Женское оружие - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 44

• Предыдущая
• 44/103
• Следующая

— Матушка меня в Ратное не отправит?.. — чуть слышно всхлипнула девчонка, явно с трудом выговаривая ужасные слова, и прижалась к Аринке еще сильнее, словно ища защиты; видно, эти сомнения терзали ее до сих пор.

«Ну хоть в память пришла, слышит что-то. А то ведь словно в мороке была. Вот теперь и говорить можно».

— Погоди, дай матушке тоже успокоиться. — Аринка погладила ее по голове. — Ты думаешь, ей легко было? Она за тебя перед родом в ответе. Она же тебя наказать ОБЯЗАНА была. Но ты — ее дочь, и от твоей боли ей вдвойне больнее. Поговорю я с ней потом, попрошу за тебя… только ведь этот раз не первый, наверное, и не последним может оказаться?

— Да не знаю я, что делать-то. Не знаю, как ей угодить! Что ни сделаю — все не так… Может, я и правда дура? — тоскливо проговорила Анька. Впрочем, слез на этот раз в голосе не слышалось, но звучала такая обреченность и покорность судьбе, что Аринка аж поежилась — совсем ведь разуверилась в себе девка.

— Я же не зря тебе помощь предлагала. Правда, ты тогда не услышала, — улыбнулась она Аньке. — Только тут дело такое — слушаться меня придется. Будешь слушаться-то? Слушаться и слушать?

— А ты и вправду научишь? — Теперь Анька глядела на Аринку с надеждой и вниманием. Та с облегчением перевела дух — получилось! Слушает ее девка. Возможно, впервые слушает кого-то столь внимательно. Теперь уже и серьезно с ней говорить можно было.

— Научу, — пообещала Аринка, глядя в переполненные надеждой глаза. — Вернее, разбираться мы с тобой вместе будем. А то один раз научу, а в другой меня рядом и не окажется. Так что давай думать.

— О чем думать-то? — с сомнением прогундела Анька и шмыгнула носом. — Я уж думала…

— И чего надумала? Говори, говори, не бойся, — подбодрила она девку, видя, что та не решается продолжать.

— Да не любит меня тут никто! — вздохнула та. — Даже Машка с детства задается и дурой обзывается! Вон, сейчас мы с ней боярышнями стали, а толку? Она-то боярышня, а я — дура Анька… Алексей и то… — Анька вспыхнула, спрятала глаза, заерзала на лавке и сразу как-то засмущалась.

«Ой, девонька, а ведь тебе он нравится… Ну ясное дело — муж взрослый, да еще такой весь лихой и загадочный, не то что отроки, и его насмешку тебе обиднее всего слышать. Да и ладно, не вредно это, почти все в этом возрасте через такое прошли…»

— Ну и что Алексей? — подбодрила она Аньку.

— Он… он говорил, что у овцы разума больше, чем у меня-а-а-а… — В голосе Аньки явственно послышалось подступающее рыдание.

— Много мужи про наш разум знают, — усмехнулась Аринка. — Ну-ка, хватит скулить! Слышишь меня? Я зачем здесь? Для разговора или причитания твои слушать? Ну-ка, выпрями спину, дыши, как я тебе говорила! Ну! Вдохнула… медленно… медленно, я сказала! Выдохнула. Еще раз! Спину, спину держать! Да не вздыхать, а дышать! Ты же из рода Лисовинов — не кто-нибудь! Подбородок выше, гордость боярскую почувствуй и сразу ныть расхочется. Еще раз, так, чтобы со стороны не слышно было… Голову высоко держи, гордо, глазами вокруг обведи, будто непорядок какой высматриваешь. Вот так. Чувствуешь, что сразу полегчало?

— А… да, вроде бы…

— А теперь все с таким же гордым видом… руки еще в бока упри… ага, так, правильно. А теперь голоси: ой, бедная я несчастная, разума меньше, чем у овцы…

Анька, только что балансировавшая на грани истерики, неожиданно для самой себя смешливо фыркнула.

— Неужто не выходит? — с изумлением вскинула брови Аринка и улыбнулась Аньке. — А ну-ка, попробуй теперь так: встань гордо, глянь вокруг свысока, да строго этак… можешь еще ногой притопнуть: «Пошто порядка нет?!»

Анька попыталась изобразить предложенную сцену, получилось совершенно ненатурально, но плаксивые нотки из ее голоса исчезли совсем.

— Так, молодец! — подбодрила Арина. — А теперь сдвинь брови, и еще строже: «Как посмел меня, боярышню, дурой обозвать?!»

— Как посмел боярышню дурой обозвать? — Теперь у Аньки получилось уже лучше.

— А вот я сейчас братьев покличу да велю тебя самого уму-разуму поучить! — снова подсказала Арина. — И ногой, ногой не забывай!

— А вот я сейчас… — Анька явно входила в роль.

— Ну и самое главное: «Ой, бедная я, несчастная, разума меньше, чем у овцы!» — Арина изобразила на лице плаксивое выражение, заломила руки, будто в отчаянии, и закатила глаза к потолку.

