Багровое веселье - Паркер Роберт Б. - Страница 7

• Предыдущая
• 7/34
• Следующая

За дверью в соседнем зале шло занятие по аэробике, и я вдруг подумал, что еще ни разу не видел женщины, которая бы хорошо выглядела в обтягивающем трико, за исключением, быть может, Джелси Киркланд. Сюзан всегда тренировалась в огромной майке и длинном свитере. Я подумал, что большинство мужчин, начав тренироваться, обычно стараются поднять побольше, пусть даже за счет качества выполнения. Женщины же, наоборот, уделяют больше внимания правильности исполнения, не очень-то заботясь о весе.

Я подумал, что убийца Красная Роза, похоже, хотел напугать меня. Но зачем? Ведь он не хотел напугать Квирка. По сути дела, он попросил у него помощи. Но мне он решил бросить вызов. И испугать. Возможно, он обладает неплохой интуицией. Но будь я проклят, если хоть немного понимаю, что все это значит.

В зал вошел Генри в сопровождении женщины в полной боевой форме. На ней было бледно-лиловое трико, такого же цвета кроссовки «Найк» и мягкие носки темно-лилового цвета. На руках были белые махровые браслеты, на голове — белая махровая повязка, в волосах — бледно-лиловая лента. Каким-то странным образом она выглядела одновременно и стройной, и дряблой. Я был поражен и, перейдя к жиму на «Кайзере», стал раздумывать о том, как можно быть стройной и дряблой в одно и то же время. Наконец, после второго подхода я решил, что если тело накапливает энергию для набора лишних ста граммов, то оно должно быть таким истощенным, что эти сто граммов немедленно превращаются в жир.

Генри одарил женщину любезной улыбкой и указал на станок для задней части бедра. Женщина улеглась на спину. Генри улыбнулся еще любезнее и попросил ее перевернуться на живот.

— Пятки вот сюда, под валик, — объяснил он. — А теперь медленно сгибайте ноги.

— Как это «сгибайте»? — капризно спросила женщина.

— Ну, чтобы пятки коснулись... э... коснулись вас сзади.

Генри снял свою ослепительно-белую куртку и остался в обтягивающей майке. Его сухое, мускулистое тело напоминало сжатый кулак.

— Не могу, — жалобно простонала женщина. — Вес очень большой.

— Когда начнете поднимать, станет легче, — заверил Генри. — Попробуйте.

— Больно, — поморщилась женщина.

— Мадам, — Генри снова мило улыбнулся. — У культуристов есть пословица: «Не болит — не растет».

— Не понимаю, что это значит, — проворчала женщина.

Я знал, что Генри уже заметил меня, но почему-то упорно не желал смотреть в мою сторону.

— Давайте, я вам помогу, — снова обратился он к женщине. — Ну, сгибайте ноги. Я подтолкну... Вот так.

— Все? — спросила женщина.

— Нет, — покачал головой Генри. — Обычно новички делают по восемь повторений, а когда смогут сделать двенадцать, увеличивают вес.

— Восемь чего?

— Ну, в общем, нужно согнуть ноги восемь раз.

— Но я уже один раз сделала.

— Хорошо. Значит, осталось семь.

— Я не смогу сделать еще семь.

— Я помогу, — Генри помог ей согнуть ноги, пока пятки не остановились сантиметрах в тридцати от ее тощего, обвислого зада.

— О-о-о, — простонала женщина.

Генри окинул взглядом зал и подозвал к себе стройненькую девушку в белом свитере.

— Вот, — обратился он к женщине. — Я показал вам, с чего начать, а Дженни проведет вас по всем остальным тренажерам.

— Но я не хочу заниматься на всех этих машинах в один день, — возразила женщина.

— Давайте попробуем, а там посмотрим, — предложила Дженни и бросила на Генри укоризненный взгляд.

В это время я работал на станке для тренировки спины и, пока Генри и Дженни обменивались взглядами, сделал стойку на руках прямо на сиденье тренажера.

— Простите, мистер Чимоли, — обратился я к Генри. — Я правильно делаю это упражнение?

Генри обернулся и бесстрастно посмотрел мне в лицо.

— Да, конечно, сэр, — улыбнулся он. — Вы делаете абсолютно правильно. — Он шагнул ближе и тихо, но так же любезно добавил: — А теперь пойди поподнимай гантельки своим хреном.

