Лучезарно-голубое - Армстронг Шарлотта - Страница 20

– Да, я знаю. Но никто ему не поверил, – вздохнула Кейт. – Значит, они забрали Клинта в тюрьму. Я не ходила повидать его. Думаю, они все равно не пустили бы меня. Насколько я тогда знала, он совершил убийство. Чувствовала я себя ужасно. Но мне все время казалось, что Кристи сама во всем виновата.

Джонни поморщился как от боли. «Ее мать», – подумал он.

– Ну, – продолжала Кейт, – очень скоро здесь появился мистер Маршалл, адвокат Клинта. Что я могу сказать о булавке, которую нашли в кармане Клинта? Хорошо, – Кейт ударила по крышке стола тыльной стороной ладони. – Я дала булавку Клинту за две недели до этого. Я не отдавала ему ее на хранение. Но она была у него, и это была моя булавка. Она принадлежала мне миллион лет. Мне подарил ее Натаниэль. Но, естественно, этому тоже никто не поверил.

– Натаниэль Барти? – изумленно спросила Нэн.

– А кто это? – живо спросила Дороти. Она сидела, поставив локти на стол и упершись подбородком в ладони.

– Отец Дика, – отстраненно ответила Нэн.

– Я ничего не поняла насчет булавок, – сказала Дороти.

Нэн выглядела холодной и погруженной в себя.

– Были две одинаковые булавки, – быстро объяснил Джонни. – Одну старая миссис Барти подарила Кристи. Другую – жене Натаниэля. В тот вечер булавка Кристи лежала в сейфе. В полночь сейф нашли открытым, а булавка исчезла. Но булавка Натаниэля была в кармане Макколи.

Дороти прищурилась.

– Ты хочешь сказать, они думали, будто Макколи взял эту булавку из сейфа? Да?

– Точно, – сказал Джонни. – Никто не поверил, что у мисс Каллахэн могла быть такая же.

– Почему? – спросила Дороти.

– Потому что Натаниэль Барти предъявил вторую булавку.

– Я не понимаю…

– А вы понимаете? – спросил Джонни у Кейт Каллахэн.

– Я думаю, булавка лежала на полу, – ответила Кейт, – и либо старуха, либо Натаниэль подняли ее.

– И солгали? – выдохнула Дороти. – Но разве мисс Каллахэн стала бы говорить, что у нее есть булавка, если бы у нее ее не было?

Кейт скривила рот в насмешливой улыбке.

– Ради Бога, дорогая, называйте меня просто Кейт.

– Но вы же рассказывали об этом полиции? – настаивала Дороти.

– Конечно, рассказывала. Стояла в суде на месте свидетеля, или как там они его называют. Говорила правду. – Кейт пожала пухлыми плечами, как бы выражая этим, что правде нет места в таком подлом мире. – Эти Барти кругом врали.

Тут Нэн произнесла:

– Джонни, ну пожалуйста.

Она казалось совершенно подавленной.

– Минутку, Кейт. Почему они лгали? Они пытались подставить Макколи?

– Не думаю, – ответила Кейт. – Просто потому, что старик выгнал бы Натаниэля из дома за то, что тот навещал меня. – Кейт говорила это без всякого осуждения. – Понимаете, Натаниэль очень испугался. Представьте себе человека, которого так напугали. – Теперь голос Кейт звучал грустно.

– Чего же он боялся?

– Отца. Мачеху. Да всего на свете.

– Я думал, старая дама…

– Конечно, она всегда заступалась за него, но за это она им командовала, – сказала Кейт. – Это была плата за ее заступничество. Натаниэлю нужна была такая женщина, чтобы он чувствовал себя с ней хозяином. Если бы Натаниэль не стремился так быть хозяином и командиром, ему жилось бы гораздо лучше.

– Вы говорите об отце Дика? – спросила Нэн голосом, охрипшим от волнения.

– Да, – кивнула Кейт. – Я знала его, в общем, недолго. Однажды его отец уехал почти на шесть недель, и Натаниэль был в особенно затруднительном положении. Понимаете, он оставался за главного. У него был шанс. И он понял, что недостаточно умен, чтобы стать хозяином, или недостаточно смел, или что там еще требуется. Это его подкосило. Я тогда была моложе. В тридцатом или тридцать первом, тысячу лет назад. Ко мне сюда приходят разные люди. Я ко всем отношусь по-дружески. Вы знаете, они любят поговорить со мной. Мне кажется, многим становится легче, если есть место, где можно выговориться. Как бы то ни было, он дал мне булавку, по-моему, когда мы виделись в последний раз. Он не сказал, что она ценная. А я не подумала ничего такого. Он же просто хотел сделать мне что-нибудь приятное, в этом нет никакого вреда. Но когда дело дошло до суда, Натаниэль встал на место свидетеля и начал врать. Ну да ладно, наверное, он был вынужден. – Кейт все понимала и прощала.

