Красная шапочка - Майер (Мейер) Марисса - Страница 40

• Предыдущая
• 40/70
• Следующая

Встав, Зола спихнула ноги Торна с подлокотника, освобождая себе путь.

– Он не знал, что я киборг.

Торн наклонил голову, пока она пробиралась мимо:

– Не знал?

– Конечно, нет, – ответила она, выходя из кабины.

– Но теперь-то он знает, и ты ему все еще нравишься.

Она повернулась к Торну, указывая на экран:

– Ты узнал это из десятиминутной пресс-конференции, на которой он заявил, что делает все возможное, чтобы выследить меня и передать Луне для казни?

Торн ухмыльнулся и ответил противным высокомерным голосом, изображая Кая:

– Мне не кажется, что вопрос о природе киборга имеет значение.

Закатив глаза, Зола отвернулась.

– Эй, вернись! – Послышалось, как ботинки Торна ударились о пол. – Я хочу еще кое-что тебе показать.

– Я занята.

– Обещаю не высмеивать больше твоего дружка.

– Он мне не дружок.

– Это о Мишель Бенуа.

Зола сделала медленный глубокий вдох и снова повернулась к нему.

– Что?

Торн помедлил, как будто опасаясь, что снова заденет ее чувства. Но затем он указал головой на панель управления, расположенную за ним:

– Иди сюда, посмотри.

Подавив вздох, Зола устало пробралась обратно и уперлась локтями в спинку кресла Торна.

Торн выключил канал новостей.

– Ты знала, что у Мишель Бенуа есть внучка-подросток?

– Нет, – ответила поскучневшим голосом Зола.

– Ну, так вот. Мадемуазель Скарлет Бенуа. Предположительно ей уже исполнилось восемнадцать лет. Но – внимание! – о ней нет никаких записей, ни из роддома, ни из больниц. Понимаешь? Святые угодники, я же гений!

Зола нахмурилась:

– Не понимаю.

Откинувшись назад, Торн посмотрел на нее снизу вверх:

– О ней нет никаких записей.

– И?

Он развернул кресло к ней.

– Ты знаешь хотя бы одного человека, который появился на свет не в роддоме?

Зола задумалась.

– Думаешь, она может быть принцессой?

– Вот именно!

На нетскрине появилась фотография Скарлет Бенуа с краткой информацией о ней. Симпатичная, с хорошей фигурой и огненно-рыжими вьющимися волосами.

Зола, сощурившись, разглядывала фотографию. Девочка-подросток без свидетельства о рождении. Больничная палата в доме Мишель Бенуа.

Как удобно.

– Что ж, отличная работа, капитан.

Скарлет снилось, как будто метель завалила всю Европу снегом по самые крыши. Она снова была ребенком. В поисках бабушки она спустилась по лестнице. Та стояла на коленях у печки.

«Я думала, что нашла людей, которые смогут забрать тебя к себе, – сказала она. – Но они не пробьются сквозь эту метель. Видимо, придется ждать весны, чтобы отделаться от тебя».

Она разожгла огонь. Искры полетели в глаза Скарлет. Она почувствовала жгучую боль и проснулась с мокрыми от слез щеками. Пальцы были холодны как лед. Долгое время она не могла понять, что из этого было сном, а что – воспоминанием. Снег, но не так много. Бабушка хотела ее отослать, но не тогда, когда Скарлет была ребенком, а позже. В тринадцать лет.

Было ли дело в январе или позже, но все равно зимой? Она попыталась соединить кусочки воспоминаний. Ее отправили доить корову. Она ненавидела эту обязанность. Руки окоченели от холода, и она боялась, что будет слишком сильно сжимать вымя.

Почему она была не в школе? Это были выходные? Или каникулы?

А, точно! Скарлет поехала проведать отца и вернулась накануне. Она должна была остаться у него на месяц, но не выдержала. Опять пьянство, приходы домой за полночь. Скарлет села в первый же поезд, никого не предупредив, и удивила бабушку, внезапно нагрянув на ферму. Бабушка, однако, больше разгневалась, чем обрадовалась ее возвращению: Скарлет могла бы позвонить и объяснить ей, что происходит. Они поссорились. Скар все еще была зла на нее, когда села доить корову с замерзшими пальцами.

Это был последний раз, когда она ездила на поезде. И последний раз, когда она видела своего отца.

