Шалость - Паркер Лаура - Страница 18

• Предыдущая
• 18/78
• Следующая

Декабрь 1809 года

Примерно в тридцати милях от Лондона в номере гостиницы, что в местечке Хартфорд-Бридж, пятеро британских офицеров засиделись за поздним ужином. В дополнение к традиционным отбивным и устрицам богатым постояльцам подали фазанов в желе, украшенных крабами и креветками, а также мясо в горшочках в пряном соусе, свежайшую ветчину и глазированные пирожные, пропитанные коньяком. Все эти деликатесы по требованию постояльцев были немедленно доставлены из Лондона, из торгового дома «Фортнам и Мейсон». Ни одна уважающая себя компания офицеров не могла бы поужинать, не заказав что-то у Фортнама. Плотно покушав, покуривая табак и попивая кларет, провезенный в Англию под самым носом у бдительной таможни, офицеры принялись играть в карты, и далеко не «по маленькой».

— Я уже забыл, как холодно и противно в Англии зимой. — Говоривший служил в армии его величества в Калькутте. Игра у него не шла, и надо было найти виновного в неудачах. Английская погода прекрасно подходила для этой роли. — В сутках от силы шесть светлых часов. Чертов дождь и снег даже превращает в сумерки.

— Служба за границей тебя изнежила. — Мистер Хау поднял ногу в золоченом ботфорте на медную решетку камина.

— И ленивым, — добавил мистер Фрамптон, распечатывая новую колоду.

— Эта страна стала изнеженной и ленивой, — сказал Хемпхилл и взял в руки газету, которую отложил было в сторону. — Здесь говорится, что война с Францией приняла дурной оборот. Кажется, мало надежды на то, что положение изменится.

— Плохое командование. — Винслоу потер у себя под носом то место, где еще неделю назад красовались усы. — Из-за того, что герцог Йорк вынужден был подать в отставку, армия осталась без командующего. Скандал из-за юбки! Большего позора не придумаешь!

— Верно, старина! — отозвался Хемпхилл. — Лучше уж умереть в бою, чем сгнить, как эти ленивые ублюдки под Антверпеном прошлой весной.

Сотоварищи закивали в ответ. После неудачной попытки атаковать войска Наполеона под Антверпеном британские силы оказались отрезанными от своих на маленьком острове. Болезнь косила людей сотнями. В итоге погибли четыре тысячи солдат и еще одиннадцать тысяч остались инвалидами.

— Не армию надо винить, а парламент! — пробормотал Хау. — Что-то он совсем себя не проявляет. Спит на ходу!

— И что еще хуже, американцы осмелились заручиться помошью французов в торговле на континенте, — добавил Фрамптон.

— Попомни мои слова, нам еще предстоят крупные неприятности с колониями.

— Не думаю, что ты хотел бы в этих разборках участвовать, — усмехнулся Винслоу. — Как бы ты содержал в чистоте все эти кружева вне всякой цивилизации?

— Мы бы не успели запаршиветь, — сказал Фрамптон, подмигнув Хау. — Таким молодцам, как мы, не потребуется много месяцев, чтобы разобраться с врагами.

Хау и Фрамптон были полны хвастливой гордости от понимания того, что служба в лейб-гвардейском полку его величества дает им неоспоримое преимущество перед прочими военными. Даже над теми из сотоварищей, кто в более высоком звании служил в индийской армии. Даже форма у тех и других отличалась. Тогда как индийские пехотинцы были одеты в удобный, но невзрачный мундир, офицеры лейб-гвардейского полка носили дорогие красные мундиры с блестящими золочеными пуговицами — не оловянными, как другие, — обшлага рукавов были обшиты золотыми галунами, а белоснежные лосины заправлялись в начищенные до блеска сапоги из хорошей кожи. Даже сейчас, играя в карты, они не снимали шпаг с золоченым полукруглым эфесом. Шпага была символом их положения и носилась с гордостью.

— Позор, что мы потеряли колонии, — продолжал Хау. — Этот грубый промах лежит на совести у монарха. — Он наклонился и зашептал, понизив голос: — На троне Англии сидит безумец!

