Пылающие скалы - Парнов Еремей Иудович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/81
• Следующая

Пусть совсем рядом чадил расплавленный асфальт и потоки машин жгли горючее у светофоров, но здесь нежно дышала сирень, навевая ощущение праздника и покоя.

Круговорот жизни. Обманчивый и вечно юный прилив…

Предзащитные заботы не позволяли, как ни жаль, прохлаждаться. На сей раз душа была абсолютно глуха к соблазнам и прелестям мира.

Предъявив вахтёрше порядком истрёпанное временное удостоверение, Владимир торопливо пробежался по книжным киоскам, затерянным среди мраморных колонн и пилонов. Шестого номера журнала “Нефтехимия” со своей статьёй он так и не обнаружил. По-видимому, задерживался тираж. Название статьи, впрочем, уже значилось и в списке опубликованных работ, и в подготовленной для печати рукописи реферата.

Лифта пришлось дожидаться довольно долго. Когда же наконец после бесконечных метаний светового квадратика по указателю этажей двери разъехались, Орлов столкнулся с Анастасией Михайловной Лебедевой. Лифт, разумеется, ушёл вверх без него.

— Ну-ка, ну-ка, дайте на вас посмотреть! — Лебедева радушно протянула руку. — Наслышана о ваших успехах. Как же! — Мило улыбаясь, отчего обозначились ямочки на щёках, она увлекла аспиранта в сторонку.

— Да какие там успехи, — небрежно отмахнулся Володя, не скрывая удовольствия. — Просто, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, выхожу на последнюю прямую… Между прочим, рассчитываю на ваш отзыв, Анастасия Михайловна. — Он благонравно потупился. — Так что позвольте прислать реферат.

— Присылайте, присылайте, — певуче протянула она, всё с той же шутливо-оживлённой улыбкой поправив заколки в уложенной короной косе. — Хоть вы и коварный изменщик, отзыв я вам, так уж и быть, напишу.

— Почему же обязательно изменщик? — попытался подыграть он. — А если человек мучается?

— Человек, может, и мучается, но это не повод для исчезновения. Вы подумали над моим предложением?

— Ещё как!

— И решили тишком переметнуться к Герберову?

— Анастасия Михайловна! — Орлов беспомощно уронил руки. — От вас нет тайн! Но клянусь вам, мне лично Петр Григорьевич ничего не говорил.

— Скажет-скажет, — Лебедева кивком ответила на приветствие пробежавших мимо студентов. — Вчера он определённо дал понять, что имеет на вас виды.

— Приятная неожиданность! — растерянно пролепетал Володя, подхваченный жаркой волной. — Это что, серьёзно?

Судя по всему, его тайные ожидания оправдывались.

— По-моему, вполне! Насколько я знаю, Герберов слов на ветер не бросает. А вы в самом деле не в курсе?

— Не то чтобы абсолютно, — он на секунду смешался, — но определённого разговора у нас никогда не было… Хотя я, признаться, рассчитывал.

— Ой ли? — Анастасия Михайловна недоверчиво прищурилась. — Не хотите ли уверить меня в существовании телепатии?

— Честное слово!.. Шефу я, правда, говорил, что хотел бы после защиты попасть к Петру Григорьевичу, но не более.

— Возможно, это и сработало, — она понимающе опустила веки. — Но главную роль сыграла, конечно же, диссертация. Пётр Григорьевич хвалил вас… Так что от всей души поздравляю, хотя моё предложение всё ещё остаётся в силе. Может, передумаете? — Она весело рассмеялась.

— Как с вами легко, Анастасия Михайловна! — непроизвольно вырвалось у Владимира. — Поверьте, я был бы счастлив работать на кафедре. Вы, Корват, весь ваш коллектив, — он растроганно вздохнул, подыскивая слова. — Я уж не говорю о том, что это огромная честь… Работать в университете, где всё такое родное: библиотека, даже фонтан и тюльпаны вокруг… И вообще… Я ведь вам стольким обязан. Вы знаете шефа. Он сразу бросает в свободное плавание: хочешь — барахтайся, хочешь — иди на дно. И если я всё же не утонул…

— Пустое, — Лебедева поспешила прервать чувствительные излияния. — Я понимаю, что вы всё хорошо взвесили и лишь из деликатности не решились сказать “нет”.

— Не только из деликатности, — буркнул, потупившись, Орлов. — Мне, конечно, очень стыдно, но обманывать вас не могу. Я некоторым образом оттягивал время, Анастасия Михайловна. Мне очень хотелось, хоть я сразу понял, что едва ли потяну.

