Крейсер. Дилогия (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/132
• Следующая

— Док, какая судьба вас занесла на корабль? И помнится, у вас было другое лицо — на сайтах новостей в инфосетях?

Эрасмиус улыбнулся.

— Уважаемый капитан, это одна из моих маленьких разработок. Биомаска, полностью имитирующая человеческое лицо. Не буду рассказывать все здесь и сейчас, но поверьте — ее не обнаружит ни один сканер. И при медосмотре она будет вести себя как живая. Если вы поцарапаете мне лицо… кстати, можете попробовать, я не почувствую боли. Так, легкое пощипывание. Но вы увидите вполне натуральные кровь и мясо. — Ученый вежливо развел руками.

Сарн с уважением взглянул на этого человека. Мало кто был бы так спокоен на его месте. Хотя…

Сарн знал, что вызывает у всех — страх. Но имя Эрасмиуса Гризмера вызывало у людей холодный леденящий ужас. И — заслуженно.

Пират перевел взгляд на женщину, которая старалась не стонать у его ног, и, подозвав к себе Счастливчика Локо, коротко распорядился:

— Этих двух шлюх — и еще вон ту, темненькую, — в отдельную камеру. Обычная процедура. Остальные в вашем распоряжении. Трофеи собрать. Считать потом будем. Корабль возьмем призом, продадим ребятам с Альфы-2. Переведи сюда человек пятьдесят, думаю, должно хватить.

— Слушаюсь, кэп!

— Выполняй. А я пообщаюсь с уважаемым доктором… если это он.

Последние слова были сказаны с явной угрозой. Но Эрасмиус Гризмер даже бровью не повел. Он был абсолютно и безмятежно спокоен. И Сарн оценил это спокойствие. Мало кто был бы таким невозмутимым, учитывая его репутацию. Но Гризмер…

Этот — еще и не то мог.

Сарн улыбнулся светловолосому человеку.

— Док, прошу вас на мой корабль. Я последую за вами через пять минут. Дорт, проводи уважаемого доктора в мою каюту!

Разиня Дорт сделал вежливый жест плазмером. Доктор чуть скривился и осторожно, одним пальчиком, отодвинул оружие в сторону.

— Сделайте одолжение, не машите им на меня. От него гарью пахнет. Сколько вы его не чистили?

Сарн сделал себе пометку — поглядеть потом оружие Разини и, если он правда не чистил плазмер, вставить ему лещей по самые рога. Разорвет еще оружие… Разиню не жалко, но может кто-то другой покалечиться.

А потрясающая чувствительность к запахам — это действительно была одна из особенностей уважаемого доктора.

Несколько секунд Сарн еще стоял и смотрел, как командует Локо, а в голове крутились самые разные мысли.

Что Гризмер здесь делает?

Почему он так спокоен?

Что можно получить от этого доктора и где его использовать?

Это все предстояло выяснить.

Эрасмиус Гризмер. Что же Сарн про него слышал?..

На память капитан никогда не жаловался. Стоило сосредоточиться — и перед его мысленным взором замелькали страницы инфосети.

Эрасмиус Гризмер.

Он же Безумный доктор, он же Полярный убийца, он же доктор Моро, он же доктор Лектер. Это были еще самые распространенные клички. А число им было — легион. Каждый инферлист[8] старался как-нибудь да выделиться из стаи шакалов пера, рассказав по-своему о гениальном — и безумном — ученом.

Его история началась около тридцати лет назад, когда в семье обычных инженеров на Артонге родился гениальный ребенок.

Хотя это поняли не сразу. До шести лет Эрасмиус молчал, несмотря на все усилия психологов, родителей, логопедов и педагогов. В детском саду он сидел, отвернувшись лицом к стене. Никогда не смотрел познавательные и развивающие голофильмы или мультфильмы. Брезгливо отказывался от любой еды, если она была приготовлена вне дома. Ни один ребенок не подходил к нему близко, потому что Эрасмиус просто разворачивался и уходил. А когда дети решили побить его — устроил настоящее светопреставление. Дрался, царапался, кусался, как дикий звереныш… Он попал тогда в больницу вместе с несколькими своими противниками.

Одним словом, психологи поставили на нем жирный крест уже к пяти годам. И советовали родителям скорее отдать его в лечебницу. Или куда-нибудь еще.