Индийские офицеры переглянулись. Немногие англичане осмеливались говорить о здоровье короля. Принимая во внимание характер их миссии, на теме этой лежало строгое табу. Они служили в почетном эскорте персидского посланника, мирзы Абу Хасан Шираза, который прибыл в Англию на борту «Грозного» ровно неделю назад.

После очередной сдачи Хау взглянул на пятерых доселе молчавших компаньонов.

— Ты ничего не можешь сказать по этому вопросу, Синклер?

Единственный человек в компании, облаченный в штатское, держался несколько поодаль. Под резко очерченными черными бровями сверкали желтовато-карие глаза. В неровном свете свечи лицо его казалось мистически странным: резкий переход от света к тени, никаких полутонов. Лоб рассекал глубокий шрам, но о происхождении этой раны он никогда не говорил. Взгляд его было нелегко вынести. Сейчас он был устремлен на Хау.

— Вам нечего сказать, сир? — с вызовом повторил Хау, ибо не любил чувства страха, а взгляд Синклера производил на него более пугающее впечатление, чем он готов был признать. — Или же вы считаете себя несведущим в таких вопросах?

Синклер левой рукой потянулся к картам, что раздал ему Винслоу.

— Если бы я имел контакт с герцогом Йорком, или герцогом Портлендом, или даже с самим монархом, я бы нашел, что посоветовать. Результат оказался лучше того, что мы имеем сейчас.

— Уверен, что вы так бы и поступили, — благодушно протянул Фрамптон. — Именно поэтому нам ничего не остается, как колесить по стране, помогая вам троим разыгрывать горничных при умственно отсталом язычнике, мнящем себя послом.

— Мужчины, наряжающегося в женские шелка! — добавил Хау. — Кажется, только Синклер его и понимает, даже когда он пытается говорить на английском. Но как мне кажется, это вполне естественно для того, — он бросил взгляд в сторону Синклера, — кто совсем отуземился.

В комнате повисло неловкое молчание. Все взгляды устремились на Синклера, но он оставался невозмутим.

До памятной даты шестимесячной давности Девлин Синклер считался мертвым. По крайней мере товарищи считали его погибшим. Согласно официальной версии, он был убит в афганских горах в 1807 году. Но в июле этого года чудом возник из небытия, появившись в доме генерал-губернатора Калькутты. Стоило лишь мельком взглянуть на него в тот момент, чтобы понять: его подвергали пыткам.

Одетый в лохмотья, с гнойными незаживающими ранами, он балансировал на грани жизни и смерти в течение месяца и лишь потом пошел на поправку. Но и когда состояние его стабилизировалось, Синклер не смог или не захотел объяснить, что происходило с ним в течение тех двух лет, когда его считали мертвым.

О том, как он мог бы провести эти годы, рождалось множество слухов и версий. Кто-то утверждал, что доподлинно знает, будто Синклер был в плену у хинди. Другие говорили, что офицер, спасшись из афганского плена, прятался в горах, живя среди диких племен, расселившихся вдоль афгано-персидской границы. Поговаривали даже о том, что он снюхался с русскими. Губернатор, будучи человеком здравомыслящим и практичным, решил не устраивать Синклеру допросов и не возбуждать официального преследования. Он ограничился тем, что заявил властям о том, что Синклер находился в плену у врагов Англии, и при первой возможности отправил его назад в Англию, подальше от греха.

Друзья не оставили Синклера, но между собой решили, что он стал совсем другим. Во время путешествия в Англию он пугал их криками во сне на языках, которых никто из офицеров не знал. Но ни у кого не хватало духу сообщить Синклеру об этих его странностях. У него и раньше характер не отличался мягкостью, а после двух лет таинственных скитаний стал просто опасным, жутким в своей непредсказуемости.

Хау откинулся на спинку стула и поставил вторую ногу на каминную решетку. За неделю, проведенную вместе, с тех пор как он присоединился к эскорту мирзы в Портсмуте, Хау все сильнее завидовал Синклеру. Его неприятно задевал тот факт, что Хемлхилл и Винслоу с пиететом относились к человеку, которого он, Хау, считал наполовину сумасшедшим. До сих пор он пытался избегать общения с Синклером, но сегодня отчего-то решил, что больше не желает мириться с тем, что Синклер его игнорирует.

• Предыдущая
• 18/78
• Следующая