Тени Прерии. Свои среди чужих (СИ) - Аади Ал "Al1618" - Страница 37

«Одного боюсь», - подумал Седой, направляясь к чурбачку, заменяющему стул рядом с таким же основательным столом, - «Даже нефритовая глыба лопается при перепаде температур. Слишком ты безошибочен, мой мальчик, а ведь от случайностей невозможно застраховаться. Слишком сильным ударом может оказаться понимание, что и ты небезупречен. Жаль, но и помочь не вижу чем»

- Пфе, - раздалось в спину, - если б ты знал, как часто я на самом деле ошибаюсь!

Как же удивительно меняет лицо улыбка. И не признать в этом мальчишке с сияющими от счастья глазами, прежнего Молчунаа, у него даже речь изменилась, звенит колокольчиком.

- Просто в отличие от стрельбы, где промах тебе поправить уже никто не даст, ошибку всегда можно исправить – если быть к этому готовым и не надеяться на собственную непогрешимость. Всегда есть на это время - вот.

И, по-мальчишески вздернув нос, а также напоследок показав язык севшему мимо стула (буквально) учителю, очередная загадка растаяла во тьме коридора.

__________________

Забирать возвращающуюся с практики команду курсантов всегда немалое веселье. Но сегодня группа повела себя неожиданно. Вместо того чтобы сначала устроить грандиозную пробку в грузовом створе, куда и тяжелый танк уверенно проходит, а потом всесокрушающим, как цунами, писком-визгом пронестись по десантному трюму во имя великой цели - успеть первым к дальнему концу, где находятся ящики НЗ. И там устроить свалку за позабытые за время автономки, и такие привлекательные лакомства.

Эти входили быстро и размеренно - будто возвращалась спаянная не одним десятком выбросов команда ветеранов.

То, что это не так, говорил разве что рост возвращающихся – почти половина от обычного. Заботливо уложенный в аварийный комплект пятикратный набор сладостей остался невостребованным. Малыши двумя ручейками друг другу в затылок вливались в трюм, организованно складывали свой груз посредине и, в полной тишине, располагались в специально для них установленных креслицах. «Даже ни один пристегнуться не забыл», - отметил наблюдавший за посадкой через внутреннюю сеть пилот.

Мелькнула невольная мысль, что это действительно боевое подразделение, просто в него специально отобраны бойцы очень маленького роста. Борттехник тоже удивленно посмотрел на входящих - бросился в глаза совсем уж крохотный малыш, тащивший громадную рыбью голову длиной в половину собственного роста, а диметром так и поболее, раза в полтора. Пространство трюма заполнилось одуряющим запахом копченой рыбы, но от спокойного выражения на детской мордашке начала подниматься дыбом шерсть на пояснице.

Сунув в зажимы на стене дубинку (свалка возле ящика с ништяками, бывало, переходила в нешуточную драку) борттехник рванулся к ближайшему экрану – смотреть, что же такое приключилось, чтобы детишки забыли о своей обычной манере поведения. По мере просмотра брови поднимались все выше, а уши начали делать «ножнички».

- Ничего не понимаю, ни одного двухсотого нет, даже трехсотых не было. Поохотились вон как, - в этот самый момент в проем вплывал пристегнутый к антигравам здоровенный череп с дыркой во лбу, от взгляда на зубки украшающие челюсти, внутри само собой холодело, - что ж они смурные такие?

- Они одно из заданий провалили, – пилот тоже проявил любопытство и просматривал отчет о практике.

Бортмеханник отследил, что запускающий поднялся на борт и кивнул ему, подтверждая, что количество ушей, поделенное на два у него тоже совпало с количеством лап, поделенным на четыре, а для тушек пол и возраст (в космофлоте нет бессмысленных традиций!) совпал со штатным. После чего поднял аппарель и дополнил уставной доклад о готовности высказанным шепотом недоумением:

- Провал без двухсотых? Да ордена и медали за такой «провал» потом всю жизнь на полевой форме носят – как талисманы, а не только как все остальное – только на парад.

