Будни отважных - Белов В. В. - Страница 58

• Предыдущая
• 58/77
• Следующая

Сашка полз к стене, ограждавшей тюремный двор. Возле нее были сложены штабелями старые железные койки. Павел понял: это — единственная возможность укрыться. Он поспешил вслед за Сашкой. Когда они добрались до стены, там уже сидел какой-то человек. Пуля разорвала ему ухо и попала в шею. Было ясно: бежать надо сейчас, как можно скорее. Общими усилиями, подсаживая друг друга, перебрались через забор и очутились в другом тюремном дворе, видимо, имевшем хозяйственное назначение. Забор, отделявший его от улицы, был горазде ниже. Посередине двора стоял грузовик. Из кузова, закрытого тентом, до них доносилась немецкая речь. Осторожно они пробрались к месту, где можно было перелезть через стену. А перемахнув, оказались в маленьком частном дворике. Они оглядели друг друга. Лицо каждого, одежда — все было густо заляпано кровью. Идти в таком виде по улице, даже в предрассветный час, было, конечно, рискованно. Они постучали в маленькое окошко чьей-то полуподвальной квартиры.

Дверь открыла пожилая женщина. Не расспрашивая ни о чем, она впустила их, помогла умыться, покормила кое-чем. Морозное утро застало Безуглова под Аксаем.

Наши наступали по всей линии фронта. Тихими ночами можно было слышать гул канонады.

Павел чудом остался жив. Теперь это был уже не подросток, а взрослый, рано поседевший человек. Он видел то, чего не видели другие — ту страшную яму в тюрьме, и дал себе клятву отомстить за тех, кто остался лежать в ней: за друга Васю Диренко, за Показанкину, за Ивана Ющенко и за всех других. И первым должен понести за это кару начальник аксайской полиции Мирошников-Ковалевский!..

О следующем человеке разговор особый. Мы хотим, чтобы о нем узнали пионеры и комсомольцы Аксая. Это сын бывшего начальника Аксайского отделения милиции Володя Виноградов. Восьмиклассник. Он был гордостью школы, когда учился, он должен стать ее гордостью и теперь.

Но не будем забегать вперед. Все по-порядку.

Они с матерью, как и многие другие, безуспешно пытались эвакуироваться. Отец был на фронте. Едва вернувшись домой и бросив тяжелый чемодан, Володя побежал на улицу посмотреть, что там делается. Фашисты уже хозяйничали везде. Он узнавал и не узнавал родную станицу. Те же дома, заборы, улицы...И вместе с тем все кругом стало чужим. Мальчишеское тревожное любопытство толкало Володю все дальше. Вот знакомое двухэтажное здание. Вывеска над дверью: «Полиция». У входа — полицай с карабином. У здания школы полно немцев. На улицах людей мало.

Домой Володя вернулся подавленный. Мать бросилась к нему, прижала к себе:

— Где же ты бегаешь? Вся душа изболелась. Вот что вокруг делается! Хватают, гады, детей малых.

— Что ты, мама? Ты же видишь — ничего со мной не случилось.

— С тобой... А вот Жибцова и Мишу Матюшкина взяли. Кто-то сказал, что они из вагона радиоприемник украли. Немцы дом обыскивали, нашли взрыватели от гранат... Мать Матюшкина без памяти лежит.

Обоих мальчиков Володя хорошо знал. Им было по пятнадцать лет. Они учились с ним в одном классе... А эти взрыватели они все подбирали на поле боя, хотели из них зажигалки делать.

— Господи, да что же это творится; что делается, — причитала мать.

— Перестань, мама! — впервые повысил голос сын. — Слезами не поможешь.

— Береги себя, сынок. Помни, кто твой отец. Тебя ведь каждый в станице знает. И Мирошников знает. Он теперь начальник полиции.

— Подлец! Жаль, раньше не знали!

Вести о расправах с мирными жителями и детьми распространялись мгновенно, нагоняя на людей страх, заставляя их отсиживаться по домам. Но они же, эти вести, рождали и другое — ненависть, желание мстить, мстить во что бы то ни стало!.. И так сильно было это чувство, что даже детей оно делало взрослыми.

Однажды вечером Володя сказал матери, что решил уходить из Аксая и пробираться к фронту. Мать не стала возражать, она вдруг отчетливо поняла, что он уже больше не мальчик, что сын ее уже мужчина. Только ночью долго плакала в подушку.

