Архив Шерлока Холмса. Сыскная полиция (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 63
- Предыдущая
- 63/66
- Следующая
Краденый товар, который привозили складские сторожа в трактир, всегда продавался в небольшой задней комнате. Очень долго мне никак не удавалось пробраться в ту комнату или хотя бы увидеть, как это происходило. Несколько раз, пока я с самым невинным видом сидел в буфете у камина и покуривал свою трубочку, я слышал, как люди, которые из той комнаты выходили, тихонько спрашивали у хозяина: «А это кто такой? Что это он тут околачивается?» – «Кто? Это? – отвечал им хозяин. – Да Господь с вами, это – ха-ха-ха! – просто паренек из деревни, зеленый совсем. Мясником устроиться хочет, но все никак себе место не подыщет. Уж на него-то можете не обращать внимания». В общем, со временем они так ко мне привыкли, так привыкли считать меня зеленым юнцом, что я уже мог, как и все остальные, входить в ту комнату, и на меня никто уже не обращал внимания. Один раз я присутствовал при том, как была продана партия отличного батиста на целых семьдесят фунтов, украденного со склада на Фрайдей-стрит. После каждой такой сделки они устраивали что-то вроде небольшой пирушки, горячий ужин или обед, ничего особенного, но меня иногда тоже звали. «Давай, мясник, налетай! Угощайся», – приглашали они меня, что я и делал. За столом языки у них развязывались, они начинали обсуждать сделку, и тогда уж я держал ушки на макушке, потому что в такие минуты можно было узнать все, что только может интересовать нас, сыщиков.
Так продолжалось десять недель. Все это время я жил в той таверне и наряд мясника снимал, только когда ложился спать. Наконец, когда я выследил семерых воров и привел их в порядок (это у нас выражение такое, означает оно: выяснил, чем они занимаются, где воруют, как проходят кражи, ну и так далее), мы поговорили со Строу и Фендоллом, и в назначенное время в трактире была проведена облава и аресты. Офицеры, когда ворвались туда, первым делом взяли за воротник меня, специально, чтобы никто из настоящих воров ничего на мой счет не заподозрил. Когда на меня надевали наручники, хозяин трактира закричал: «Его-то хоть не трогайте! Это всего лишь мальчишка деревенский, он и воды не замутит». Но они все равно – ха-ха-ха! – скрутили меня и даже сделали вид, что обыскали мою комнату, где, правда, ничего не нашли, кроме старой скрипки, принадлежавшей хозяину. Я понятия не имею, как она туда попала, но когда ее показали хозяину, его отношение ко мне тут же изменилось. «Это же моя скрипка! Так этот мясник – вор! В тюрьму его за кражу музыкального инструмента!»
Однако того человека, который воровал товар на Фрайдей-стрит, арестовать не удалось. До этого он по секрету сказал мне, что заподозрил что-то неладное, когда полиция задержала кого-то из их теплой компании, и собирается делать ноги. Я тогда спросил у него: «И куда же вы собираетесь податься, мистер Шефердсон?» – «В “Заходящую луну”, мясник, – ответил он, – на Коммершел-роуд. Это тихое заведение, залягу там на какое-то время. Назовусь Симпсоном, по-моему, это фамилия тихая, неприметная. Может, навестишь меня как-нибудь там, а мясник?» – «Обязательно навещу!» – пообещал я, и, разумеется, собирался это сделать, его же тоже нужно было брать! На следующий день я с еще одним офицером отправился в «Заходящую луну» и в буфете спросил, не знает ли кто Симпсона. Мне указали его комнату наверху. Поднимаемся мы, значит, наверх, а тут он через перила перевешивается. «Мясник, ты, что ли?» – спрашивает. «Я, – отвечаю. – Ну что, как устроился?» – «Отлично, – говорит. – А кто это там с тобой?» – «Да так, парень один. Приятель мой», – отвечаю. «Тогда проходите, – зовет он. – Другу мясника я так же рад, как самому мяснику!» Так я познакомил с ним своего друга, вместе мы его и арестовали.
Вы себе не представляете, сэр, какое это было зрелище, когда на суде они наконец узнали, что я никакой не мясник. Когда было первое слушание и дело отложили, меня не вызывали. Но на второе слушание вызвали, и когда я в полной полицейской форме вышел давать показания, на скамье подсудимых все обомлели. Когда они поняли, как их провели, поверьте, раздался настоящий стон!
