Преступления инженера Зоркина - Акимов Виталий Владимирович - Страница 48

Услышав,что «старший брат» тоже арестован и в случае упорного молчания на него падет более тяжкая вина, увидев на столе узелок, откуда торчали горлышко фляги, маленький ломик и круглый в виде небольшого ребристого цилиндра фонарик Василия, Дубенко сдался сразу, без колебаний. Он рассказал все, начиная со встречи с Зоркиным в Кумыре и кончая событиями получасовой давности. Он поведал об анонимном письме, о Луизе Ветровой и кумырской любовнице главаря, о трех манкентских пассиях и даже о встрече с Визирем в доме Зинки Тихой. И тут он вдруг увидел, что в кабинет вошел Визирь. Дубенко онемел на полуслове и, раскрыв рот, глядел на Мурата Файзиева, не в состоянии оторвать глаз от бронзового лица с чуть насмешливыми удлиненными глазами...

Десять дней и ночей сотрудники городского и областного уголовного розыска ни на минуту не ослабляли наблюдения. Всюду, где мог появиться скрывавшийся преступник, были поставлены засады. Саша Кравцова, когда к ней рано утром пожаловали двое мужчин и предъявили ордер на обыск, чуть было не потеряла сознания от случившегося. Бедная женщина никогда в жизни не могла себе представить чего-либо подобного. Ее ласковый муж, красавец Вася — грабитель! Саша тихо плакала, сидя на стуле, и бессмысленно глядела, как оперативники в присутствии понятых: старушки-соседки и члена домового комитета — седого серьезного учителя школы, перебирали вещь за вещью, рылись внутри шифоньера, исследовали постель, пол, стены, внимательно осмотрели кухню и крохотный дворик. В кладовой, в старом рюкзаке обнаружили метров пятьдесят широкого фитиля, десять коротких ломиков и шесть небольших кошек — четырехпалых якорьков. Когда Кравцову спросили, чьи эти вещи, она сквозь слезы ответила:

— Васины! Он говорил, что они ему для работы нужны, в горах лазить.

Ожидать появления Зоркина в своем доме не было смысла. Бандит хорошо понимал, что здесь-то его захватят в первую минуту. И все же подполковник Чернов оставил на всякий случай засаду... Зоркин не появился ни по одному из трех верных адресов. Где он ночует, где проводит дни, где присмотрел себе новое логово, в котором решил отсидеться? Покинуть Манкент «инженер» не успел, в этом Сергей Георгиевич был твердо уверен. А раз так, то скоро он покажется на улице и обязательно попадет в руки работников уголовного розыска. Надо подождать, осталось совсем немного, может быть день, может быть два.

Так думал подполковник, принимая очередные рапорты от дежурных оперативников, от многочисленных постов и патрулей. Он был спокоен, этот худощавый, довольно высокого роста человек, с бледным утомленным лицом и твердо сжатыми, четкого рисунка губами. Он знал по опыту — грабителю не уйти, его всюду стерегут зоркие глаза. Кольцо вокруг хищника сжимается буквально с каждым шагом; невидимое кольцо, звенья которого — живые люди, а они крепче стали, умелы, ловки, смелы.

«Повезло» на десятый день Мурату Файзиеву и Юре Званцеву, которые столкнулись лицом к лицу с преступником около Дворца культуры швейников:

— Инженер Зоркин! Пройдите в подъезд!

Ошеломленный бандит послушно повернул налево и, механически переставляя ноги, так как глаза его в это время застлала темно-серая пелена, поднялся по ступенькам наверх. Здесь в широком подъезде он был вежливо, но сильно притиснут капитаном к стене за телефонной будкой. Званцев по автомату соединился с подполковником Черновым.

— Сергей Георгиевич, «инженер» с нами, — доложил он, и хотя голос его звучал тихо, в нем слышались ликующий крик и торжество. На противоположном конце провода послышалось спокойное, даже равнодушное: «Хорошо. Высылаю машину» и тотчас прозвучал щелчок. Чернов положил трубку.

Юра поначалу расстроился: неужели подполковнику безразлично, пойман Зоркин или нет? Но, подумав, вспомнил, что во время оперативных совещаний Чернов не раз говорил собравшимся офицерам: «Преступнику не уйти от расплаты. Его поимка — дело ближайших дней. Зоркин — в западне, и она захлопнется в тот же час, как он высунет свой нос на улицу».

