День без смерти (сборник) - Кудрявцев Леонид Викторович - Страница 83

Заманчиво, конечно, проследить за дальнейшей судьбой полюбившихся миллионам питателей героев классического произведения. Но для этого важно не просто досказать, завершить сюжет; не менее важно и то, чтобы вместе с событиями развитие получали идеи и характеры, заложенные в первоначальной вещи, чтобы автор, дерзнувший дописать классика, стремился (по мере способностей, разумеется, но стремился!) к тем же художественным высотам, на которые поднял свое произведение его предшественник.

Но вот этого всего повести А.Андреева остро и не хватает. Бледными, второпях снятыми с прекрасного оригинала копиями выглядят знакомые уже персонажи. Художественно бледны, невыразительны, малокровны и новые.

Правда, в предисловии к повести “Звезды последит луч” фантаст Сергей Снегов, предупреждая, видимо, возможные упреки в адрес молодого коллеги, пишет:

“Следует сразу оговориться: по своим художественным достоинствам повесть А.Андреева сравнения с великим творением А.Толстого, конечно, не выдерживает. Но она может представить интерес для читателя как образец того, как старая задача межпланетного рейса совершается средствами новой техники и писательскими приемами современной научной фантастики”.

Что ж, примем во внимание предложенную поправку, памятуя о том, что художника надо судить по законам, им самим для себя принятым (будем считать, что в данном случае автор повести и автор предисловия солидарны в правилах игры). Но даже и с этих позиций ничего действительно нового, оригинального при всем желании в повести А.Андреева не обнаружить. Не считать же сногсшибательной новинкой пресловутую машину времени, с помощью которой Феоктистов перемещается в нужные ему времена и эпохи. Всей-то новизны тут — современная ЭВМ, куда закладывается программа посещения, да загадочный “мезонный ключ” — нечто вроде пульта дистанционного управления, с помощью которого можно самостоятельно возвращаться в на-стоящее.

Не обнаружил я и того, “как старая задача межпланетного рейса совершается средствами новой техники”, поскольку космический полет у А.Андреева, как и в романе А.Толстого, проходит в том же самом металлическом “яйце”, который придумал инженер Лось. Даже топливом служит знакомый читателю “Аэлиты” ультралудднт.

Не заметно, чтобы А.Андреев использовал в своем произведении и “писательские приемы современной научной фантастики”. Скорее наоборот — от просто пользуется тем, что оставил в наследство его великий предшественник, а точнее говоря, почти целиком переносит в свою повесть сюжетную, схему “Аэлиты”, к тому же наполняя се содержанием, удивительно похожим на происходящее в романе А.Толстого. Снова Сын Неба и его сподвижник (Лось и Феоктистов) собирают под свои знамена всех недовольных диктатом Тускуба, снова разворачиваются революционно-боевые действия. Только теперь на месте отчаянного рубаки, бывшего красногвардейца Гусева — супермен-технарь Феоктистов.

А вот заканчивается повесть “Звезды последней луч” и впрямь неожиданно. Освободив Аэлиту, Лось и Феоктистов остаются на Марсе навсегда. Лось — потому что не может жить без своей возлюбленной, как не может и улететь с ней на землю (Аэлита не выдержит космических перегрузок). Феоктистов остается, чтобы… обучать марсиан-подпольщиков, борющихся за социальное равенство и справедливость, науке о развитии общества. И, в общем-то, это, пожалуй, единственно, на что хватило автору фантазии.

Ну а традиции? Если видать в них подражание и копирование, а не творческое развитие, го этого в повести “Звезды последней луч” в избытке. Хотя одна из традиций фантастики 20-х годов в повести А.Андреева, как, впрочем, и в некоторых других современных произведениях этого жанра, в том числе и опубликованных в “Уральском следопыте”, действительно просматривается.