В Олд-Бейли, где проходил суд, мистер Кларксон, которого им назначили адвокатом, все никак не мог взять в толк всю эту историю с мясником. Он-то думал, что речь идет о настоящем мяснике. Когда адвокат обвинения заявил: «А теперь, господа, я вызываю офицера полиции», – имея в виду меня, мистер Кларксон говорит: «Опять офицера полиции? Зачем нам очередной офицер? Мы уже достаточно их послушали. Теперь я хочу увидеть мясника!» Пришлось ему, сэр, довольствоваться мясником и полицейским в одном лице. Из семи арестованных пятерых признали виновными, некоторых из них отправили на каторгу. Хозяина шикарного магазина в Вест-Энде засадили.
На этом история мясника заканчивается.
Закончив рассказ, простоватый мясник снова превращается в гладколицего сыщика. Но ему доставили такое удовольствие воспоминания о том, как воры водили его на прогулки по Лондону, когда он прикидывался невинной овечкой, что он и позже нет-нет, да и вставлял в разговор с простоватым мясницким смешком: «Боже, так это здесь преступников вешают? – спрашиваю. – Надо же!» А они мне: «Нет, вот то место.
Господи, ну и простофиля!»
Уже довольно поздно, скромные гости начинают беспокоиться, что уже надоели нам своими рассказами и собираются уходить, когда похожий на отставного солдата сержант Дорнтон, оглядевшись, с улыбкой говорит:
– Пока мы не ушли, сэр, может быть, вам будет любопытно послушать о приключениях одной дорожной сумки. Это не длинная история, но, по-моему, презабавная.
Мы были рады послушать про дорожную сумку, наверное, не меньше, чем мистер Шефердсон, увидев в «Заходящей луне» фальшивого мясника. Сержант Дорнтон продолжил:
– В 1847 меня отправили в Чатем разыскать некоего Мешека. Этот еврей промышлял тем, что собирал у молодых людей с хорошими связями (в основном в армии) векселя якобы для дисконта, и с ними скрывался.
Когда я приехал в Чатем, Мешека там не оказалось. Все, что мне удалось о нем узнать, это то, что он куда-то уехал – возможно, в Лондон, – и у него с собой дорожная сумка.
Тогда я последним поездом из Блэкуолла вернулся в город и стал спрашивать о пассажире-еврее с дорожной сумкой.
Вокзальная контора была закрыта, потому что поздно уже было, и на всем вокзале оставалось всего два-три носильщика. Разыскивать на Блэкуоллской линии, которая тогда вела к одной большой военной базе, еврея с дорожной сумкой было все равно что пытаться найти иголку в стоге сена. Но случайно выяснилось, что один из этих носильщиков как раз доставлял какому-то еврею дорожную сумку до определенного постоялого двора.
Понятное дело, я отправился прямиком в тот постоялый двор, но оказалось, что он всего лишь на несколько часов оставлял там свой багаж, потом забрал его и уехал на кебе. Я задал там пару вопросов, которые посчитал уместными, поговорил про Мешека с носильщиком и в результате обзавелся описанием… его дорожной сумки. На одной стороне этой сумки шерстяными нитками был вышит зеленый попугай, сидящий на жердочке. То есть попугай этот являлся особой приметой… его дорожной сумки.
По этому попугаю я и проследил маршрут передвижения Мешека: Чатем, Бирмингем, Ливерпуль, Атлантический океан. В Ливерпуле я сдался. Он уплыл в Соединенные Штаты, поэтому я оставил надежду его найти и выбросил из головы и его, и дорожную сумку.
Спустя много месяцев, почти что через год, в Ирландии был ограблен банк. Преступник, некто доктор Данди, взял семь тысяч фунтов и с этими деньгами уехал в Америку, откуда несколько из украденных банкнот вернулись обратно в Англию. Предполагалось, что он купил себе ферму в Нью-Джерси, но это хозяйство, если организовать дело с умом, можно было у него забрать и продать, чтобы вернуть деньги тем, кого он обворовал. С этой целью меня и отправили в Америку.
Приплыл я в Бостон, оттуда поехал в Нью-Йорк. Там выяснил, что не так давно он обменял нью-йоркские кредитные билеты на кредитные билеты Нью-Джерси и положил их в банк в Нью-Брансуике. Чтобы взять этого доктора Данди, его обязательно нужно было выманить в штат Нью-Йорк, но, как оказалось, это не так-то просто сделать, и потребовалось проявить немалую хитрость. Один раз назначенная встреча сорвалась. Я подстроил второй повод встретиться, и он уже сам назначил время для встречи со мной и еще одним офицером из Нью-Йорка, но тут дети у него заболели корью. И все же наконец-то он приплыл на пароходе, ну тут я его под белы ручки – и в «Гробницу». Это тюрьма нью-йоркская так называется.
- Предыдущая
- 63/66
- Следующая
