Будни отважных - Белов В. В. - Страница 25

• Предыдущая
• 25/77
• Следующая

В гости так в гости!

Через некоторое время Павел сидел в кабинете начальника управления областного розыска, обсуждая новый план действий.

— Только, пожалуйста, действуйте осторожно. Народ этот очень коварен, — напутствовал Павла начальник управления. — Людей для участия в операции можете отобрать по своему усмотрению.

У дома Колобовых остановилась повозка, за которой на привязи тянулась пара коней. Невысокий коренастый милиционер не спеша подвязал вожжи и, не обращая внимания на заливистый лай пса, рвавшегося с цепи, направился к крыльцу. Из дверей показалась Евгения, на ходу поправляя платок.

— Батюшки! — радостно всплеснула она руками. — Неужто Павел Феофанович прислал?

— Он самый. — Откинув полу шинели, милиционер полез в карман брюк, вынул помятую, замусоленную квитанционную книжку. С минуту он листал ее огрубевшими, малопослушными пальцами. — Вот тут распишитесь, гражданочка, — протянул он огрызок карандаша.

— Так, может, в дом на минутку заглянете? — нерешительно проговорила Женя.

— Не-е, нам пора. Времени недостаток.

И он вперевалочку направился к телеге, поудобней уселся и, чмокнув, тронул коня.

Через несколько дней Павлу передали записку:

Легкая рессорная тачанка почти бесшумно катила по наезженному проселку. Рядом с Павлом на облучке восседал Прокофьич. Ездовому Махонько не впервой было сопровождать своего начальника в рискованных поездках. Запаслив, осмотрителен Прокофьич: топорщатся карманы полушубка — рассовал он в них запасное оружие, патроны для командирского нагана. У Павла на коленях — в чехле двухстволка, через плечо — охотничья сумка. Чем не охотники?

По дороге у камышовых зарослей тальника им и вправду удалось поохотиться. Три чирка и кряковая утка, уложенные в ягдташ, должны были рассеять возможные подозрения встречных.

Надо было выяснить, появляется ли Константин Колобов на своей квартире у матери. Органы розыска потеряли его след. Любопытно, что затихла и деятельность банды «Червонный туз». Надолго ли? Не кроется ли за этой тишиной опасность новых кровавых преступлений?..

Через надежных людей удалось узнать, что бандиты задумали привлечь его на свою сторону. Было ясно: если не удастся им это сделать, постараются убрать его...

Павел огляделся. Вокруг лежала степь — тихая, пустынная. Все дышало покоем и миром. В холодном бледном небе плыли редкие облака. Лишь легкое постукивание копыт по пыльному шляху да поскрипывание старых рессор тачанки нарушало тишину. И не хотелось думать ни о чем тревожном.

За пологим холмом показались первые крыши казачьих куреней. Распугивая с дороги кур и поросят, тачанка въезжала в небольшой хуторок.

Ворота база у Колобовых были открыты, и Прокофьич по жесту Павла круто повернул коней прямо во двор, лихо осадив их перед домом.

В низенькую дверь кухни-мазанки выглянуло перепуганное лицо старушки. Павел успел заметить, как дернулась занавеска на окошке в доме. Кто-то через кисею занавески наблюдал за приехавшими.

Павел был предельно собран. Сейчас все будут решать хладнокровие и расчет... Не волноваться!

— Здравствуйте, Дарья Петровна, — сказал он, вставая навстречу старушке. Несмотря на прошедшие несколько лет, он безошибочно узнал мать Евгении.

— Павлушенька! — воскликнула она. — А мы уж и заждались. Думали: побрезговал приглашением...

— Ну что вы, Дарья Петровна, — ответил Павел.

Радость женщины, казалось, была искренней. И все же что-то тревожило Павла.

Когда Дарья Петровна проводила приехавших в горницу, Прокофьич наклонился к Рыженко и тихо произнес:

— Мужики какие-то, доглядел я, за домом хоронятся. Может, мне не отходить от коней?

Видимо, заметив нерешительность гостей и по-своему истолковав ее, Дарья Петровна вновь засуетилась.

— Вот дура-то я старая, а про коней ваших забыла. Вы ж их распрягите. Пусть тоже отдохнут. А я им овса подсыплю.