Я имею в виду космический вариант идеи мировой революции, который был так популярен у первых советских фантастов. Идеей этой, собственно, и вдохновляются у А.Толстого Лось и Гусев, оказавшись на Марсе. Однако не отказываются от вмешательства в дела марсианского общества и персонажи повести “Звезды последней луч”, хотя, если рассудить, Феоктистов, посланец более позднего времени и эпохи с более развитым общественным сознанием и более совершенными общественными отношениями, должен был бы учитывать, что идея мировой революции, о которой страстно пеклись первопроходцы страны Советов, в принципе себя изжила, не выдержала испытания временем, что классовая борьба даже на земле принимает порой самые неожиданные формы, далекие иной раз от классического противостояния политических антагонистов. И, кстати, наша современная реальность достаточно убедительно доказывает, что экспорт и эскалация даже самых, казалось бы, благородных идей редко бывают плодотворными и продуктивными. Это тоже должен был учитывать посланец высокоразвитого общества, собравшийся обучать марсиан азбуке обществоведения своей (подчеркиваю — своей) планеты.

Что ж, скажет иной читатель, силен магнетизм традиции. Но я полагаю, что здесь уже не традиция, а инерция мышления, которая не дает увидеть старые темы и проблемы новыми глазами, как это произошло, скажем, в рассказе того же М.Орлова.

Инерция эта достаточно сильна и может проявляться в произведениях фантастики самых современных форм.

Несомненно, к числу едва ли не самых современных в формальном отношении можно отнести космическую оперу Ольги Ларионовой “Звездочка-Во-Лбу (Чакра Кентавра)”, опубликованную в первых четырех номерах “Уральского следопыта” за 1988 год.

К научной фантастике данная вещь, как и вообще произведения этого, я бы сказал, синтетического жанра, имеет весьма отдаленное отношение. От научной фантастики здесь сохранился некоторый космический антураж вроде лазерного оружия, роботов, нуль-переходов, которыми владеют жители планеты Джаспер… В остальном же — это романтическая сказка со всеми присущими ей условностями и экзотичностью. Хотя, с другой стороны, перед нами обыкновенный космический боевик, где межзвездные приключения перемежаются с элементами детектива, исторической фантастики и даже… рыцарского средневекового романа.

Особенно все это характерно для начала оперы, своеобразной ее увертюры, где рассказывается о космическом походе владетельного ленника (нечто вроде удельного князя) эрла Асмура и его дружины. Магические карты, на которых гадает высокородный эрл, указывают, какие звездные миры надо покорить, джасперянам. И вот десять космических конкистадоров отправляются в межзвездный крестовый поход, только покоряют и захватывают не страны и материки, а планеты, на которых истребляют их аборигенов — чудовищных монстров.

Есть, разумеется, и рыцарские подвиги. Однажды Асмур на крылатом своем коне (тут не метафора — джасперианские рыцари отправляются в путешествие по Вселенной вместе с конями-пегасами, которые служат им на завоевываемых планетах лучшим транспортом) бросается в огненную пучину горящего леса и достает оттуда пучок диковинных перьев местного экзотического животного в подарок возлюбленной, чем вызывает еще большее благоговение со стороны своих вассалов…

Короче говоря, приключений и страстей на тропе звездной войны, которую ведут дружинники Асмура, хватает. Авторская фантазия в этом сказочном представлении брызжет через край, заставляя говорить скорей уже не о ее богатстве, а об ее разгуле. Хотя, как ни парадоксально, особой оригинальности в этих фантастических феериях нет: очень уж явно местами просматривается питающий придумки автора источник — западная фантастика (особенно кинофантастика), посвященная “звездным войнам”.

Вместе с тем, справедливости ради, не могу не отметить композиционную стройность и стилевую цельность увертюры космической оперы О.Ларионовой — той части повествования, которая посвящена походу дружины Асмура. Увертюра выдержана в едином ключе, достаточно прочен заложенный в ней детективный фундамент, на котором, в общем-то, и держится вся вещь. Во всяком случае, автор сумел сделать так, чтобы тайна крэгов (птиц-поводырей джаспериан) тревожно ощущалась с первых и до последних страниц и оставалась бы неразгаданной до самого финала.