Знаменитый сыщик Калле Блюмквист играет - Линдгрен Астрид - Страница 13

• Предыдущая
• 13/24
• Следующая

Более отталкивающего лица Калле не видал за всю свою жизнь. Он подумал, что общество по украшению города охотно заплатило бы немалые деньги, лишь бы этот тип уехал. Трудно сказать, что делало его лицо таким неприятным: низкий лоб, слишком близко посаженные глаза, перекошенный нос или рот, который становился ещё уродливее от странной, кривой улыбки.

«Уж если это не жулик, то я тогда архангел Гавриил собственной персоной», – подумал Калле.

Во внешности второго не было ничего примечательного, если не считать почти болезненной бледности. Это был небольшого роста блондин с очень светлыми голубыми глазами и бегающим взглядом.

Калле так на них пялился, что казалось, глаза его вот-вот выскочат через дырки в газете. Одновременно он весь обратился в слух. Незнакомцы оживлённо разговаривали, но Калле, к сожалению, улавливал только отдельные слова. Вдруг Бледный произнёс довольно громко:

– Чего там ещё, он точно здесь, в городе. Я сам видел письмо к Лоле. На штемпеле ясно стояло: Лильчёпинг.

Письмо к Лоле?! Лола! Лола Хельберг, кто же ещё?

«Всё-таки у меня котелок варит», – удовлетворённо заключил Калле. Он же сам опускал письмо к Лоле Хельберг, кто бы ни была эта достопочтенная дама! И она записана в его книжку.

Калле изо всех сил старался уловить что-нибудь ещё из разговора, но тщетно. Через минуту пришёл швейцар – сообщить, что комнаты готовы. Противный и Бледный поднялись и ушли, и Калле собирался последовать их примеру, но тут он заметил, что конторка швейцара пуста и вообще в вестибюле, кроме него, никого нет. Недолго думая он раскрыл книгу для приезжающих. Противный записался первым, это Калле заметил. «Туре Крук, Стокгольм». Очевидно, он! А как зовут Бледного? «Ивар Редиг, Стокгольм».

Калле вынул свою записную книжку и списал туда фамилии, затем старательно перечислил приметы своих новых знакомых. Открыв книжку на странице дяди Эйнара, он записал: «Вероятно, иногда называет себя Бране». Потом сунул газету под мышку и, весело насвистывая, вышел на улицу.

Теперь оставалось ещё только одно – машина! Должно быть, это их машина стояла перед гостиницей: не так уж часто сюда приезжают автомобили из Стокгольма. К тому же если бы они приехали семичасовым поездом, то уже давно разместились бы в гостинице.

Калле записал номер машины и другие приметы. Потом оглядел шины. Они были порядком стёрты, кроме правой задней, совсем новенькой. Калле срисовал узор покрышки.

– Азбука сыскного дела, – сказал он и сунул книжку в карман.

На следующий день, как и было условлено, вспыхнула война Роз. Сикстен обнаружил в своём почтовом ящике листок с ужаснейшими оскорблениями. В конце послания стояло: «Верность вышеизложенного удостоверяет Андерс Бенгтсон, командующий Белой розой, которому ты недостоин развязывать шнурки на ботинках». Свирепо скрежеща зубами, Сикстен бросился за Бенкой и Йонте.

Белые розы в полной боевой готовности залегли в саду булочника, ожидая нападения Алых. Калле взобрался на клён, откуда просматривалась вся улица, вплоть до почтмейстерского дома. Он выполнял обязанности разведчика Белой розы, не забывая в то же время и о своём личном противнике.

– Вообще-то мне сейчас некогда воевать, – возразил он было Андерсу, – я занят.

– Ну вот, приехали! – сказал Андерс. – Как всегда, какое-нибудь уголовное дело? Хромой Фредрик опять подбирается к церковной кружке?

– А ну тебя! – огрызнулся Калле.

Он убедился, что всё равно его никто не поймёт, и послушно полез на дерево, согласно приказу. Безусловное повиновение вождю было одной из заповедей Белой розы.

Впрочем, звание разведчика давало Калле то преимущество, что позволяло одновременно следить и за дядей Эйнаром. В настоящий момент дядя Эйнар сидел на веранде и помогал тёте Миа чистить клубнику: то есть, поковыряв штучек десять, он закурил сигарету, уселся на перила и принялся болтать ногами. Потом подразнил немного Еву-Лотту, пробегавшую мимо по дороге на чердак, в штаб Белой розы, и вообще, видно, помирал со скуки.

