Колыбельная для брата (журнальная версия, ил. Е. Медведева) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/36
• Следующая

— Бывает? — с мрачноватым юмором переспросил Кирилл. — Ты меня утешил…

— Первый раз не больно лупят, а только для испуга, — с глубоким знанием дела успокоил Митька.

Кирилл погладил на Митьке одеяло и тревожно задумался.

Наконец звякнула во дворе калитка. Митька приподнялся, Кирилл встал.

Появился немного всклокоченный от поспешной ходьбы Дед.

Кирилл торопливо шагнул к нему.

— Ну что?

— Да все в порядке, — торопливо сказал Дед, — Все в самом полном порядке. Очень милая девушка, все она поняла.

Кирилл шумно вздохнул и как-то ослабел, будто после тяжелой работы. Но через несколько секунд сердито спросил:

— Если сразу все поняла, где тебя носило два часа?

— Не «носило», а «сидело». У ее мамы день рождения, полон дом людей. С трудом удалось выбрать время, чтобы поговорить. Меня сразу за стол упихали, думали, что я тоже гость…

— А ну дыхни, — строго сказал из своего угла Митька.

— Я вот тебе дыхну… Кое-как объяснил этой Оле, что по делу пришел. Зову из-за стола, а все кричат: «Молодой человек, объясняться будете потом!» Она, бедная, краснеет… Ну, потом ей все рассказал… Она скажет завтра в школе, что кошелек завалился за подкладку в плаще, вот и все.

Кирилл ощутил смутное беспокойство: в придуманной истории с подкладкой почудилось что-то неправильное. Но сейчас было не до мелочей.

— Деньги-то отдал?

— Да, самое главное! — воскликнул Дед. — Кто придумал про сорок рублей? В кошельке было всего четыре рубля: металлический и три бумажки. На остальные она матери подарок купила, кофточку какую-то…

Кирилл растерянно заморгал.

— Вот это да… А чего же тогда говорили: стипендия, стипендия… И почему она ревела в учительской?

— Ну и что? Она же совсем еще девочка, — мягко сказал Дед. — Кошелек было жаль, ей мама его подарила. А самое главное — от обиды. Пришла ребятишек учить, вся душа наружу, а они ей вон какой сюрпризик… Про стипендию она и правда говорила: о том, что получила ее утром. Просто объясняла все по порядку. Видно, никто не понял… Хотя бы подумали: разве кошелек с такими деньгами оставляют в наружном кармане плаща?

— Ясно… — досадливо сказал Кирилл. — А четыре-то рубля отдал?

— Да не взяла она. Покраснела — и ни в какую… Славная такая девушка.

— Все понятно, — заметил Кирилл.

— Что понятно?

— Почему ты не торопился.

— Иди ты…

— Я не иду, я лечу. У меня тяжелое предчувствие: кажется, меня сегодня первый раз в жизни выдерут.

— По-твоему, я совсем идиот? — обиделся Дед. — Я же позвонил вам домой из автомата. Сказал, что ты у меня.

— Да у нас телефон не работает!

— Представь себе, уже работает!

— Уф… — облегченно произнес Кирилл. — Это дает надежду на спасение. Ну, все равно, я помчался. До завтра!

Он выскочил на темный двор, схватил руль. И тут его остановило, будто крепким толчком.

Кирилл торопливо вернулся в комнату. Митька-Маус полусидел в постели, упираясь в подушку локтями. Встревоженно и с обидой смотрел на дверь.

Мельком глянув на удивленного Деда, Кирилл подошел к Митьке и сел на краешек дивана. Взял Мауса за запястья.

— Ну вот, Мить, я поехал. Спокойной ночи… — Потом понизил голос и сказал — Ну, ты смотри, мы договорились: про наши тайны— никому.

Митька заулыбался и быстро закивал.

И уже проносясь в сумерках по переулкам и спускам, Кирилл словно все еще видел перед собой Митькино лицо со счастливой улыбкой.

Глава двенадцатая

Сентябрь, даже очень теплый, все-таки не настоящее лето. Днем жарко, а после заката воздух становится зябким. Чтобы не продрогнуть, Кирилл изо всех сил нажимал на педали.

Он съехал в овраг и был уже на середине мостика, когда внизу у камней замелькал фонарик. Кирилл разглядел на берегу мальчишку. Тот суетливо прыгал, натягивая брюки. Фонарик у него в руке дергался и мигал.

