Подземелья Альгоры - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 62

• Предыдущая
• 62/63
• Следующая

Я никогда раньше не видел, чтобы ноги «кричали». А здесь случилось именно это — жестоко обожженные бурые няфы, из чьих тел были слеплены ноги монстра, пронзительно заверещали и задергались. Когда твои ноги живут своей жизнью — недалеко до беды. Бармаглота пошатнуло, круто накренило и он тяжело врезался в стену. Только отлепился от нее, как его повело в другую сторону, и монстр замер у кромки подземного канала, с трудом балансируя на самом-самом краешке. А мне вновь представился прекрасный вид на его широченную стену, где медленно зарастал пробитый мною шишкообразный черный нарост. Особенно прекрасно было то, что эффект оглушения наконец-то спал и я вновь вернул полный контроль над своим телом. И прыгнул прямо с места, в полете выхватывая из-за плеч копье с изрядно «просевшей» прочностью. Надолго его не хватит. Но мне достаточно и этого — я уже понял принцип, я нащупал уязвимые места!

Удар! Крит!

Бурый бармаглот даже не заревел. Он скорее закашлял, жалобно и тихо. Так жалобно, что меня невольно мороз по коже продрал. Жизнь монстра уменьшилась так сильно, что было ясно — это конец.

Резко провернув копье, я вбил его еще глубже, а затем сильно рванул на себя, высвобождая оружие.

Полыхнула яркая вспышка, из пасти чудовища вырвалась ветвистая молния, угодившая в забурлившую воду. Раздался последний рык.

Все.

Бурый бармаглот еще стоял. Осел всем телом, но все еще стоял. И уже не двигался. А на его туше медленно затухали последние искры электрических разрядов. Секунда — и он начал разваливаться, распадаться на части — на мертвые части. Ни один из странных грибков, составляющих его тело, не двигался. Бурые няфы умерли вместе со своим хозяином. На моих глазах исполинское тело, накренившееся над подземным каналом, медленно рассыпалось, в воду падал и падал дождь из крошечных мертвых тел, сразу же уносимых течением.

И я вновь ощутил укол вины. Беспричинный и странный всплеск жалости к поверженному мною монстру. Очень уж печальной была эта картина рассыпающегося исполина, со смертью которого погибли и создавшие его малютки.

Перед глазами висела радостная надпись, начинающаяся с «Поздравляем», но мне было не до очередного полученного уровня. Я все стоял и смотрел, словно бы отдавая последнюю дань достойно сражавшемуся чудовищу.

Застывшая фигура бармаглота словно бы вздохнула и одним махом рассыпалась — словно карточный домик обрушился. На берегу подземной реки остался лежать лишь один предмет, сразу приковавший мое внимание. Нечто округлое, размером с кулак взрослого мужчины и с неяркой зеленоватой искоркой внутри. Шагнув вперед, я наклонился и, подобрав с камней боевой трофей, внимательно всмотрелся. Взглянул и восхищенно приоткрыл рот.

На моей ладони лежал шар, сплетенный из застывших в различных позах, да так и закостеневших бурых няф. Сквозь промежутки между крошечными тельцами пробивался зеленоватый свет. Мутный, туманный, напоминающий о мрачных подземельях. Прямо-таки скульптурная композиция в миниатюре. Красиво. И название того стоит: «Искра Бурого Бармаглота».

На моей ладони лежало все еще бьющееся сердце чудовищного монстра. Прекрасное сердце, дико не соответствующее уродливой оболочке.

— Ур? — поинтересовался мой питомец, уже пришедший в себя и прочно обосновавшийся на плече.

— Нет, Ползун, — тихо качнул я головой. — Это не еда. Это… это на память. Я себе такой и в «реале» закажу! Будет лампа-ночник! Блин! Вот ведь красота!

— Хур-р! — не согласился со мной слим.

— Много ты понимаешь! — фыркнул я, бережно убирая шар в мешок.

Интересно, каково его предназначение? Возрождение Бурого Бармаглота к жизни? Запросто — название прямо намекает на это. А может, и по-другому надо использовать. Не знаю пока. Но обязательно узнаю, как только выберусь из кокона.