Она помнила, как торопилась покончить со всеми делами, побыстрее расправиться с ними, чтобы вернуться в дом и погреться. Когда она уже шла назад, то увидела стоявший у двери хувер. В городе она встречала их десятками, но за городом это была редкость – фермеры предпочитали более вместительные и быстроходные корабли.

Она тихонько проскользнула через черный вход и услышала приглушенные голоса, доносившиеся из кухни. Бабушка и какой-то мужчина. Она приблизилась к лестничному пролету, бесшумно ступая по терракотовому кафелю.

– Не могу даже представить, как она обременяла вас все эти годы, – сказал мужчина. У него был восточный акцент.

Скарлет нахмурилась. От тепла кухни ее щеки потихоньку оттаивали. Она заглянула в покрытую трещинами дверь. Человек сидел за столом, в руках у него была кружка. Черные шелковистые волосы обрамляли вытянутое лицо. Скарлет никогда его не видела раньше.

– От нее было меньше проблем, чем я думала, – ответила бабушка. Из своего укрытия Скарлет не могла ее разглядеть. – Я почти привязалась к ней спустя все эти годы. Но должна признаться, буду рада, когда она уедет. Больше не придется паниковать всякий раз, когда пролетает незнакомый корабль.

В горле у Скарлет пересохло.

– Вы сказали, что она будет готова к отъезду через неделю? Это правда?

– Логан так предположил. Единственное, чего мы ждем, так это вашего устройства. Если все пройдет гладко, она будет готова и раньше. Но вам придется с ней повозиться. Она сильно ослабеет и будет вести себя немного дико.

– Это понятно. Представить себе не могу, как она все это выдержала.

Скарлет приложила руку ко рту, чтобы приглушить звук своего дыхания.

– Вы уже подыскали ей место проживания?

– Да, все готово. Конечно, ей потребуется время, чтобы привыкнуть к нам, но я уверен, все утрясется, когда она освоится. У меня две дочери примерно ее возраста: одной – двенадцать, другой – девять. Думаю, они полюбят друг друга, и я буду относиться к ней как к родной.

– А мадам Линь? Она готова?

– Готова? – Мужчина тихо рассмеялся, но звук получился резким и сдавленным. – Вряд ли что-нибудь могло поразить ее больше, чем мое предложение удочерить девочку. Но она хорошая мать. Жаль, что она не смогла приехать со мной, но я не хотел привлекать к своему путешествию излишнее внимание. Конечно, она не знает о девочке. Не… все.

Видимо, Скарлет издала какой-то звук, поскольку мужчина внезапно взглянул на нее и окаменел.

Послышался звук отодвигаемого стула, и дверь рывком открылась. Бабушка была в ярости. Скарлет тоже все еще была зла на нее.

– Скарлет, как тебе не стыдно подслушивать! Марш к себе в комнату!

Девочка хотела закричать, топнуть, сказать, что нельзя просто так отослать ее наверх, как будто она никто, но слова застряли у нее в горле. Они вертелись у нее на языке, но она их проглотила.

И девочка поступила так, как ей велели. Громко прошагала вверх по лестнице и скрылась в своей комнате до того, как бабушка могла увидеть ее слезы.

Дело было не только в том, что она никому не нужна и ее могут отдать любому незнакомцу, который за ней придет. Впервые за шесть долгих лет она почувствовала себя частью чего-то. Как будто бабушка полюбила ее – больше, чем мама, больше, чем отец. Как будто они двое стали командой.

После того утра она неделю жила в страхе. Прошло две недели. Месяц.

Но тот мужчина так и не вернулся за ней, и они с бабушкой больше никогда об этом не говорили.

– Скарлет?

Рука Волка крепче сжала Скарлет, возвращая ее в реальность, в вагон поезда, стены которого медленно возникали вокруг нее. Она свернулась, как ребенок, прижавшись спиной к нему. И хотя глаза ее были закрыты, несколько горячих слезинок скатились по лицу и вискам. Она поспешно смахнула их.

Волк зашевелился и резко сел.

– Скарлет! – В его голосе слышалось беспокойство.

– Мне приснился кошмар, – ответила она. Она не хотела, чтобы он подумал, будто слезы имеют какое-то отношение к нему. Когда глаза высохли, она перевернулась на спину. Видимо, все еще была ночь, поскольку в вагоне было темно. Периодически появлялось искусственное мерцание неоновых вывесок, заливавших коробки и ящики бликами розового и зеленого.

• Предыдущая
• 40/70
• Следующая