Как сделать детектив - Борхес Хорхе Луис - Страница 8

• Предыдущая
• 8/88
• Следующая

Таким образом, репутация детектива основывается не на том, чем он может и должен быть, но на том, чем он слишком часто бывал в прошлом, когда в этом жанре работали неумело и примитивно. К сожалению, таких детективов хватает и сейчас, но не они определяют лицо жанра. В последние годы в детектив пришло новое поколение авторов, которые, всерьез относясь к своему делу, установили более высокие критерии и сумели создать вещи превосходные по замыслу и по исполнению, способствуя тем самым новому росту популярности жанра. И все же при всей значительности их достижений они составляют меньшинство, и по-прежнему приходится повторять: детектив, способный полностью воплотить в себе все характерные свойства жанра, оставаясь при этом произведением, написанным хорошим языком, с умело воссозданным фоном и любопытными характерами, соответствующими самым строгим литературным канонам, остается, возможно, самым редким явлением в художественной прозе.

Редкость хороших детективов может быть объяснена обстоятельством, на которое, похоже, мало обращают внимание как критики, так и писатели, а именно: безупречный по исполнению детектив — результат тяжелой работы, требующей виртуозной техники. Работа эта предполагает у того, кто за нее взялся, соединение качеств, которые, может быть не являясь взаимоисключающими, тем не менее редко встречаются у одного писателя. С одной стороны, детектив — произведение художественное, требующее воображения и фантазии, с другой — это интеллектуальное упражнение, требующее умения мыслить логически четко. Кроме этого, автор обязан обладать обширным запасом знаний специального характера. То, что работа эта сложная и сложности эти подчас многим неведомы, получает наглядное подтверждение в неудачах романистов традиционного типа, когда они начинают экспериментировать с детективной формой, проявляя при этом полное непонимание природы жанра и качеств, какими он должен обладать.

Одним из весьма распространенных заблуждений является тезис о том, что детектив должен отличаться сенсационностью. Его тут путают с обыкновенным криминальным романом, где в основе сюжета — события трагические, ужасные и даже отталкивающие, где основная задача — создание атмосферы ужаса, где верх берет грубая и назойливая сенсационность. Цель такого произведения — посильнее напугать читателя, чтобы у него по коже забегали мурашки, но коль скоро этот самый читатель, вдоволь начитавшись подобных шедевров, уже приобрел в этом смысле определенный иммунитет, то пугать приходится все сильнее и сильнее. Охотник в детской песенке поет:

Именно в таком положении оказывается поставщик сенсационного чтива. Ему необходимо во что бы то ни стало пронять толстокожего читателя, а потому вес и скорость его литературного снаряда увеличиваются в соответствии с увеличением толщины читательской защитной оболочки.

Разумеется, ни один уважающий себя автор не станет жаловаться на нелюбовь критиков к сенсационности. Последняя необходима наименее одаренным писателям и наименее разборчивым читателям. Если серьезная литература развивает в читателе воображение и умение тонко чувствовать, то литература сенсационная, наоборот, порождает невосприимчивость; к ней, как к наркотикам, начинают привыкать, и, дабы ее воздействие все же ощущалось, приходится увеличивать дозу. Постоянно возрастающая сенсационность — характерный признак нашего кинематографа. То, что вначале поражало воображение, затем становится чем-то вполне обычным, и автор вынужден обращаться к событиям еще более впечатляющим. Одна перипетия сменяется другой, делая ненужным наличие тщательно продуманных сюжетных конструкций. Примерно то же самое происходит и в литературе. В обычном газетном сериале очередной фрагмент объемом в пару тысяч слов должен заканчиваться кульминацией, а следующий отрывок начинается так, словно ничего подобного не происходило. Такой «кинороман», nec plus ultra[3] самой буйной сенсационности, есть не что иное, как цепь сногсшибательных происшествий, не объединенных никакой логической взаимообусловленностью, где каждый отдельный эпизод — самостоятельный трюк, никак не объясненный, развитием сюжета не подготовленный, лишенный предпосылок и не порождающий последствий.

