Без лица (СИ) - Кулишева Виталина - Страница 32

• Предыдущая
• 32/34
• Следующая

Из-за ядерного оружия люди погубили огромные территории, лишили жизней множество семей, превратили в руины города и погребли все трупы под горой пепла и пыли.

Если то, что произошло дальше можно назвать победой, то именно ее и завоевал Север, посему именно в Северной резервации находится Столица. Откуда прибыли Безлицые и куда они вернутся.

Жалкие клочки земли были превращены и названы Резервациями, а выжившие в войне были нашими предками. Они положили начало системе, приняли меры по восстановлению мира, который уже никогда не сможет стать прежним.

Это то, что нам рассказывали в школе, но не все это было правдой.

Нам не говорили, что когда-то давно, до войны мир был свободным. Люди были другими, никого не выкидывали, как мусор в неизведанные земли, полные каннибалов. Каждый имел право на слово и свое мнение, ему не отрезали язык за ложь или произнесенные в ярости гневные высказывания. Об этом я узнала от отца.

Все это было настолько давно, что люди просто напросто забыли, что мир был иным. Он отличался от нашего свободой выбора, слова и любви.

Я проклинаю все Чистилище и того, кто его создал; проклинаю Содержательный дом и того, кто одобрил идею продажи женского тела; проклинаю Резервации и тех, кто причастен ко всем несправедливостям, с которыми сталкиваются мирные жители; проклинаю Безлицых и тех, кто имеет с ними общие дела.

Я проклинаю Алекса.

Голова раскалывается от боли. Одну сторону лица жжет так, словно меня поцеловало солнце. Сильная усталость накатывает волной с такой силой, что глаза не получается открыть. По крайней мере, не с первого раза. Дыхание сбивается. Я пытаюсь подать голос, но вместо слов вылетают непонятные звуки. Во рту, как в Южной резервации полнейшая засуха.

– Воды, – прошу в темноту.

Еле слышное шуршание, а затем спустя мгновение загорается настольная лампа. Свет ослепляет, я зажмуриваюсь от боли.

– Ох.

Кто-то тянет меня вверх, заставляя сесть повыше.

– Выпей, – сдавленный голос Алекса заставляет меня задрожать. – Станет лучше.

Я мгновенно раскрываю глаза, невзирая на сильную пульсацию в висках. Алекс подходит ко мне со стаканом воды в одной руке и таблеткой в другой. Смотрю на него и встречаюсь с ним взглядом.

Бабочки щекочут стенки живота изнутри, но я стремительно их игнорирую. Этот поезд давно ушел. Я была всего лишь временной остановкой для Алекса.

– Ничего не хочешь мне объяснить?

Безлицый отводит взгляд и тяжело вздыхает. Алекс садится на рядом стоящее кресло.

– Не сейчас, – он ставит воду на прикроватный столик и проводит свободной рукой по волосам.

Я откидываюсь на спинку кровати и вздыхаю, еле сдерживая слезы. Мне больно смотреть на Алекса. Трудно представить, что он предал меня. Я как никогда нуждалась в помощи, а теперь узнала, что моя сестра умерла неслучайно. Ее убила Мия.

– Мне тяжело быть рядом с тобой, – шепчу я.

Алекс наклоняется ко мне. Он берет мою руку в свою. Это нельзя ни с чем сравнить. В моем словарном запасе нет таких слов, которые можно употребить, чтобы описать его прикосновения, противные и желанные одновременно.

Безлицый оставляет таблетку в моей ладони и подает стакан с водой.

– Тебе станет легче, – шепчет он мне на ухо. – Потерпи немного. Скоро боль пройдет.

Я быстро проглатываю таблетку и опустошаю стакан.

– Я не дура, Алекс. Ты связан с Мией, а она убила Рейчел. Можешь не отрицать очевидное.

Но он даже не пытается. Я жду, когда он скажет свое слово против моего, но этого не происходит. Не спустя несколько секунд, ни минут. Прикусываю губу, чувствуя прилив злости и горечи, вставший в горле. Я не верю, даже не хочу поверить, что только что попала в точку.

– Ты был моей надеждой, но что с тобой стало, Алекс?

Мои руки трясутся от злости. Но я не могу отступить и, признаться, не хочу.

Алекс не смотрит на меня, он даже не пытается возразить. И только сейчас до меня доходит осознание того, что все произошедшее действительно не является случайностью.

