Шалость - Паркер Лаура - Страница 22
- Предыдущая
- 22/78
- Следующая
— На самом деле я немного знакома с садоводством и могла бы обойтись без сопровождающего в научно-познавательной прогулке по саду. — Если поездка в Лондон увенчается успехом, едва ли у Джапоники будет возможность познакомиться с любимым детищем лорда Эббота.
— Папа всех нас одинаково любил, — сказала Лорел. Она не могла не вставить свое слово в строку. — Он и имена нам всем дал цветочные.
— Только вот иногда забывал поздравить нас с днем рождения, — робко заметила самая младшая из сестер. — Хотела бы я, чтобы папа подольше бывал с нами.
— Не переживай. Ты ведь не одна, смотри, сколько у тебя сестер. — Джапоника похлопала двенадцатилетнюю девочку по плечу.
Должно быть, Гиацинта уловила жалость в тоне мачехи и вскинула голову с видом оскорбленной невинности.
— В семьях аристократов не принято баловать детей. Нас воспитывают по-другому. Слишком много нежности размягчает мозги.
— А мне кажется, недостаток внимания делает ребенка одиноким, — осторожно заметила Джапоника. — Но признаться, у меня было совсем другое детство — не такое, как у вас.
— И где вы жили? — с любопытством спросила Цинния.
— В соломенной хижине? — предположила Пиона. — Гиацинта говорит, что иностранцы только такой дом и могут себе позволить. И еще что они спят на полу.
Джапоника улыбнулась:
— Гиацинта права в одном. В Персии очень богатые люди имеют дома без дверей и спят на соломенных матрасах.
— А дикие звери бродят в округе, распивая хозяйский чай?
— О нет, в таких домах тигры не водятся. — отвечала, но воображение уже рисовало тот образ, что навеки запечатлелся в памяти. Раскрашенное под леопарда лицо Хинд-Дива. Шатер, парчовые подушки и шелковые покрывала…
— Что с вами, вы как-то странно выглядите! — воскликнула Пиона с детской прямотой.
С некоторым запозданием Джапоника заметила, что пять пар глаз очень пристально изучают ее лицо.
— Я вспомнила об одном жителе Багдада — он был леопардом.
— Вы все время говорите чепуху, — пренебрегло жительно заметила Лорел.
— Но я с ним встречалась лично. Звали его Хинд-Див. Его дом был такой большой и красивый, с мраморными полами и множеством фонтанов. Вместо дверей там висели самые красивые портьеры, которые я только видела в жизни. Некоторые были сделаны из стеклянных бус, другие из шелка, все в красновато-оранжевых тонах — цветах заката. Как бы ни было жарко на улице днем, воздух под крышей его дома всегда был ароматен и чист. И. что самое удивительное, стоит только гостю подумать о своем желании, например о том, что ему хочется выпить что-то прохладное, как все желаемое немедленно появлялось, и без всякого шума, если не считать шелеста шагов слуги по мраморному полу.
— И где спал леопард? — спросила Пиона, завороженная сказкой. .
— Кроватью ему служила низкая деревянная платформа, на которой грудились шелковые подушки: багряные, золотые и лазурно-синие.
— Как будто в волшебном замке! — выдохнула Бегония. — Только леопард в эту сказку не вписывается.
— В какой сказке нет троллей, людоедов или драконов? — задумчиво проговорила Джапоника в ответ. Она-то знала, какую цену ей пришлось заплатить за гостеприимство.
— Расскажи нам еще о Персии, — попросила Пиона. Почувствовав, что ей наконец удалось продвинуться в деле завоевания симпатии по крайней мере одного цветочка из «букета Шрусбери», Джапоника тем не менее сумела не поддаться искушению пойти у ребенка на поводу. Вместо того чтобы продолжить баловать сестер сказками, она достала из сумки жестяные коробочки.
— Кто хочет попробовать восточных сладостей? Я была уверена, что у меня было пять коробочек, но одна куда-то запропастилась.
Краем глаза Джапоника заметила, как Лорел поджала губы.
Внимательно просмотрев документы, поверенный Шрусбери обвел свою немногочисленную аудиторию взглядом из-под пенсне и бодро улыбнулся.
Жена предварительно проинструктировала его о том, как следует вести себя с новоявленной виконтессой, и он строго следовал ее наставлениям, оказывая Джапонике всяческое внимание. Скромный поверенный знал, что супруга потребует от него самого детального отчета о каждой минуте встречи — миссис Симмонс слыла среди подруг главным поставщиком сплетен о высшем свете.
