Странные клятвы - Патни Мэри Джо - Страница 2

• Предыдущая
• 2/84
• Следующая

Сторож недоверчиво рассматривал двух рыцарей и долго расспрашивал о цели визита, прежде чем впус­тить их. В те времена даже служители Господа были осторожны, и это казалось вполне обоснованным. Двое усталых людей спешились и пошли через двор аббат­ства, направляясь к жилищу монахов. Ветер подни­мал сухие листья, с тихим шорохом носившиеся по промерзлой земле. Тень закрыла уже половину луны, посылая на землю зловещий кровавый свет.

Из церкви доносилось стройное пение монахов. Согласованность и красота звуков напомнили о су­ществовании высшего, лучшего мира и принесли ус­покоение измученной душе сэра Уолтера. Рука креп­че сжала рукоять меча, бывшего свидетелем многих жестоких битв. Кто знает, может, Ричард и прав на­счет Адриана.

Зала для посетителей отличалась простотой и скромностью убранства. Ее украшением служили лишь незатейливая мебель и распятие. Однако к услугам и вящей радости мирян там имелся очаг и вино, чтобы согреть промерзшие кости. Опустившись на скамью, сэр Уолтер попивал божественный, как ему сначала показалось, нектар, на самом деле являвшийся дрян­ным винишком, годным лишь для нищих бродяг. Фонтевиль принадлежал цистерцианскому монашескому ордену, славившемуся своим аскетизмом и равноду­шием к мирским заботам, богатству и славе. Капита­на удивило, что юноша питал нездоровую страсть к отсутствию удобств.

Ричард Фитц-Хью мерил шагами сумрачную залу, время от времени прикладываясь к вину – мрачные мысли не давали покоя его усталому телу. Эвешем восхищенно смотрел на юношу. Великолепное телос­ложение, золотистые волосы и красивое лицо рыцаря прекрасно дополнялись мужественным характером. Именно капитан настоял на том, чтобы этот молодой человек после окончания Кортенея вступил в ряды стражей Уорфилда. В глубине души сэр Уолтер ду­мал о нем как о сыне, которого у него никогда не было. У лорда Хью имелось достаточно детей муж­ского пола, конечно, он мог пожертвовать наименее важным и дорогим из них. Эвешем вздохнул и отпил вина. Его хозяин уже на небесах, а Ричард Фитц-Хью никогда не сможет занять его место на земле. Неко­торые вещи невозможно изменить. Незаконнорожден­ность – одна из таких проблем.

Когда заутреня и хвалебные гимны были законче­ны, аббат Вильям прошел в залу. Предупрежденный о посетителях, он мрачно хмурился. Аббаты обязаны заботиться о благополучии своего монастыря, но Виль­ям считал, что на первом месте должен стоять Гос­подь.

Обменявшись приветствиями с гостями, аббат по­интересовался:

– Вы хотите видеть Адриана де Лэнси?

Коротко сэр Уолтер объяснил причину, добавив:

– Он ведь еще не принял обет?

– Нет, юноша сможет сделать это лишь через месяц, когда ему исполнится шестнадцать лет, – длинное лицо аббата сморщилось. – Я так понимаю, что теперь Адриан потерян для нас. Жаль, у него к этому настоящее призвание, – повернувшись, настоятель приказал монаху привести послушника, затем уселся и молча ждал, положив руки на стол и полуприкрыв глаза.

Через несколько минут юноша вошел в комнату. Горел один единственный факел, посетителей скры­вала тень, поэтому у капитана имелась возможность внимательно рассмотреть Адриана, устремившего взгляд на аббата. В прошлом рыцарь обращал мало внимания на младшего сына лорда, а сейчас старался как можно быстрее понять его.

Адриан де Лэнси оказался не худеньким низко­рослым юнцом, каким помнил его Уолтер. Прибли­зившись к возрасту возмужания, юноша подрос, до­стигнув среднего роста, и под грубой белой рясой цистерцианского ордена вырисовывалось здоровое, крепкое тело. Он прошел по комнате с изящной, тиг­риной грацией воина, а не смиренной походкой слу­жителя Господа.

Юноша унаследовал золотые волосы отца и стар­ших братьев, но у него они были намного светлее и казались почти серебряными. На правильных чертах лица лежала печать спокойствия и умиротворения, не отражая ни удивления, ни тревоги от того, что его вызвали в такой поздний час. То же выражение отчужденности и спокойствия было присуще Адриану с детства, наверное, поэтому под взглядом этих холод­ных глаз сэр Уолтер никогда не чувствовал себя спо­койно.

Адриан поклонился аббату.