Анька, начавшая было повторять: «Ой, бедная я…», поперхнулась и скорчилась от хохота.

«Да уж, хороши бы мы были, кабы сейчас боярыня заглянула, — усмехнулась про себя Аринка. — Но получилось ведь у меня! И без ворожбы получилось. Девчонка-то, кажется, отошла от испуга и слушает!»

— Умница, Аннушка! — с чувством сказала она зардевшейся от нежданной и непривычной похвалы девке. — Теперь на тебя и смотреть приятно, и дурой обозвать ни у кого язык бы не повернулся. Садись-ка снова рядом. Про спину, про спину не забывай, и про дыхание тоже. О чем это мы говорили? Об Алексее?

Аринка увидела, как сразу вспыхнули Анькины глаза. Видно было — интересно девчонке поговорить про него. Да еще с новым человеком и внимательным собеседником.

— Алексей… — Даже имя старшего наставника Анютка произнесла с явным уважением, но дальше затараторила, восторженно округлив глаза и сразу теряя степенный вид боярышни. — Да такого, как Алексей, больше нигде и нет! Ты просто не знаешь! — Она оглянулась на дверь и хихикнула. — У нас в Ратном и то не все слышали, а я подслушала, как дед про это говорил… Он знаешь кто? Он — Рудный воевода! Тот самый… Слыхала, может? Его даже половцы похлеще нечистой силы боялись! Вот!

— А ну стой! — усмехнулась Аринка. — Остановись, я сказала! А ну-ка теперь попробуй сказать: «Кто посмел боярышню дурой обозвать?!»

Анька открыла рот, попыталась было что-то из себя выдавить и тут же замолчала. Мордаха при этом у нее стала растерянная и немного несчастная, а рот удивленно приоткрылся…

— Ну что? — насмешливо поинтересовалась Аринка. — «Бедная я, несчастная, разума меньше чем у овцы!» теперь лучше выговаривается?

— Ой, а как же это? — Анька изумленно уставилась на Арину и захлопала глазами.

— А вот так! — Аринка оценивающе оглядела Аньку и покачала головой. — В том-то и дело, что была ты перед этим боярышней с виду — и повадка, и движения, и взгляд, вот и слова выговаривались как раз те, что боярышне впору, а жаловаться да плакать тебе расхотелось, смешно стало. Так?

— Ага… — растерянно подтвердила Анька.

— Вот и я перед собой боярышню видела и с боярышней беседовала. А забылась ты, так сразу передо мной деревенская баба-сплетница появилась. Вот как ты думаешь, тот же Алексей стал бы боярышню — просто так, к слову — дурой обзывать?

— Не-е-ет, наверное…

— Вот и я думаю, не стал бы. Не потому что побоится, а потому что дуры-то и не увидит. А бабу-сплетницу или девчонку сопливую?

Анька промолчала, только глаза отвела со вздохом.

— Ага, и сама понимаешь, — удовлетворенно кивнула Аринка. — А потому запомни: кем себя чувствуешь, та ты в этот миг и есть! И другие тебя такой видят. Ощущаешь себя боярышней, а не плаксой сопливой и не дурной бабой-сплетницей, так и вид у тебя становится боярышне приличный, и слова ты говоришь, какие боярышне произносить пристало — глупости всякие на язык не ложатся, сама же только что почувствовала. Да и другие в тебе именно боярышню увидят. А боярышню-то дурой обозвать не всякий отважится. А потому… встать!

— А? — Анька аж вздрогнула от неожиданного окрика.

— Встать, я сказала! Спина, голова, голос, взгляд — все, как у боярышни! Не топчись буренкой на лугу, с ноги на ногу плавно переступай. Теперь оглядись… да не глазами елозь, а голову поверни… не верти, а степенно поверни, оглядись. Подбородок выше, в глазах властность. Ты в своем праве! Ощутила себя, кем надлежит?

— Да вроде бы…

— Вот и это запомни: кем тебе хочется себя почувствовать, тем и держи себя. Внешнее и внутреннее накрепко связаны. Если твоя неуверенность наружу прорывается и ты с этим совладать не можешь, то и другие в то, что ты показать им желаешь, не поверят. И любой, кто собой владеет, сильнее тебя и сможет себе подчинить. Хочешь, чтобы другие в тебе боярышню признали, сама в себе должна ее ощущать, а для этого и выглядеть должна боярышней. И помнить об этом постоянно, и держать себя так, чтобы иного никто и помыслить не мог. Постепенно привыкнешь, и оно само собой получаться станет, по-другому уже и не сумеешь. А значит, и глупость ляпнуть или дурь какую сотворить тебе уже намного труднее будет — это тебе даже на ум не придет и не выговорится, и заставлять себя не придется. Запомни, затверди как молитву и все время про себя повторяй: как женщина себя чувствует, так она и выглядит, как выглядит, так и чувствует! Запомнила? Повтори!

• Предыдущая
• 44/103
• Следующая