— Да мы ненадолго, Дарья Петровна. Нам еще и к Жене в Степную поспеть надо.

Во дворе хлопнула калитка. Двое рослых парней с охотничьими ружьями через плечо, пропустив вперед тройку гончих псов, входили на баз. Как из-под земли вынырнул какой-то прихрамывающий мужичок. Сквозь занавеску Павел старался разглядеть лица. Похоже, это были родные братья Евгении — младший, Петр, и средний, Алексей. Но как они выросли, возмужали!..

Алексей, видно, что-то сказал мужичку, и тот, согласно кивнув, заспешил куда-то на задний двор, к огородам. За ними, под обрывистым берегом, — заросшая камышом и осокой речушка Кагальник.

Павел толкнул дверь в соседнюю комнату. Там на тахте кто-то лежал, укрывшись с головой.

— Я вижу, Петровна, у вас гостей, полон двор!

— Да нет! Это дружок Петра. С жинкой поругався и ночуе у нас уже неделю.

Братья шумно ввалились в комнату.

— Вот это удача! — деланно-радостно произнес Петр. — Хорошо, что приехали.

— А они возвращаться собираются, сынок. Как же так? — пожаловалась Дарья Петровна.

— Ни-и, сначала посидим, побалакаем за стопочкой горилки. У нас вон и закуска имеется. — Петр протянул матери свою охотничью добычу — здоровенного зайца-русака.

— Ну ладно, останемся, — подмигнул Павел своему ездовому.

Пока готовили снедь, накрывали стол, стемнело. Сели вечерять. Вышли к столу и тот дружок из соседней комнаты и еще несколько новых с сумрачными лицами мужиков.

— Это тож наши, хуторские, — бросил Петр. — Знакомьтесь.

После первых стопок у братьев раскраснелись лица, заблестели глаза. Они усиленно угощали Павла с Прокофьичем. Под низким потолком было жарко и душно. Прокофьич под благовидным предлогом отлучился из комнаты.

Петр вдруг встал из-за стола, подошел к Павлу.

— Ну, так за суседские отношения? — чокаясь, сказал он. — За то, чтобы все по-хорошему, как у людей!

— Закон один на всех, Петро, — спокойно посмотрел ему в глаза Рыженко. — С хорошим человеком по-хорошему, а с плохим, сам понимаешь, разговор один может быть.

— Да мы все вроде хорошие, — похлопывая Павла по плечу, произнес с кривой ухмылкой Петр. — Не правда, мать?

Дарья Петровна почему-то обеспокоенно глянула на сына.

Кое-кто уже встал из-за стола. Поднялся и Павел.

— Выйду покурю. — Он вышел в сени. Здесь было темно и холодно. Дверь была открыта. Ее проем слабо выделялся на фоне потонувшего в чернильной темноте двора.

Ночь дышала морозной свежестью и запахом сена. Место, где стояла тачанка, угадывалось по хрусту жующих коней да легкому постукиванию копыт.

Где же Прокофьич? Он уже собирался было окликнуть его, как услышал осторожный шепот. Голос Алексея торопливо объяснял кому-то:

— Ты объясни ему, что больше как еще на час задержать их не сумеем. Да и мать что-то заподозрила... Все расспрашивала меня, чего мол, Костику от Павла надо? Не худое ли что задумал он? Любят они, говорит, с Женечкой друг друга. Жених, понимаешь, объявился из легавых...

Алексей зло хихикнул.

— Тише ты, дура, — ответил другой голос. Этот же, второй, на дворе где-то бродит. Услышит — всю песню испортит. Его, как мы придем, первым и уберете. А с этим еще, может, Костя побалакать захочет... Ну, давай в дом, а то хватятся. А я — к озерку, за ребятами.

Рыженко прильнул к стене. Мимо, обдав его водочным перегаром, прошел Алексей, не заметив Павла в темноте сеней.

Павел почувствовал, как холодная испарина покрыла лоб. Казалось, сердце стучит так гулко, что его могут услышать. «Значит, вот как дела поворачиваются. Ну, ладно. — Павел сжал кулаки. — Еще посмотрим кто кого».

• Предыдущая
• 25/77
• Следующая