Несмотря на то что предыдущий посетитель порядком утомил и расстроил мистера Симмонса, едва виконтесса зашла к нему в приемную, поверенный Шрусбери тут же забыл о неприятностях.
Покойный лорд Шрусбери женился на девушке моложе, чем его старшая дочь!
Но пикантность ситуации заключалась не только в этом. У миссис Эббот имелся забавный акцент, который, хотя и несколько сглаженный, все равно свидетельствовал о том, что корни ее там, в колониях. Девушка выглядела болезненно бледной и слишком худой, так что Симмонс вынужден был признаться себе в том, что ошибался, считая, что жениться на ней виконта заставили ее женские чары, а не те соображения, которые он излагал в письме незадолго до смерти. Ибо если изжелта-бледное лицо и худоба могли объясняться болезнью, то рыжеватые брови и ресницы того же оттенка, что и волосы, которые он сумел разглядеть под видавшим виды чепцом, едва ли могли воспламенить в мужчине страсть. Заурядная — пожалуй, иначе про нее и не скажешь.
Он мог бы доложить своей жене о том, что сестры Шрусбери были, как всегда, разряжены, надушены до тошноты и при этом не мыты. Будучи верным апологетом Браммела, Симмонс то и дело подносил к носу надушенный пачулями платок, призванный ослабить пагубное влияние на организм вони немытых тел.
— Вот, мои дамы, такова правда. Все просто и ясно.
— Не могу поверить, — пролепетала Гиацинта, внезапно побледнев. — Там ни слова не сказано о том, где мы будем жить.
— Но это так легко объяснить. — Добродушный смешок Симмонса никак не подействовал на его клиенток. По правде говоря, едва встретившись взглядом с Гиацинтой, живо напомнившей ему миф о горгоне Медузе, Симмонс покрылся холодным потом. Мисс Гиацинта кого угодно могла вогнать в ужас своим взглядом.
— Вам обеспечено содержание из пенсиона вдовы.
— Из пенсиона вдовы? — Гиацинта зло сверкнула глазами, чуть было не прожгла мачеху насквозь, и мистер Симмонс невольно зауважал леди Эббот за то хладнокровие, с которым она встретила взгляд падчерицы. — Мы что, больше не будем получать содержания? Своего собственного? Нас что, лишили наследства, мистер Симмонс?
Мистер Симмонс облился холодным потом. Он постарался подсластить пилюлю как мог. Тон его был нежным и липким, как масло:
— Не торопитесь с выводами, мои дамы. Вам просто нечего наследовать.
— Но у отца были какие-то средства?
— Боюсь, у него ничего не осталось. — Мистер Симмонс поправил пенсне и прокашлялся. — Вы знаете, что собственные средства он тратил на занятия научным садоводством, а это увлечение не из дешевых. Но повода для тревоги нет. Леди Эббот является вашей официальной опекуншей и будет о вас заботиться.
— Но именно этому мы хотели бы помешать. — Лорел встала и закинула боа на плечо. — Мы хотим обратиться к виконту Шрусбери с просьбой быть нашим опекуном.
— Мне тоже кажется, что такое решение было бы наилучшим, — неожиданно для всех заявила, поднявшись с места, Джапоника.
— Ну-ну, не будем торопиться, мои дамы. — На этот раз мистер Симмонс воспользовался надушенным платком, чтобы стереть пот со лба. Он-то лучше других знал, что если кто и способен дать утешение страждущему, то никак не лорд Шрусбери. Лично он, Симмонс, в последнюю очередь стал бы обращаться к нему за помощью, ибо тот самый посетитель, что вывел Симмонса из себя накануне приезда вдовы с падчерицами, и был виконтом.
Не стесняясь в выражениях, виконт первым делом заявил, что отказывается от титула. После увещеваний со стороны Симмонса он поставил поверенного в известность, что, если и примет титул, то отказывается брать на себя какие бы то ни было обязательства, связанные со вступлением в наследство.
Мистер Симмонс зашевелил губами, вспоминая тот ужас, что испытал, случайно увидев стальной зловещий крюк, торчащий из рукава виконта там, где должна быть кисть правой руки. Видит Бог, если сестры Шрусбери надумают подразнить этого бешеного пса, то он от них и мокрого места не оставит.
- Предыдущая
- 22/78
- Следующая