Что-то знакомое, птичье было в мальчишке, и, доехав до конца мостика, Кирилл уже понял.

— Чирок! Петька! Это ты?

Фонарик замер.

Кирилл резко повернул и съехал к воде.

— Ты что здесь делаешь, Петька?

Чирок секунду постоял растерянно, потом положил на траву включенный фонарик и стал заталкивать под брюки подол рубашки. Его лицо, освещенное снизу, казалось странным и очень несчастным. Маленькое острое лицо с ушедшими глубоко в тень глазами. Смотрел Чирок не на Кирилла, а в сторону.

— Ты что?.. — Кирилл замолчал, начиная догадываться. Петькина рубашка прилипла к мокрому телу, волосы тоже были мокрыми.

— Кошелек искал?.. — сказал Кирилл.

Петька зябко вздрогнул и проговорил:

— Я подумал: он, может быть, в камнях застрял.

— Ты ненормальный, да? Вода как лед!

— Да не холодно, — сказал Петька и стукнул зубами.

Все, что произошло сегодня, отодвинулось и стало неважным. Остался только страх за бестолкового Петьку. Если Чирка немедленно не закутать, не согреть, не выгнать из него озноб, дело кончится бедой. Два года назад Кирилл почти с месяц провалялся после такого вот купания, когда вылавливал в ручье упавший насос от старого велосипеда. Тоже говорил тогда: «Не холодно…»

Закутать Петьку было не во что.

— Псих, честное слово, — сердито и жалобно сказал Кирилл. — А ну, пошли наверх! Бегом!

Чирок послушался. Они зашагали, потом побежали вверх по тропинке.

— Толкай велосипед, — велел Кирилл.

Петька молча подчинился. Сухая глина сыпалась из-под ног, дышать было тяжело. Два раза Кирилл коленями брякнулся на острые земляные комки. Но все это было неважно: главное, чтобы Петька разогрелся.

Шумно дыша, они выбрались наверх.

— Садись в седло, — приказал Кирилл. — Ну, садись, говорят! Повезешь меня.

Петька понял. Кирилл разглядел его виноватую улыбку.

— Я тебя не увезу.

— Увезешь как миленький, — сказал Кирилл и сел на багажник.

Петька, тяжело вихляя рулем, повез Кирилла по переулку.

Петька, тяжело вихляя рулем, повез его по переулку. Кирилл толкнулся ногами, скорость увеличилась.

— Да жми ты! — прикрикнул Кирилл.

Петька послушно жал. Когда подъехали к дому, он дышал, как пароход времен Марка Твена.

— Дома кто? — спросил Кирилл.

— Никого. Бабушка в деревне, мама… она у знакомых…

— Пошли…

В Петькиной комнате была очень яркая лампа. Она вспыхнула, как кинопрожектор. Кирилл зажмурился и лишь через полминуты смог осмотреться. Комната была низенькая и тесная. С узким диваном, с письменным столиком, приткнувшимся между окон. Подоконники были заставлены аквариумами. В этих стеклянных ящиках метались разбуженные светом рыбки, похожие на разноцветные перья и осенние листики. На стенах приколоты были цветные вырезки из журналов — тоже с разноцветными рыбами, а еще — с батисферами и аквалангистами.

Все это Кирилл заметил машинально. Сейчас было не до рыб. Петька стоял посреди комнаты и смотрел на Кирилла виновато и растерянно.

— Ванна есть? — спросил Кирилл и тут же мысленно обругал себя за глупость.

— Какая у нас ванна… — сказал Петька.

«Надо было сразу его к себе тащить, — подумал Кирилл. — Хотя кто знает: может, горячей воды опять нет…»

— Ладно, раздевайся, — сердито сказал он.

— Зачем? — боязливо спросил Петька.

— Балда. Чтобы не помереть.

Петька, стеснительно поеживаясь, потянул через голову рубашку, майку, выбрался из промокших сзади брюк. Из кармана выпал и тяжело стукнулся об пол фонарик.

— Иди трусы переодень, — велел Кирилл. — Мокрые же… Да шевелись, моя радость…

Он заставил Чирка постелить постель, притащить два одеяла и суровое полотенце. Он делал то, что однажды мама делала с ним, промокшим под холодным ливнем. Уложил Петьку на диван вниз лицом и стал тереть полотенцем его тощую спину так, что позвонки застучали, будто костяшки на счетах.

• Предыдущая
• 28/36
• Следующая