Утром Володя ушел...

В школе Володя дружил с Женькой, сынишкой паромщика Николая Николаевича Паролицына. Часто бывал в их семье. И, приняв решение уходить, Володя пришел к ним. Николай Николаевич внимательно посмотрел на парня, однако ни о чем не спросил. Ждал, пока тот сам расскажет. Выгадав минутку, когда Женька вышел во двор, а Мария Михайловна, мать Женьки, спустилась в погреб, Володя в нескольких словах объяснил, в чем дело и попросил совета. Паромщик помолчал, патом сказал:

— Вот что, зайди-ка ты вечерком ко мне, когда стемнеет. Тогда и поговорим.

Все, что посоветовал в тот вечер Паролицын, Владимир выполнил в точности. Сначала он шел только днем, оборванный, с длинным пастушьим кнутом. Встречным говорил, что ищет пропавшую корову.

Когда пошли прифронтовые места, днем отлеживался в оврагах, на сеновалах, а ночами шел и шел вперед. И дошел.

После тщательной проверки командование части, в которую попал Виноградов, решило обучить способного и сообразительного паренька специальности радиста. Четыре месяца Володя изучал радиодело. Когда в совершенстве овладел аппаратурой, его вызвали к командиру.

— Ты, говорят, родом из-под Ростова? — спросил пожилой майор. — Ну вот и славно. Значит, места те знаешь, легче будет. Выбросим тебя завтра утром у Больших Салов. Товарищи с тобой будут, вечером познакомлю вас. Рацию береги, как зеницу ока. Без нее, сам понимаешь, вся группа, как без рук. Вот здесь адрес явки. Прочти и запомни намертво. Сведения будешь передавать.

Поля вокруг села пустовали. Их весной не засеяли. И в самую страдную пору, пору уборки, только кое-где копались в земле огородники. Огороды были сразу за селом, на восточной его окраине. А дом Луспекаевых стоял на самом краю улицы. Ольга приходила с огорода обессиленная. Она устало опустилась на стул, обвела взглядом семейство. Что-то не в порядке дома, что-то случилось. Непривычно тихи дети, явно нервничает мать.

— Мама, ты что?

Дверь в соседнюю комнату отворилась. На пороге появился рослый, очень симпатичный русый парень. Протянул руку:

— Здравствуй, Олечка! Меня зовут Володей. Я принес вам от вашего брата письмо... Вот, пожалуйста...

Она взяла клочок бумаги. Рукой Амбарцума (его так и не устоявшийся почерк сестра знала хорошо) было написано:

— Товарищи здесь, в этой комнате. — Володя показал через плечо на закрытую дверь.

Вечером, когда совсем стемнело и глубокая тишина легла на сельские улицы, отец Амбарцума, Володя и другой паренек, Степа, ушли за рацией, которую они спрятали в лесополосе. Третья из группы, молоденькая девушка Вера, осталась в хате.

Вернулись они уже перед рассветом. Спрятали рацию на чердаке. Степа с Верой сразу же стали собираться в дорогу. Мать дала им в руки по тыкве, чтобы встречные думали, будто ребята ходят по деревням, покупают продукты. Володя провожать во двор не вышел, он оставался у Луспекаевых. И нельзя было, чтобы его видел кто-либо из соседей.

По дороге на Ростов часто проходили фашистские соединения. Из небольшого дома на окраине села ночами летели в эфир шифровки о численности вражеских войск, о вооружении, технике, направлении движения. Часто такие передачи были связаны с огромным риском. Володя вел их из маленькой задней спальни. В нее вели две двери. Одну, широкую, хозяева наглухо забили и заложила тыквами. Вторая, очень узенькая, была за печкой, в темном углу. На нее никто не обращал внимания.

Как-то через село проходило большое соединение гитлеровцев. Во двор к Луспекаевым немцы поставили три походные кухни. Возле них суетились повара. А в большой комнате дома собралось на совещание более десятка офицеров. Луспекаевы сгрудились на кухне. В этот день Ольга не пошла в поле. Они с отцом долго о чем-то шептались. Потом она проскользнула через узкую дверь в спальню. Подходило время передачи. Володя быстро и вопросительно взглянул на Ольгу.

• Предыдущая
• 58/77
• Следующая