Родители гордо отказывались. «Пусть он сумасшедший. Пусть хоть какой. Это — мой ребенок. И для меня он самый лучший», — повторяла мать Эрасмиуса.

Все изменилось, когда малышу исполнилось шесть лет. Его мать родила второго ребенка. Девочку. Но и тут судьба была беспощадна. Люсия Гризмер родилась с пороком Вейларо-Инковского. Видимо, потому, что в молодости ее отец работал на добыче муарта. Безумно опасный металл, рядом с которым уран был практически нерадиоактивным элементом, так или иначе воздействовал на организм шахтера. И все сказывалось на его детях.

Поэтому на добычу муарта либо направляли тех, кого было все равно не жалко — пиратов, воров, отребье, либо туда ехали вполне добровольно. Чтобы заработать и вырваться из нищеты.

Алексиус Гризмер был инженером. И поступил именно так. Приехал по доброй воле, заработал себе на домик с садиком и тихую старость — и уехал. Вроде бы живой и невредимый. Но…

Эрасмиус, по общему мнению, получился ненормальным. А порок Вейларо-Инковского у дочери был по сути приговором. Девочке могли поддерживать жизнь только в клинике. Потому что ее кости были слишком хрупкими. Почти стеклянными. Даже не так. Стекло может быть прочным. А тут… малейший толчок, малейшее сжатие — и кости только хрупнут, сломанные в пыль. С этим боролись. Да. Но всем было ясно, что Люсия никогда не выйдет из клиники. Никогда не побежит по траве с другими детьми. Никогда не сможет любить, рожать своих собственных…

Ничего не сможет. Ее мир будет ограничен больничной палатой.

Это понимали все. Кроме Эрасмиуса.

Детям неведомо такое слово «никогда». И мальчик целыми днями просиживал в палате сестренки. Разговаривал с ней. Что-то показывал, играл в свои любимые игрушки…

Да, разговаривал. Именно тогда мальчик заговорил — на удивление чисто и четко, вызвав слезы радости у своих родителей. И не просто заговорил. А спокойно объявил, что найдет лекарство от болезни сестренки.

Это восприняли с улыбкой. Мало ли что говорят дети. И родители начали осторожно готовить сына к тому, что Люсия обречена. Рано или поздно ее косточки потеряют последнюю прочность — и девочка просто умрет, не дожив даже до десяти лет. Так бывало. Кости становились настолько хрупкими, что их могло сломать даже неосторожное движение. Даже резкий вдох. И — все. Смерть.

Но Эрасмиус ничего не слушал.

Мальчик полностью сосредоточился на достижении своей цели. Биология, анатомия, физиология, патология, книги, фильмы, аудиокниги…

Когда его родители увидели на столе восьмилетнего ребенка учебник физиологии, они были в шоке. А когда мальчик спокойно начал им объяснять, что он прочитал и что понял, шок перешел в… ужас? Потрясение?

Они и сами не знали. Но сильно подозревали, что способности их сына выходят за грань нормального.

А Эрасмиус учился. Семилетний ребенок сам пошел к директору школы и разговаривал с ним. Сам решал вопросы с учителями. Сам разобрался с одноклассниками, когда те решили «проучить наглого выскочку». Да так, что родители побитых им детей едва не обратились в полицию. Потому что Эрасмиус, как уже было сказано, полностью сосредоточился на одной задаче — вылечить сестру. Остальное значения не имело.

А все окружающее рассматривалось им с точки зрения «поможет или помешает?». Если что-то могло помочь — он начинал работать над увеличением пользы. Могло помешать? Надо немедленно устранить помеху.

Собственно, это и взбесило родителей его одноклассников. Никого бы не ужаснули ребячьи драки. Но маленькие пакетики, наполненные чем-то чрезвычайно едким и вонючим, разъедающим слизистую и практически выводящим противника из строя на пару дней, которые щедро кидал в детей Эрасмиус, вызвали возмущение.

Но мальчику было плевать на все.

Его оставили в покое и дали заниматься своим делом. Это — главное.

Со школьными предметами он разобрался так же безжалостно и рационально, как и с одноклассниками.

Для излечения сестры ему нужны в основном четыре предмета: биология, химия, физика, математика. Все остальное — не важно и не нужно.

• Предыдущая
• 6/132
• Следующая