Некоторые опусы такого типа порой выступают под видом детективов, с которыми их, кстати, нередко путают иные критики. В них действительно описывается преступление, часто совершенное в невероятных обстоятельствах (причем никаких разъяснений не следует), а затем полицейские или частные сыщики начинают носиться туда и сюда в автомобилях, аэропланах, моторных катерах, то и дело раздаются выстрелы из пистолетов и одно головокружительное приключение следует за другим. Если в сюжете имеется разгадка, то она совершенно неубедительна; но основное удовольствие, получаемое поклонниками такого чтения, связано не с хитросплетениями сюжета, а с описанием перипетий. Применение термина «детектив» к такого рода историям совершенно ошибочно, ибо они как раз характеризуются отсутствием признаков детективного жанра. Но что же это за признаки?

Важной особенностью детектива, отличающей его от прочих прозаических жанров, является то, что удовольствие, доставляемое им, носит прежде всего интеллектуальный характер. Из этого вовсе не следует, что детективу ни к чему все то, что присуще хорошей литературе, — изящество слога, юмор, интересные характеры, запоминающаяся обстановка, эмоциональная напряженность сюжета. Напротив, детектив не должен всем этим пренебрегать. Он может иметь интересный сюжет, развертывающийся убедительно и живо. Но если для других прозаических жанров все эти свойства имеют первостепенную важность, в детективе они вторичны, носят подчиненный характер и, если потребуется, могут быть вообще принесены в жертву интеллектуальному интересу. Истинные ценители детектива любят его за то, что он позволяет им принять участие в интеллектуальной гимнастике ума, и удовольствие от чтения тем интенсивнее, чем полней удовлетворяются запросы соответствующей читательской аудитории.

Итак, хороший детектив может быть хорошей литературой; но отвлечемся пока от тех его качеств, что он разделяет с прочими произведениями искусства, и сосредоточимся на том, в чем он от них отличается, на тех признаках, что придают ему неповторимость и своеобразие. Я уже отмечал, что удовольствие, доставляемое детективом, носит интеллектуальный характер, и теперь хотел бы чуть подробнее остановиться на природе этого удовольствия, на способах, которыми оно может быть лучше всего доставлено. Но сначала нужно ответить на вопросы: каков облик наиболее типичного читателя детективов?

Какому типу личности прежде всего адресован настоящий, тщательно выстроенный детектив?

Мы уже имели возможность убедиться в большой популярности этого жанра. Рядовой читатель, однако, не отличается особой взыскательностью. Он проглатывает и хорошие, и плохие книги, не задумываясь, существует ли между ними разница — по крайней мере с точки зрения организации материала. Подлинные ценители жанра, решительно предпочитающие его всем прочим, читающие детективы внимательно и придирчиво, — это в основном представители интеллектуальных кругов: теологи, ученые-гуманитарии, юристы, а также — может быть, в меньшей степени — врачи и представители точных наук. Если судить по читательским письмам, которые я время от времени получаю, то главные поклонники жанра — это представители духовенства, имеющие склонность к ученым штудиям.

У теолога, ученого, юриста есть одно общее свойство: все они люди тонкой интеллектуальной организации. Они получают удовольствие от замысловатых дискуссий, интеллектуальной полемики, когда обсуждаемая проблема сама по себе представляет куда меньший интерес, нежели способ ее решения. Детектив радует своей логикой, и чем сложнее система доказательства, тем сильнее удовольствие от чтения. Участник интеллектуального диспута наслаждается умственной гимнастикой так же, как атлет возможностью размять свои мускулы. Но удовлетворение, доставляемое такими поединками, зависит от строгого соблюдения правил анализа, умения избегать логических погрешностей и особенно от верной интерпретации исходных данных.

• Предыдущая
• 8/88
• Следующая