Рубины хозяина Ко - Васильев Владимир Николаевич - Страница 34
- Предыдущая
- 34/41
- Следующая
– Бедняга хлопец… изведется ведь… – пробормотал Пожарский со вздохом.
– Ничего. Коли сейчас не сломается, после его уж ничем не согнешь, – ответствовал Тарус, подбрасывая хворосту в пламя, жадно набрасывающееся на пищу. – Молодчага он, Яр. Иному и перстня с рубином, вросшего в палец, хватило бы с лихвой. А наш-то? С нечистью дрался, не робел, головы не опускал. Орел, да и только. Неужто мечом черным его доймут? Не, Вишена, не та кость. Кремень, не хлопец!
– Перехвалишь, – поморщился Вишена, – будет.
Тарус умолк, снова подкармливая костер. Ветер вкрадчиво шуршал в кронах четверки сосен: «Шу-шу-шу…» Где-то вдали орали лягушки, выл, протяжно и тоскливо, не то волк-одиночка, не то престарелый вовкулак. Над поляной мелькали черными молниями летучие мыши, чертя меж звезд замысловатую сеть; изредка бесшумно проносилась крупная неясыть.
– Как думаешь, далеко ли те, с книгами? – спросил Вишена, задумчиво уставившись в огонь.
Чародей почти и не думал:
– Дня на два отстаем. Быстроногие они, черти, на север спешат, к морю. Поди их догони…
– Вдруг не догоним? А?
– Догоним, мыслю. Впереди болота сплошные, там они как пить дать задержатся. Ну, а я тропку одну знаю счастливую, полешуки мне о ней поведали. Главное, к морю поспеть вместе с утеклецами. Там, думаю, их ладьи ждут-не дождутся.
– А ежли они пехом?
– Тогда на запад свернут, вдоль побережья. Только и успевай! Но скорее – ладьи их дожидаются. Мореходы они, мореходами и останутся.
Вишена поскреб в затылке.
– А ежли – волками обернуться, а, чародей? Догоним вмиг, отобьем Книги – и деру!
– В зубах ты их потащишь, что ли? Умник! Как есть догонять надобно!
Вишена вздохнул печально. Вот она, магия. Когда помогает, а когда и мало от нее толку.
– Не серчай, Пожарский, придумаю что-нибудь. Чай, не впервой.
– Небось придумаешь… – согласился Вишена и усмехнулся. – Думай, голова, шапку куплю!
Тарус уселся на корточки, протянув ладони к огню – его излюбленная поза.
– Иди и ты досыпай, друже. Чего схватился посреди ночи? – сказал он.
– А ты как же? Не спишь?
– Я завтра отосплюсь, в походе…
Вишена только рукой махнул. Вот, мол, чародей-кудесник, вечно со своими штучками!
Разбудили его на рассвете. Лесные птахи затеяли обычный многоголосый звонкий концерт; ветерок за ночь улегся – спать, наверное.
– Вставай, Пожарский! Сейчас снимаемся!
Путники, зевая, готовились к дневному переходу. Купава успела сообразить какого-то бодрящего отвару, пустив деревянную чашу-долбленку по кругу. Звенело точило о металл – Славута ладил свою любимую пуще всего секиру.
Яр наутро выглядел повеселее, даром что в плащ все кутался. Ему как раз совали чашу с отваром:
– Держи братину, отрок!
Принял, отхлебнул и закашлялся.
– Ух-х! Горячий!
– Горячий, – передразнил Роксалан и хохотнул, – студи, дураче, под носом ветер!
Воины засмеялись; усмехнулся и Яр, подул в чашу, отхлебнул, и передал дальше.
Ярило-солнце скоро высушит росу на траве. Пора бы и в путь.
И вновь шаг за шагом, пронзая леса, перебираясь через реки, по следам неуловимых скороходов-северян. Где бегом, где помедленнее, взбираясь на пригорки и петляя по извилистым тропам. Впереди – следопыты, дока-Боград, да чикмы Пристень с Дементием. Здесь, здесь прошли даты! День, а то и все два назад. Живее, други, прибавим шагу! А солнце все клонится к макушкам сосен; уж и вечер опускается. В желудке урчит – страсть, ноги натруженные ноют, глаза слипаются… Который день спят все по четыре часа, не боле, летняя ночь с воробьиное крылышко, не успело стемнеть, уж и рассветает.
Вновь поляна, костер, спят наспех утолившие голод спутники, а у костра сидит на корточках Тарус-чародей, да Боромир-Непоседа рядышком на бревне пристроился.
– Слышь, чародей, что говорю, – завел беседу ватаг, – так, мыслю: завтра пройдем недалече от Рыдог. Что если свернуть? Коней добудем – в два счета северян достанем.
