И осталась только надежда… - Бульба Наталья Владимировна - Страница 9

Как трудно причинять боль тем, кого любишь!

«Лера, соберись!»

Отбросить все, что не касается Андрея Сизова, уходящего по набережной, и его прошлого, выложенного в строчках, столбиках цифр и лицах тех, кто когда-либо имел к нему отношение. От самого рождения и до этой минуты, когда третья сила, которую он каким-то образом олицетворял, встала на нашу сторону.

Армия…

Озарение, как обычно, пришло неожиданно.

– Он не маг, он – видящий.

Сартарис отреагировал молниеносно. Сменился информационный блок, замелькали расчетные цифры – мое предположение ушло аналитикам для оценки. И не успел я еще высказаться, что мне удалось разгадать эту загадку значительно быстрее, чем им, как на консоли появился символ однозначности.

– Ранение. – Крылатый (мне нравилось называть Сартариса именно так) оказался быстрее и первым озвучил выводы своих подчиненных. – После его выздоровления в подразделениях, где он служил, погибало меньше, чем в других. Да и потом… – Он восхищенно посмотрел на меня: – Видящий – мужчина, это практически невозможно.

Я был с ним согласен, но не удержался от того, чтобы не усмехнуться. Тот, кто опровергал невозможное, облокотившись на парапет, смотрел на реку, надвое разделившую его город.

Алена

Глядя на девочку, которая медленно шла вдоль стены, время от времени прикладывая к ней ладошку и замирая, словно к чему-то прислушивалась, я сделала вывод, что из нас двоих боюсь происходящего именно я. Амалия же выглядела не по годам рассудительной и, что меня удивляло, спокойной.

– Нас не убьют, мы им нужны.

Ее уверенность не сумела справиться с моим страхом, а вот равнодушие, с которым она это произнесла, заставило вновь задуматься. Хотя бы о том, кем она была.

– Тебе это интересно? – Девочка обернулась ко мне и лукаво улыбнулась.

Будто бы и не было тех нескольких минут, когда, казалось, ожили ночные кошмары, ставшие несколькими крупными мужчинами, одетыми в черное. Будто не обнажались мечи, не было крика Радмира, появившегося словно из ниоткуда, не было того мгновения растерянности, когда с его тела миражом слетела человеческая внешность, открывая смуглое лицо, украшенную клыками улыбку и… хвост с кисточкой, хлестко бьющий по высоким сапогам.

И за этими воспоминаниями как-то меркла удивительная догадливость девочки, с легкостью читающей мои мысли.

– Моя мама – маг Равновесия и носитель его сути. А еще она, – Амалия слегка нахмурила бровки – похоже, ожидала, что моя реакция будет более бурной, – правительница темных эльфов в одном из миров Веера. Кстати, мой братик – темный эльф.

– А ты? – нашла я в себе силы задать один из тех вопросов, которых как-то сразу стало слишком много.

Причина, по которой я безоговорочно поверила этому ребенку, для меня была менее важна.

– А я – человек. В нашем роду маги Равновесия только люди. Но это тебе потом мама лучше расскажет.

Мама… потом… расскажет!

Я подтянула колени поближе к подбородку – в камере, в которую нас с Амалией поместили, было ощутимо прохладно. Не спасало даже довольно толстое одеяло, в которое я завернулась, забравшись с ногами на узкий лежак и подложив себе под спину подушку.

Та женщина, которую я видела только на фотографии, никак не ассоциировалась ни с магом, ни с уверенностью девочки в нашем спасении. А в том, что именно свою маму она видела в качестве избавителя, я не сомневалась. Первая фраза, сказанная ею, когда нас привели сюда, позволяла судить об этом весьма однозначно.

Как только скользнула в сторону похожая на переборку дверь, Амалия нетерпеливо дернула плечом, требуя, чтобы странное существо, лишь похожее на человека, убрало с него руку, и с достоинством, так не соответствующим ее возрасту, первой шагнула внутрь. Остановилась, осматриваясь, а потом резко повернулась и с усмешкой, вызывающе смотрящейся на ее детском личике, заговорила. Обращаясь к мужчине, который стоял чуть в стороне.

Его лицо было наполовину прикрыто тканью, но темная кожа да черные глаза, обрамленные сверкающими ресницами, весьма однозначно доказывали, что и он к людям отношения не имел.