Оглядев место битвы, я убедился, что больше тут нет ничего ценного. Кроме моих драгоценных шампуров, которые я тут же подобрал и убрал обратно в просторный нагрудный карман кожаного фартука. После чего придирчиво осмотрел питомца и пораженно зацокал языком, словно белка. Ползун уменьшился в размерах буквально в пять раз, ничем больше не напоминая того ленивого жирного увальня, привольно развалившегося на моих плечах. Такое впечатление, что целый год голодал. Из толстого поросенка Ползун превратился в тощую подзаборную шавку. Некормленную и неухоженную.

— Я тебя откормлю, Ползун, — едва не пустив горестную слезу, пообещал я. — Обязательно! До прежнего элитного вида!

— Ур! Ур! — согласился со мной слим.

И только тут я заметил мерцающую в углу экрана еще одну информационную строчку.

Ползун тоже поднялся в уровне! Причем самостоятельно — убивая и поедая бурых няф. Правда потом они жестоко отомстили, но ведь слим остался жив и таки поднял уровень! Было что праздновать!

— Вот тебе рыбка, хрюшка ты моя оголодавшая! — растрогано просюсюкал я, укладывая на слима сразу пару рыбешек, оставшихся с той памятной рыбалки.

— Ху-у-ур! Шмыг! Х-ур! — отозвался питомец, буквально «впитывая» рыбу в свое тело.

— И разговорчивым стал, — еще нежнее проворковал я. — Умница!

Подняв с пола еще не погасший факел, я тщательно осмотрел себя, уныло вздыхая при каждом обнаруженном недостатке. На фартуке обнаружились дыры — прогрызли-таки гады мелкие, а я и не заметил в пылу битвы. Вообще пострадала вся экипировка, заметно уменьшив свою прочность. Если так дело дальше пойдет, вскоре вновь буду щеголять голышом. Ничего, нам не привыкать. Копье грозило распасться на куски в любой момент. Древко напоминало источенное термитами дерево. В остальном все осталось, как прежде.

Надо бы раскидать полученные пункты характеристик, но не сейчас — не дай боже бурые няфы возродятся всем скопом и снова начнут формировать очередного бармаглота. Мне оно надо? Правильно. Не надо. Я, конечно, не застрахован от встречи с очередной стаей бурых няф в своем дальнейшем путешествии, но это еще бабка надвое сказала. Но одно знаю точно — больше я в драку с такой тварью не полезу! Иначе останусь без единого предмета снаряжения, что мне абсолютно не улыбалось. Грызть врагов зубами я не собирался. Не отрастил себе клыков, как полуорки.

Крутнувшись последний раз вокруг себя и тщательно осмотрев поле битвы, я припустил бегом дальше по коридору, придерживаясь покрытой светящейся плесенью стены. Мерный и едва слышный шум шагов, тихое похрюкивание слима на плече и мерцающий свет факела над головой — что еще нужно для счастья? Верно, практически ничего.

Остановку я сделал только спустя полчаса, когда достиг конца подземного русла, с ревом устремляющегося в громадную решетку, вмонтированную в кирпичную стену. По пути мне несколько раз встречались скопления бурых няф, которые я миновал как можно быстрее, не дожидаясь появления очередного громадного «Франкенштейна». Но не забывал несколько раз взмахнуть измочаленным копьем, уничтожая пару-другую мелких уродцев. Несколько ударов — и вот я вновь бегу дальше, злорадно вслушиваясь в верещащих за спиной няф. Встречались и гигантские серые крысы. Ради этих грызунов я останавливал ненадолго свой бег и радостно их убивал, подбирая шкурки, хвосты и небольшие куски мяса, сразу же идущего на откорм Ползуна. Крысиных шкурок в заплечном мешке накопилось так много, что мне можно было начинать думать об открытии собственной мастерской скорняка. Еще бы умения соответствующие…

Остановившись, я убедился, что следовать дальше по подземному руслу не получится, и принялся было осматриваться, но открытие ждало меня прямо перед носом — пустой дверной проем, за которым сразу же начинались крутые ступеньки лестницы. И самое главное — лестница вела вверх! Мое сердце радостно подпрыгнуло в груди и неистово заколотилось в предвкушении чуда!

Стоило подойти ближе и я ощутил исходящий из дверного проема поток свежего воздуха!

А затем увидел и грубо намалеванную на стене толстую белую стрелу, указывающую вверх!

Опустил взгляд ниже и узрел покрывшую каменные ступени пожухлую листву! Листву!

• Предыдущая
• 62/63
• Следующая