Тарус покачал головой, не соглашаясь:
– Нечисть в Рыдогах беснуется. Люди, кто цел, в Паги подались. Какие там кони?
– Да неужто все селения извели? Хутор Омута – еще ладно, но чтобы большое селение, не бывало такого!
– Много чего раньше не бывало, да теперь спасу нет. Меняются времена, друже. Меняются.
Боромир хлопнул ладонью по колену:
– Добро, пусть не в Рыдоги. В Чикмас можно, чуток севернее. В Пяшниц, иль в Ходинскую. Большие селения, коней точно дадут. А?
– Северяне-то больше лесом прут. Какие уж тут кони, говорю? Да и нельзя уходить со следа. Отыщем ли после?
Боромир поглядел недоверчиво:
– Уже ль мы не следопыты? Али незрячие?
На это Тарус лишь загадочно усмехнулся:
– Умен ты, Боромир-Непоседа, не спорю. Однако не мни себя умнее прочих. Почем знаешь, может и за нами кто идет? Песиголовцы, к примеру. Отвлечемся, время потеряем, а они след в сторону уведут и все. Где кого сыщешь? Или сами Книги отберут, поминай потом, как звали! Нет, покуда мы на хвосте у северян висим, никуда не сунемся. Себе дороже.
Задумался Непоседа над словами Таруса. Рядом храпели ратнички. Венеды, как у них водится, легли кругом, голова к голове, остальные – как придется.
Прав, пожалуй, чародей. Кто их песиголовцев знает? Да и крыланов тех лупоглазых с секирами вспомнить не лишне. Не даром же они появились-то у отряда на пути?
– Не шевелись, Боромир, – вдруг тихо сказал Тарус, не поднимая при этом головы.
Боромир напрягся, но внешне это ничуть не было заметно.
– Что такое?
– Позади тебя в кустах возится кто-то. Вроде бы, не зверь. Я глаза его видел, блеснули против костра.
Непоседа покосился на изумруды – светятся, правда слабо. Как на нечисть, только если она далеченько. Странно.
– Буди Вишену, он ближе всех. Спать, мол, ложишься, уразумел?
– Угу…
Боромир потянулся, очень натурально, и встал.
– Пойду, пожалуй, – сказал он погромче. Приблизился к Вишене и пихнул того в бок, став на колени.
– Тихо, Пожарский!
Вишена приоткрыл глаза: чего, мол?
– Позади меня кусты, кто-то там хоронится, изловить надобно. Готов?
Вишена нашарил меч.
– Готов!
– Нумо!
Словно две тугие пружины распрямились – Вишена опрометью кинулся влево от куста, Боромир вправо; Тарус же поспешил прямо на куст. Заняло все секунды две.
Никого в кустах не оказалось.
– Что за наваждение? – удивился Тарус. – Ясно же видел!
Из-за толстого дубового ствола бесшумно, словно бесплотная тень, вынырнула размытая темнотой полусогнутая фигура. Скользнула в самую чащу, в сторону от поляны.
– Вот он!
В мгновение ока чужака зажали с трех сторон; послышалось не то рычание, не то хрип и в дело пошли мечи. Фехтовал беглец круто, знай поспевай за ним, втроем едва справлялись. Подоспели вскоре Славута, Похил и кто-то из венедов, однако из лесу вынырнули еще двое с мечами.
– Песиголовцы! – сообразил наконец Тарус. – Не упустите их, други!
Вишене достался один из пришлых, в первый же момент разделавшийся с Дементием. Руку достал, тать!
Изумрудный меч замер в умелом хвате. Ну, поглядим на что ты годен!
Запела сталь, зарычал противник; истинно – пес, дело твое – рычать! Однако мечом умеет. Эк лихо отбивает да отводит удары! А ежли тебя снизу? Увернулся, гляди. А ногой? Ага, не сладко, собачья башка!
Вишена угодил песиголовцу точно по мохнатому уху и тот взвыл, от боли да от досады. Правильно учил отец – дерешься на мечах, руки-ноги тоже не забывай! Здорово помогает.
Бз-зиннь! Бз-зинь! Гец!
Кулаком между глаз! Хоть бы не куснул, зараза. С него станется. Сверху-сбоку, сверху-сбоку, лезвием. Успеваешь, песья морда? На тебе с вывертом!
Лязгнув, вражий меч улетел в кусты и песиголовец отступил, растопырив руки да прижав уши.
– Ага! Испужался, отродье? – Вишена убрал меч в ножны. – Ну, иди сюда! Поглядим, каков ты на кулаках!
Но песиголовец вдруг развернулся, вознамерившись юркнуть меж тесно стоящих стволов. Удирать навострился. Да не тут-то было!
- Предыдущая
- 34/41
- Следующая