– И не надоест тебе слоняться без дела? – услышал Калле голос тёти Миа. – Сходил бы в город, прогулялся или съездил на велосипеде искупаться, что ли. Кстати, в гостинице по вечерам танцы, почему бы тебе не пойти?

– Спасибо за заботу, Миа, дорогая, – ответил дядя Эйнар, – но мне так хорошо здесь, в саду, что нет ни малейшей охоты чем-нибудь заниматься. Тут я могу отдохнуть как следует и успокоить нервы. С тех пор как я приехал сюда, я чувствую себя таким спокойным и уравновешенным!

«Спокойным и уравновешенным, ишь ты! – подумал Калле. – Змея в муравейнике и та спокойнее! Уж не потому ли дядя Эйнар не спит по ночам и держит пистолет под подушкой, что он такой спокойный и уравновешенный?»

– Кстати, сколько уже я здесь живу? – задумался дядя Эйнар. – Дни так бегут, считать не поспеваешь.

– В субботу будет две недели, – ответила тётя Миа.

– Только-то? А кажется, будто целый месяц. Да, пожалуй, пора подумать и об отъезде.

«Только не сейчас, только не сейчас! – сидя на дереве, взмолился про себя Калле. – Сначала я должен выяснить, почему ты затаился здесь, словно заяц в кустах».

Калле до того увлёкся разговором на веранде, что совсем забыл о своих обязанностях разведчика Белой розы. Его вернул к действительности донёсшийся снизу шёпот.

На улице, под самым деревом, стояли Сикстен, Бенка и Йонте. Они пытались найти щёлку в заборе и не заметили Калле.

– Мама Евы-Лотты и какой-то тип сидят на веранде, – рапортовал Сикстен. – Значит, через калитку нам не пройти. Мы пойдём в обход по мосту и застигнем их врасплох со стороны реки. Они наверняка засели в своём штабе на чердаке.

Алые опять исчезли, а Калле поспешно слез с дерева и помчался к пекарне. Там Андерс и Ева-Лотта, чтобы не было скучно ждать, съезжали по верёвке, оставшейся висеть ещё со времён циркового представления.

– Алые идут! – крикнул Калле. – Сейчас будут речку переходить!

В том месте, где река пересекала сад булочника, ширина её не превышала двух-трёх метров. Здесь у Евы-Лотты лежала доска, которая в случае необходимости могла служить «подъёмным мостом». Сооружение было довольно ненадёжное, но если по нему бежать быстро и уверенно, то шансов свалиться в воду было не так уж много. А если и случалось упасть, то всё ограничивалось лишь промоченными штанами, так как речка была мелкая.

Белые розы услужливо поспешили навести переправу и спокойно спрятались за кустами неподалёку. Долго ждать им не пришлось. Замирая от восторга, они наблюдали, как на другом берегу появились, высматривая врага, Алые.

– Ага, мост на месте! – закричал Сикстен. – Вперёд, победа за нами!

И он бросился бегом по доске, сопровождаемый Бенкой. Андерс только этого и ждал. Он стремглав выскочил из своего укрытия и в тот момент, когда Сикстен должен был ступить на твёрдую землю, чуть-чуть подтолкнул доску. Большего и не требовалось.

– Вот так получилось и с фараоном, который захотел перейти Красное море, – утешила Ева-Лотта барахтающегося в реке Сикстена.

Пока Сикстен и Бенка, изрыгая проклятия, карабкались на сушу, Белые розы сломя голову ринулись к пекарне. Они использовали драгоценные секунды, чтобы забаррикадироваться на чердаке. Друзья тщательно заперли дверь на лестницу, втянули внутрь верёвку и стали у открытого люка в ожидании неприятеля. Воинственный клич возвестил о приближении Алых.

– Ты ещё не высох? – справился Калле участливо, когда появился Сикстен.

– Это у тебя молоко на губах не обсохло! – отпарировал Сикстен.

– Вы сами выйдете или вас оттуда выкурить? – спросил Йонте.

– Вы же можете сюда залезть и взять нас, – сказала Ева-Лотта. – Ничего, если мы нальём вам немного кипящей смолы за шиворот?

• Предыдущая
• 13/24
• Следующая