— Похвальная скромность.

— Нет, правда. Я и сейчас немного жалею. Блестящее ведь предложение! Другие всю жизнь ждут… Но, как ни прискорбно, не про мою честь. Тут же полностью перестроиться надо. Начать с азов. Такое не по мне, я-то себя знаю. Коксование, спекаемость, вспучиваемость — не бог весть что, конечно, но зато моё, привычное. Я и к Герберову навострился только поэтому. Своя тема, как-никак, привычная лямка.

— А ведь вы правы. — Лебедева не стала спорить и, погасив улыбку, с пристальным интересом взглянула на стоявшего перед ней молодого человека. — Знаете, Володя, вы меня очень тронули. Я рада, что у нас с вами состоялся такой разговор… Желаю вам всяческой удачи.

— Мне, право, неловко, Анастасия Михайловна, — он задержал её руку. — Вы не подумайте, что я как бы про запас приберегал, на крайний случай… Аспирантура кончается, шеф ушёл и всё такое прочее. Если и были такие мысли, то не в них суть. Главное в том, что я даже не понял, чего хочет Корват. Состояние вещества на больших глубинах, капилляры, критические явления — это же тёмный лес! Лично я только одного человека знаю, который был бы способен так, втёмную, кинуться в совершенно новую область.

— И кто же это? — Лебедева выжидательно вскинула голову.

— Вы Киру Ланского не знаете?

— Вроде бы не слыхала. — Она слегка прищурилась, перебирая в уме. — Нет, не слыхала.

— В нашей лаборатории работает. Поговорите с ним, он не такой, как другие. Гениальный парень, хоть и без царя в голове.

— Тоже химик?

— Физхимик чистой воды. Именно такой, как вам надо. Он тоже, грешный, остался у разбитого корыта. Даже хуже, чем у разбитого.

— Это как же понять?

— Защита не светит, Анастасия Михайловна.

— Почему? — Лебедева, когда что-то её действительно заинтересовывало, сразу становилась подчёркнуто строгой. Перестав подтрунивать, она задавала вопросы сухо и жестко.

— Долго рассказывать, пусть уж лучше он сам.

— И всё-таки, в двух словах.

— Если в двух, то тема недиссертабельная. Переворот в металлургической промышленности.

— Что-то я об этом уже слышала. — Она сосредоточенно прикусила губу. — Кажется, прямое восстановление? Очередной вольт Доровского?

— Ланской и ещё один парень сами пришли к шефу с этой темой. Корпеть над ней можно всю жизнь, а защититься, как вы понимаете, трудно. У нас ведь привыкли к диссертациям тихим, смирным, от сих до сих. С наполеоновскими планами на учёный совет лезут только отчаянные ребята.

— Это вы хорошо заметили.

— Разве не правда?

— Он, что же, идеалист? Фанатик? Не от мира сего?

— Нет, я бы этого не сказал… Да и на отчаянного Кира никак не смахивает. Наверное, будет поворачивать в чисто химическом плане. Он же совершенно гениально сечёт термодинамику… Ну и темку он себе откопал! Это же надо!

— И вы полагаете, что он сможет бросить её?

— Тему-то?.. Кто его знает, по правде говоря. Но как бы там ни было, работу ему так или иначе подыскивать придётся. Без Доровского всё их железо сгорит голубым огнём.

— И вы ему нисколько не завидуете, Володя?

— Я? Завидую?! — Орлов изумлённо раскрыл глаза. — Да что вы, Анастасия Михайловна! Мне жаль его! Он же себе цены не знает.

— А вы знаете?

— Знаю. — Он сокрушённо вздохнул, давая понять, что продолжает воспринимать беседу в шутливом ключе. — И поэтому трезво смотрю на вещи. Кандидат наук и старший научный сотрудник — вот мой потолок. Мне нечего зарывать в землю, и я поэтому из всех журавлей всегда выбираю синицу.

— Значит, всё к лучшему, — взглянув на часы, подвела итог Лебедева. — Корвату, насколько я понимаю, нужен сотрудник несколько иного плана… Пусть ваш приятель позвонит мне как-нибудь вечерком.

— Как-нибудь? — то ли переспросил, то ли просто повторил Владимир, почувствовав в изменившемся тоне Анастасии Михайловны обидное для него разочарование.

• Предыдущая
• 10/81
• Следующая