– Почему же вынужден? – горячо спросила Дороти.

– Я уже говорила. Старик просто выкинул бы его.

– Тогда ему надо было уехать.

– Для него это было бы слишком тяжело, незаслуженно тяжело, – сказала Кейт.

– А может быть, ему так было бы лучше, – сердито ответила Дороти.

– Может быть, дорогая. Но в жизни не всегда бывает так, как должно быть. – «Почти никогда», – подразумевалось в тоне Кейт. – Поверьте, мне было очень плохо, когда я не смогла помочь бедному Клинту Макколи. Сейчас я думаю, он все равно был бы несчастен. Без Кристи. Он любил ее прямо-таки до безумия. Не знаю… – Казалось, Кейт уже смирилась с этим старым злом, приняла его и почти была готова согласиться с ним. – По-настоящему мне жаль только одного человека – маленького ребенка. Бедный младенец. Мать убита, отец – в тюрьме, да еще и несправедливо.

– Вы думаете, – быстро спросил Джонни, – Клинтон Макколи не виновен в убийстве?

– Разве я уже не сказала об этом? Я уверена, он не брал булавки из сейфа. У него в кармане была моя булавка. Это я точно знаю. И если бы они мне поверили, думаю, они не смогли бы засадить его за решетку.

Тут Дороти, не в силах сдержаться, порывисто спросила:

– Если Клинтон Макколи не убивал жены, то кто же это сделал?

Джонни будто парализовало, он не мог говорить, не мог воспрепятствовать последовавшему ответу. Да он и вообще не был уверен, стоит ли это делать.

– Кто убил Кристи Макколи? – повторила Кейт. – Догадаться нетрудно. Кристи убил этот бешеный парень. Ну, знаете, сын Натаниэля, Ричардсон Барти.

Скрипнули ножки стула. Нэн встала. Лицо у нее побелело.

– Гадкая женщина! – воскликнула она и вышла из-за стола.

Джонни вскочил и обнял Нэн за плечи. Она в ярости крикнула:

– Пусти меня! – Глаза ее блестели от гнева. – Теперь я понимаю, что ты пытаешься доказать за спиной у Дика! Я презираю тебя! – Она стряхнула руку Джонни.

Джонни ощутил пустоту в груди. Дороти тоже поднялась.

– Япойду за ней, – сказала она, схватив его за руку, словно пытаясь удержать.

Джонни, не двигаясь, смотрел на нее.

– Они вчера сделали анализ крови, – сказала ему Дороти и бросилась вслед за Нэн.

Джонни подошел к двери. Нэн была уже в конце квартала. Он видел, как Дороти догнала ее. Он стоял и смотрел. «Анализ крови. Вчера!»

За спиной раздался голос Кейт.

– Скажите, кто они?

– Это невеста Дика Барти, – с болью ответил он.

– Неужели? А эта маленькая темноволосая девушка?

– Его невеста, – нетерпеливо повторил Джонни.

– Маленькая? Надо же! Я бы подумала, что он положил глаз на эту стильную блондинку.

Джонни едва слышал ее. Он не знал, бежать ли за Нэн или оставаться на месте.

Наконец он решил, что надо остаться. Повернувшись, он взял пухлую руку Кейт в свои руки.

– Кто-нибудь может присягнуть в том, что видел у вас эту булавку? – настойчиво спрашивал он. – Хоть кто-нибудь?

– Это было миллион лет назад, – грустно сказала Кейт. – Никто. Понимаешь, я убрала ее и никогда не носила. Она была не очень-то. Не мой стиль. – Кейт усмехнулась. – Но она была моей. И обратно я ее не получила. Что ты пытаешься сделать? Ты же не писатель, дружок.

– Я хочу найти улики, доказательства.

– Никаких доказательств нет, послушай меня.

– Скажите мне, Кейт, вот что. Почему вы думаете, что это сделал Дик Барти?

– Не знаю, – ответила Кейт.

– Не знаете! – Джонни почувствовал, как его захлестнуло отчаяние.

– Эти Барти хотели разнюхать что-нибудь против меня, – жалобно сказала Кейт. – Кто-то рылся в моих вещах.

– Рылся? Что вы имеете в виду?