Пилот, пользуясь простотой управления атмосферником, развел верхние лапы в извиняющем жесте, буркнув – «дети». Вот только наполненный неожиданной теплотой взгляд, брошенный им в сторону трюма, как-то не вязался с ворчливым тоном.

Окутываясь пеленой защитной иллюзии, бот стремительно набирал высоту, возвращая малышей на орбиту, где их уже ждут, чтобы вернуть домой. Летняя практика закончилась.

Домой.

Тень третья. Мы с тобой одной крови…

Ошибки родителей

Утро начинается с того, чтобы разогнуть колени. Медленно, потому что жидкость внутри сустава за ночь потеряла от часть свойств и стала более вязкой из-за снижения температуры. Разум в тоже время, просто бьётся, скованный оцепеневшим телом. И это несмотря на то, что всю ночь трудился, обрабатывая материалы прошедшего дня.

Вид собственной конечности, неспешно разгибающейся со скоростью четырех миллиметров в секунду, выводит из равновесия, хотя такое нетерпение недостойно ученого. Но и спешить нельзя – быстрее разогреться все равно не выйдет, а травма только снизит эффективность сбора информации, далеко не все, в этом деликатном деле, можно доверить глазам помощников.

Потому отключаемся от обстановки, тем более что интерьер подземной норы знаком до последнего корешка и дырки от земляного червя, и просматриваем результаты работы Исследователя за последний темный полуцикл.

Так, общий процент результатов однозначно классифицируемых как «бред», или открытия из серии «банан велик, а кожура – еще больше», выросло еще на полтора процента и теперь составляет 27,36% от общего выхода. По тому, что достойно рассмотрения необходимо принятие решения - или разбираться более подробно немедленно, или отложить «на потом».

Доктор – Центральной: «Пора завязывать с интеллектуальной активностью во время стазиса. Перегруз».

Центральная: «Нужен анализ данных, я на грани открытия, потерями продуктивности - пренебрегаем»

Доктор – Центральной, копия Арбитру: «А потерей достоверности? Ты уже собственные мысли от внешней среды не отличаешь. Критический аспект личности снижен.»

Арбитр: «Мало данных для принятия решения»

Мгновенный обмен сообщениями сегодня прошел удачно, но Доктор не так уж неправ, надо будет потом обязательно критическим взглядом просмотреть результаты – неприятно, когда ошибку в научной работе находит кто-то кроме тебя, но это все - потом. Сейчас важно, наконец, размяться до нужного предела и приступить к работе, а то «список вопросов для выяснения на сегодня» уже плавно превратился в «план на три дня».

Из выхода ведущего наружу появился Страж и сунулся с докладом. Но, вместо того чтобы оставаться на расстоянии, он по собственной инициативе, без приказа, прижался к телу спереди и обвил щупальцами, заключая в кокон,. Прикосновение этих теплых и мускулистых отростков, с когтями на концах и присосками по всей длине (предмет гордости любого стража и их отличительный признак для других рас) к холодному с ночи панцирю было удивительно приятно. А сам Страж и вовсе был горячим, так что удовольствие смешивалось с болью.

Жизнь стала окончательно прекрасна, едва Страж сунулся к жвалам и продублировал доклад, отрыгнув «питательную капельку», а сам начал осторожно сокращая щупальца разминать свою повелительницу заодно разогревая мышцы. От жвал вовнутрь прокатился огненный ком, чтобы взорваться в середине волной мягкого тепла, разом заставив работать все четыре сердца. А в голову ударила уже не сухая информацией, которую раньше донесли антенны - «все спокойно, ночь без происшествий, подопечные в отличном состоянии», а разлившейся волной запахов трав нагревающейся степи, молока и детенышей, голубизной бездонного неба с еще не сошедшими звездами, и радостью, от предсмертного писка хрустнувшей в хелицерах добычи.

Словом – всем тем, что ощутил и пережил Страж за последние миллициклы. В потоке информации, который по принятому на себя долгу проходил через фасеточные глаза, начавшие, надо отметить, видеть в последнее время хуже, будто из желания составить компанию негнущимся по утрам суставам, очень давно встретилась заметка, что «иные» испытывают схожие ощущения, употребляя перебродивший и перегнанный сок определенного сорта ягод.