– Я долгое время не могла понять, в чем причина этих ужасных событий. Убеждала себя, что ты не имеешь к этому ни малейшего отношения, но ты все этой время кормил меня наглой ложью. Ты настолько труслив, что даже не можешь ответить мне сейчас, – я задерживаю дыхание, не в силах сдержать подкатившие слезы. – Ты – мальчик на побегушках, в то время как я – девушка по вызову. Что же между нами произошло, Алекс? Влечение двух проституток?

Алекс встает с места и выключает свет. Я слышу его отчетливо раздающиеся шаги. Он уходит. Силуэт в темноте еле различим, но я вижу его. Хотя могу обманывать себя, возможно, я просто его воображаю.

– Мне очень жаль тебя, – шепчу не в силах произнести слова громче.

– Ты больше не хочешь меня видеть. Я прав?

Еле сдерживая слезы, заставляю себя глубоко вздохнуть и звучать голос настолько убедительно, как это только возможно.

– Я никогда не смогу этого захотеть.

Безлицый был прав. Мне стало лучше. Когда я просыпаюсь после того, как приняла таблетку и уснула, чувствую себя недостаточно хорошо, но голова больше не раскалывается так, словно она фарфоровый сервиз, который роняют о бетонный пол.

На этот раз я готова услышать то, что Безлицый обещал мне рассказать. Не собираюсь пускать сопли, не собираюсь драться. Все это больше не имеет никакого значения. Они могут меня убить, я не успею и глазом моргнуть. Боль и непрекращающиеся страдания настолько осточертели, что мне уже все равно. Хуже уже не будет.

Комната, в которой я нахожусь, непохожа на бункер. В отличие от прошлого раза, сейчас я проснулась в дневное время. Я лежу на кровати в одной из многих комнат для Безлицых.

Протираю глаза и пытаюсь встать. Голова кружится, я останавливаюсь. Сажусь, но спустя мгновение вновь поднимаюсь. Прохожу к двери и дергаю за ручку.

Заперта с другой стороны.

– Ну, и идите на хрен! – кричу я в дверь, надеясь, что меня услышат.

Подумав, что дальше делать, я предполагаю, что лучшим решением будет принять душ.

Зайдя в ванную комнату, первым делом включаю горячую воду. Не собираюсь мыться второпях, времени у меня предостаточно. Закрываю на замок дверь и решаюсь посмотреть на себя в зеркало.

Вид у меня оставляет желать лучшего. Волосы растрепаны, расчесав их пальцами, обнаруживаю множество выдранных локон. На месте, куда меня ударил Безлицый красуется огромных размеров красно-синий синяк, который, как я предполагаю, никакой пудрой не замаскируешь.

За дверью слышны шаги. А затем кто-то пытается открыть дверь, дергая за ручку.

– Ева, – раздраженный тон Дмитрия выдает его с головой. – Открой дверь.

К своему удивлению я начинаю смеяться.

– А если нет? Что ты сделаешь?

Безлицый чертыхается и настойчиво стучит.

– Впусти меня.

Я поворачиваю кран, и струя воды усиливается. Шум, создаваемый трубами, и напором практически заглушает голос Дмитрия.

– Прости, но я тебя совсем не слышу! – кричу в дверь. – Я поговорю с тобой, как только приму ванну.

Моюсь я очень тщательно и очень долго. Не специально, просто горячая вода поглощает все желание с кем-либо говорить.

Спустя вечность для Дмитрия и мгновение для меня, я все-таки выхожу из ванной, выпуская в комнату не одну струю пара.

Поняв, что не слышу голоса Дмитрия, поднимаю глаза и вижу того, кого никогда не думала встретить. Того, с кем прежде никогда не встречалась лицом к лицу.

Темные волосы забраны в высокий хвост. Она не улыбается, черты лица из когда-то милых, превратились в острые. Множество мимических морщин и шрам над бровью портят красоту минувших лет. Правый вставной глаз блекнет на фоне левого зеленого, цвета зелени. Осанка настолько идеальная, что при виде женщины с такой ровной спиной, можно подумать, будто в детстве ей привязывали палку. Черные, кожаные одежды закрывают все ее тело. Единственная деталь, которая совершенно не вписывается в ее образ опасной женщины, серебряный крест, висящий на ее шее.

• Предыдущая
• 32/34
• Следующая