рядах противника трещину.

Под конец он решил прибегнуть к самому примитивному способу. Просмотрев свой личный телефонный файл, он отыскал номер телефона в лагере Пола и позвонил.

— Срочно. Дайте мистера Бонелли, — сказал он, когда на том конце подняли трубку. И в следующее мгновение уже говорил с наследным принцем Аризоны: — Меня зовут Ламбретта. Я связан с... востоком. Может, помните такого парня — Билли Джино?

• Предыдущая
• 25/31
• Следующая