Он еще раз мило улыбнулся и отошел.

Я закончил силовую тренировку и перешел в боксерский зал. Теперь эта крошечная комната была единственным местом, которое напоминало о первоначальном предназначении клуба. Генри повесил там несколько груш и притащил пару скакалок. Я провел десять трехминутных раундов с грушей и минут пятнадцать попрыгал со скакалкой. Когда я работал с грушей, из зала аэробики мимо меня прошла симпатичная девушка. Но я даже не взглянул на нее.

Попрыгав через скакалку, я заметил, что несмотря на усталость дышу ровно и спокойно. Совсем как в былые годы. Когда я выступал на ринге, то всегда был хорош в последних раундах, когда руки противника уставали и слабели, а мое тело оставалось свежим и бодрым.

Я уже принял душ и начал одеваться, когда в раздевалку вошел Генри.

— Да, раньше было попроще, — вздохнул он. — Я сурово качался в зале, а когда доходил до ручки, прыгал на ринг и работал до потери пульса. Потом шел домой, отдыхал и через пару дней снова тренировался.

— Похоже, эта дамочка не очень-то горит желанием заниматься до потери пульса, — заметил я.

— Как и добрая половина тех, кто приходит в клуб. Все хотят стать здоровыми и сильными, но ни один не желает попотеть. Конечно, она никуда не годится. Но еще хуже те мужики, которые считают, что быть накачанным — это грубо и пошло. А потом в один прекрасный день идут к врачу, и он говорит, что им надо немного потренироваться. Вот они и являются в зал в черных носочках и белых теннисных тапочках и не знают, с какой стороны подойти к тренажеру, так что тебе приходится показывать им, что к чему, как малым детям, и чуть ли не самому выполнять за них упражнения. Ни черта делать не хотят. Неужели так трудно внимательно посмотреть на машину и понять, как она работает. Ведь почти на каждой делается одно-единственное упражнение. Так нет же, им трудно даже посмотреть, как работают на этом станке другие. Куда там! Напялят на себя стодолларовые костюмы, усядутся на этот чертов станок и начинают махать своими тощими ручонками, как тот вонючий петух своими погаными крыльями, пока ты не подойдешь и не скажешь: «Простите, сэр, но мне кажется, лучше, если вы будете делать это упражнение вот так».

Я уже оделся, когда Генри вышел из душа и снова зашел в раздевалку.

— Ну что, получше стало? — спросил я.

Генри улыбнулся и промолчал.

Был прекрасный весенний день, и я отправился к себе в контору пешком. На мне были плотные брюки, белые кроссовки «Рибок», кожаная куртка и белая рубашка в широкую бледно-розовую полоску — самая смелая из всех, что у меня имелись. Я чувствовал себя сильным и бодрым, как всегда после тренировки.

Интересно, и чего этому придурку Красной Розе пришло в голову, что он сможет меня запугать?

В четверг в 9.40 утра я сидел в кабинете Квирка и пытался понять, почему Красная Роза решил меня напугать.

— Может, это значит то же самое, что и фраза «Поймай меня, пока я не сделал это снова»? — предположил Квирк. — Просто хочет попугать нас, чтобы мы поторопились с расследованием.

— Ты же слушал запись, — возразил я. — Неужели понял его слова именно так?

— Нет, — согласился Квирк. — Чувствуется, что он настроен против тебя довольно враждебно.

Плащ Квирка аккуратно висел на вешалке. Манжеты белой рубашки были отвернуты, накрахмаленный воротничок расстегнут. Он откинулся на своем вращающемся кресле и заложил руки за голову. Под рукавами рубашки вздулись бицепсы.

— Но почему он настроен против тебя враждебно? — задумчиво спросил Квирк.

— Ну, почему обычно преступник враждебно относится к детективу?

— Может, он тебя знает?

— Ага, и я ему не нравлюсь.

— Хотя в это и трудно поверить, — усмехнулся Квирк.

— Не забывай, он психопат, — заметил я.

— Как будто мало просто полицейских, которые тебя не любят.

— Но, возможно, он вовсе не полицейский и вовсе не знает меня. А может, вообще происходит что-то другое, — сказал я. — Сюзан постоянно напоминает, что это дело нам решить как дважды два.

• Предыдущая
• 7/34
• Следующая