– Вы хотели поговорить со мной, отец? – его ни­зкий голос был приятен и казался таким же холод­ным и спокойным, как и внешность.

– К тебе посетители, – отец Вильям указал на едва различимые силуэты.

Юноша обернулся. При виде брата его серые гла­за потеплели.

– Ричард! – с уважением и явным удовольствием он пожал протянутую руку.

Брат радостно ответил на рукопожатие. Вглядев­шись в полумрак, Адриан узнал сэра Уолтера, и с его лица исчезло выражение радости, сменившись выжи­данием и тревогой – присутствие капитана стражи родового замка говорило о весьма необычной причи­не визита. Отпустив руку Ричарда, послушник прого­ворил:

– Сэр Уолтер, рад приветствовать вас. Вы привез­ли новости из Уорфилда?

Старый воин тяжело поднялся.

– Сэр Адриан, я привез плохие вести, – выйдя на свет, мужчина протянул юноше фамильный меч с гра­вированной рукоятью. Не было нужды объяснять, что оружие взято из окоченевших рук мертвого хозяина.

Угрюмое приветствие рыцаря красноречиво гово­рило о беде. Проходили бесконечные минуты, а юный послушник все еще не отрывал глаз от рукояти меча.

Молчание стало почти невыносимым, когда Адри­ан спросил ровным голосом:

– Что произошло?

– Две ночи назад на поместье Киркстол было совершено нападение, и мы с Ричардом отправились в погоню за разбойниками, взяв с собой почти всех рыцарей. По какому-то дьявольскому совпадению все три ваших брата приехали в Уорфилд на рождество, поэтому я сказал сэру Хью, что ему нет абсолютно никакой необходимости ехать вместе с нами, пусть наслаждается обществом сыновей и недавно появившегося внука, – голос капитана звучал глухо, в нем ясно чувствовались осуждающие нотки. – Теперь я уверен, что набег на Киркстол являлся чистой воды уловкой, чтобы выманить нас из Уорфилда. В наше отсутствие замок был атакован, прямо на рождество, на заре, когда все спали. Главное здание сожжено, все находившиеся в нем погибли. Несколько крестьян, разбуженных звуками битвы, видели происходя­щее из леса. Ваш отец и братья храбро сражались тем оружием, что сумели найти, но шансов на спасе­ние не оставалось. Это была хорошо спланированная резня, – мужчина кивком головы указал на меч. – Мы нашли оружие вашего отца рядом с его телом. Это одна из немногих вещей, переживших пожар.

На лице Адриана появилось иное выражение. На нем не дрогнул ни единый мускул, однако скулы по­белели и заострились. Теперь капитан видел перед собой не мальчика, а взрослого мужчину. Холодность и отчужденность исчезли, глаза излучали жар раска­ленного металла.

– Кто? – голос прозвучал спокойно, однако в нем ясно слышались боль и невероятное напряжение.

– Ги Бургонь, – громко произнес сэр Уолтер, и имя обидчика прозвучало словно ругательство или проклятие. – Разбойник, стремящийся создать собственное королевство на севере, – забыв, где он находится, старый рыцарь сплюнул на пол. – Он один из сильнейших сторонников короля Стивена и знает, что тот не накажет его. Но кто бы мог пред­положить, что Бургонь заберется так далеко на юг и убьет крупного землевладельца в его собственном поместье?

Адриан повернулся и встал на колени перед абба­том Вильямом, который молча наблюдал за происхо­дящим.

– Милорд, мне необходимо покинуть Фонтевиль, как бы это ни огорчало меня. Вы дадите свое благословение?

– Да, конечно, мой мальчик, – положив руку на светлые волосы юноши, аббат пробормотал несколь­ко латинских фраз и вздохнул. – Сражайся за себя, сын мой. Ты и есть свой собственный злейший враг.

– Я знаю об этом, – Адриан встал с колен, взял меч из рук сэра Уолтера и резким движением извлек клинок из ножен. Осторожно проведя пальцами по острию, измазанному кровью, юноша поцеловал за­зубренный металл.

Не отрывая глаз от нового владельца Уорфилда, капитан вздрогнул, потрясенный увиденным несомнен­ным сходством – в бешеной, слепой ярости Адриан был копией своего деда, легендарного воина, прекрас­ного, как ангел, и порочного, как сам дьявол. Его дочь, леди Элинор, славившаяся кротостью и добротой, была женой владельца Уорфилда и матерью его сыновей. Сэр Уолтер не ожидал увидеть черты ее отца в детях. Старого вояку поразило такое сходство, надо сказать, не очень приятное.

• Предыдущая
• 2/84
• Следующая