– Когда моя мама придет за мной, вы пожалеете о том, что сделали.

Вопреки моим ожиданиям, тот, кого девочка затем назвала даймоном, не отреагировал на ее слова смехом. И хотя это ни о чем не говорило, сам тот факт, что нас есть кому искать, добавлял оптимизма.

– А кто такие даймоны?

Первые два дня, которые мы определяли лишь по чередованию завтрака, обеда и ужина да отключенному на ночь верхнему освещению, мы с Амалией почти не разговаривали. Сидели молча, прижавшись друг к другу, и вздрагивали от каждого шороха. И хотя ни грубости, ни угроз со стороны наших похитителей пока не было, неизвестность и непонятность происходящего давили, не позволяя расслабиться ни на мгновение.

Сегодня же… нет, не стало легче. Скорее, привычнее.

– А… – Девочка непринужденно махнула рукой. – Они живут на Дариане. У нас с ними два года тому назад была война, но потом мы их победили, а мой папа даже стал другом их ялтару. Закираль хороший и слушается мою маму.

– А эти? – Я рукой показала на дверь.

– Это плохие. Папа сказал, что они предатели и, чтобы они нас не нашли, мы с Вэоном должны пожить у бабушки.

– Но они вас все-таки нашли, – тихо прошептала я, но Амалия услышала, хоть я этого и не хотела.

– Они нашли тебя.

Заявление Мали заставило мгновенно избавиться от остатков оцепенения, в котором я пребывала, и удивленно посмотреть на нее. Мне не очень-то хотелось чувствовать себя виноватой за то, что этот ребенок находился здесь.

Я никогда не была пай-девочкой, но старалась избегать ситуаций, когда из-за меня кто-нибудь мог пострадать.

– Меня?

– Тебя. – Девочка довольно улыбалась, словно забыв о том, где именно мы находимся. Подойдя к лежаку, присела на краешек. – Ты – маг Равновесия. Я тебя чувствую, как маму и Сашку. Только ты не умеешь пользоваться своей силой, и, если не научишься, она тебя разорвет.

– Разорвет? – То, что она говорила, было странно. И… не очень приятно.

– Так говорит мама, – пожала она плечами очень по-взрослому.

– Сначала ты начнешь мерзнуть. – Мы с Амалией одновременно повернулись к чуть слышно открывшейся двери. Даймон в длинном черном плаще и с закрытым лицом стоял на пороге и смотрел на нас. – Так заявляет о себе Хаос. Считается, что он ближе всего к человеческой природе и потому первым проявит свое разрушительное действие. А потом за дело примется Порядок. Пытаясь уравновесить свою противоположность, он окутает тебя непереносимым жаром, но твое сердце к этому времени уже заледенеет, и ему не удастся его растопить.

– Ты пришел ее пугать? – Девочка соскочила на пол и без малейшего страха подошла к мужчине.

– Нет. – Он присел, чтобы не заставлять Амалию задирать голову. – Я научу ее контролировать свои силы, если ты уговоришь ее поверить мне.

– Поверить тебе? – Она была совсем ребенком, но я видела юную женщину, осознающую свое умение манипулировать мужчинами. Она чуть склонила голову, позволяя распущенным волосам скользнуть на лицо, небрежно, но очень грациозно повела плечом. А у меня перед глазами возникло видение: она, но старше; длинное платье с открытыми плечами, нежным шелком ласкающее стройную фигуру, блеск камней в колье на шее, снисходительная улыбка… – Она поверит тебе, если ты поклянешься своей честью, что не причинишь ей вреда.

Звонкий искренний смех был ей ответом.

– Ты много знаешь о нас, юная носительница сути Равновесия. Но ты все равно боишься.

– Не тебя. – Амалия как-то быстро погрустнела. – Того страшного.

– Сэнши? – В голосе мужчины мне послышалось удивление. – Ему приказали тебя не обижать.

– Он страшный, – упрямо повторила девочка.

А потом, с лукавством посмотрев на меня, обхватила даймона за шею и что-то прошептала.

В нашей камере было довольно светло, да и я не сводила с них глаз, так что успела заметить метнувшийся ко мне взгляд мужчины, в котором мне почудилась растерянность и осторожность.