Так и случилось. Сергей Георгиевич предвидел это и потому спокоен. Но все равно он, наверное, сидит сейчас и улыбается. Но улыбается не широко и радостно, как делает это тогда, когда отличится кто-либо из подчиненных, проявит находчивость, ловкость, изобретательность. Нет! Сейчас в холодноватых светлых глазах его светится блеск удовлетворения, губы же чуть-чуть смягчились и порозовели.

Лейтенант Званцев, выйдя из телефонной будки, подошел к Файзиеву и Зоркину. Если посмотреть на них со стороны, можно было подумать, что стоят три приятеля и довольно оживленно, но тихо беседуют. Причем задают вопросы двое, а третий отвечает и почему-то часто бросает тревожные взгляды на улицу.

На дежурной «Волге» приехал Азиз Пулатов. Чернов специально послал его, чтобы еще больше ошеломить «инженера». Появление Азиза, хитро улыбнувшегося на затравленный взгляд Василия, нанесло тот последний и страшный удар грабителю, после которого он смяк, скис, и не пошел к машине, а буквально поволочил за собой ноги. Перед тем как сесть в «Волгу», Зоркин поднял голову вверх и почему-то долго глядел на пылающее в самом центре бездонного неба солнце. Но он не видел и не чувствовал жарких лучей, его мозг, точно телеграфный аппарат, выстукивал одни и те же повторяющиеся фразы: «Все кончено... Не помогла больница, где отлеживался под чужой фамилией, сославшись на почечные колики... Конец мечтам, конец свободе». И снова: «Все кончено...

Войдя в кабинет подполковника, «инженер» Зоркин расслабленно опустился на стул, прикрыл рукой глаза и лоб, низко склонился под столом. Произнес глухо:

— Я все расскажу, гражданин начальник, но не сейчас. Позвольте мне отдохнуть.

Зоркин был раздавлен вконец. Сергей Георгиевич, внимательно наблюдавший за ним, согласился: Зоркину, действительно, надо было отдохнуть.

Проспав несколько часов, а потом еще с добрый час сидя в камере предварительного заключения на жесткой койке, опустив вниз голову, сгорбившись и бессильно свесив руки? Василий Зоркин о чем-то думал, и мясистые губы его беспрестанно шевелились. Когда охранник принес ему обед, он съел его без всякой охоты, обтер платком рот, попросил вызвать на допрос. Он стал давать показания, говорил с надрывом, обнажая душу до самых укромных уголков. Подполковник слушал; лишь изредка, умело поставленными вопросами направлял рассказ в нужное русло. Лейтенант Званцев покрывал своим округлым четким почерком страницу за страницей и когда, наконец, рука устала до предела, с облегчением поставил последнюю точку. «Конец! — заметил про себя Юрий. — Конец допросу и преступлениям матерого грабителя». Он глянул на подполковника и увидел в его глазах тот самый блеск удовлетворения, который появляется у человека после трудной, но доведенной до логического конца работы.

Подполковник Чернов посмотрел на часы: 22.45. Три четверти часа прошло после того, как он прочитал письмо Василия Зоркина, и невольно углубился в воспоминания. Потеряно ли это время? Нет! Начальник отдела уголовного розыска еще раз проследил прошлые события, увидел в них что-то новое, подверг мысленно самокритике те ошибки и неправильности, которые были допущены в процессе ведения дела. Но самое главное и самое отрадное то, что слабое предвидение, зародившееся полгода назад, теперь становилось действительностью. Чернов, допрашивая Зоркина, не только устанавливал факты, подкрепляя их вещественными доказательствами. Во время дознания он вдруг прерывал допрос и начинал беседу с преступником. Шел простой человеческий разговор о жизни, о мятущейся совести; шло предметное психологическое состязание между людьми, умеющими довольно неплохо разгадывать чужие мысли. И каждый раз побеждал Чернов, так как был уверен в правоте своей идеи. Зоркин же, часто загнанный в тупик, удивленно взглядывал на подполковника и сникал, пораженный новым доводом, исподволь заданным вопросом, или ответом предопределяющим его ответ.