Еретическое путешествие к точке невозврата - Крюков Михаил Григорьевич "профессор Тимирзяев" - Страница 68

– Великие боги! Эти лодыри здесь вообще что-нибудь смазывают? – возмутился оборотень.

– Вниз, вниз! Скорее! – торопил его Вольфгер.

Он сорвал со стены лампу и помчался вниз, прыгая через ступени.

– Осторожно, господин барон, внизу может быть надзиратель! – крикнул ему в спину Карл.

Меч в тесноте подземелья был бесполезен, поэтому Вольфгер на бегу выхватил кинжал.

Лестница заканчивалась маленьким коридором, в который выходили двери четырёх камер. Вольфгер по очереди поднёс лампу к дверным решёткам. Три камеры были пусты, а в четвёртой в углу сидел Рупрехт, уронив голову на колени.

– Ну, что, игрок, допрыгался? – зло сказал барон, – оставить бы тебя здесь, да уж ладно…

Услышав знакомый голос, гном от неожиданности подпрыгнул и зажал себе рот руками, чтобы не заорать. Подоспевший Карл не особенно вежливо отодвинул Вольфгера в сторону и отпёр дверь. Первым в камеру просочился Кот, прыгнул на колени к гному и стал вылизывать ему ухо. Рупрехт, который терпеть не мог кошек, пребывал в прострации и даже не пытался сопротивляться.

– Вставай, чего расселся? Уходим отсюда, быстро! Ты что, в кандалах? – прикрикнул на него Вольфгер.

– Нет, не в кандалах, – потерянно сказал гном, вставая на ноги и стряхивая с себя Кота. Он ещё никак не мог поверить в своё спасение.

Неожиданно из тёмного угла камеры раздался глумливый, пропитой голос:

– Оп-паньки! А у нашего-то карлика неожиданно нашлись богатенькие покровители! Эй, вы, а ну, возьмите меня с собой, а то как закричу сейчас!

– А вот это ты зря, – с сожалением сказал Карл, – сейчас ты сделал свой выбор, парень, и он оказался неправильным. Сам понимаешь, лишний свидетель нам ни к чему.

Он шагнул в темноту, раздался сухой треск, хрип и звук падающего на камни тела.

– Кто там был? – поморщился Вольфгер.

– Да какой-то бродяга… – пожал плечами оборотень.

– Ч-что ты с ним сделал? – дрожащим голосом спросил Рупрехт.

– Свернул ему шею, а что? – невозмутимо ответил Карл. – Твоя любовь к азартным играм стоила жизни человеку.

– Но… Но я не хочу! – фальцетом воскликнул гном, – зачем ты его убил?!

– Бежим, бежим, потом будешь стонать! – прервал гнома Вольфгер. – Если те трое наверху проснутся раньше времени, придётся уложить и их. Скорее! Карл, запирай камеру!

Они помчались по лестнице вверх, причём Карл без малейших усилий тащил на себе совсем обессилившего гнома, а впереди неслышными скачками нёсся Кот.

В караульне ничего не изменилось. Стражники спали, распространяя вокруг себя запах дешёвого вина, немытого тела и кожаных ремней – привычный запах казармы.

На улице их ждала Алаэтэль. Захлопнув дверь караульни, похитители побежали обратно. Вдруг Кот, бежавший впереди, затормозил всеми четырьмя лапами, поднял шерсть дыбом и зашипел.

– Что ещё? – слегка задыхаясь от бега, спросил Вольфгер.

Карл прислушался:

– Сюда идёт городской дозор, я слышу шаги и скрип доспехов. Надо прятаться, и быстро, вот, вроде, незапертая подворотня.

– А куда она ведёт?

– Да какая разница? Скорее, скорее, главное, чтобы нас не заметили!

Они забежали в подворотню, которая, как оказалось, всё-таки оканчивалась запертой дверью, обнялись, чтобы занимать как можно меньше места, и замерли в тени.

Дождавшись, пока топот солдатских сапог замолкнет за углом, Вольфгер сказал:

– Надо решить, куда пойдём теперь. На постоялом дворе прятать гнома, пожалуй, рискованно: хозяйка и прислуга могут его, да и нас заодно, выдать страже. Может, пусть пока поживёт на барке? Барочнику заплатим.

– А барки-то и нет, – хмыкнул Карл.

– Куда же она девалась? – удивился Вольфгер, – барочник всё плакался, что застрял здесь до весны!

– Куда девалась, не знаю, а только нет её. Дело в том, что мне ещё раньше такая мысль в голову приходила, ну, я на пристань и сходил. Нет там барки, даже следов не осталось. Обманул вас барочник, ваша милость.

– Да бог с ним, с барочником, – отмахнулся Вольфгер. – А куда тогда?

– Рупрехт, скажи, а есть в Виттенберге колония гномов?

– Нету, – отрицательно помотал головой тот.

– Совсем скверно… Тогда у нас нет выбора: до утра пусть посидит в своей комнате, а утром я схожу к Фуггерам, они что-нибудь придумают.

До сараев добрались без приключений. Карл поставил на крышу гнома, подсадил Вольфгера и передал ему с рук на руки эльфийку, после чего взобрался сам.

Влезть в окно, не наделав шума, оказалось гораздо труднее, чем вылезти из него, но всё-таки, порвав кое-где одежду и заработав несколько синяков, они оказались в комнате Вольфгера. Карл хотел забросить в окно Кота, но тот укусил оборотня за палец и сбежал.

– Вот дьявольская тварь! – обозлился Карл, облизывая ранку.

– Да ладно тебе, он сегодня нас всех спас, забыл? – сказал Вольфгер.

***

В комнате их ждала Ута. Не стесняясь присутствия Алаэтэли, Карла и гнома, она бросилась на шею барону и расплакалась.

14 ноября 1524 г.

Вольфгер решил посетить Фуггеров с самого утра, надеясь, что в конторе ещё не будет посетителей.

Перед тем, как покинуть постоялый двор, он зашёл к гному. Рупрехт сидел, забившись в угол комнаты и зябко обхватив руками плечи. Перед ним лежал обнажённый кинжал. Похоже, до гнома только сейчас по-настоящему дошло, какой опасности он чудом избежал, и его пробрало. Любой громкий звук в коридоре, особенно, шаги, повергали его в ужас. Каждый раз гному казалось, что его всё-таки отыскали стражники. Сейчас они отволокут его на рыночную площадь, чтобы на потеху визжащей и улюлюкающей толпы отрубить руку, а потом сжечь богопротивного гнома на костре. Рупрехт решил сражаться за свою жизнь до последнего. Когда в комнату без стука вошла служанка, чтобы сделать обычную утреннюю уборку, несчастный гном чуть не выпрыгнул в окно. Он едва успел спрятать кинжал. Женщина вскоре ушла, а Рупрехт ещё долго не мог прийти в себя.

– Вот что, гноме, – сказал барон, присаживаясь на его постель, – я сейчас пойду к Фуггерам, там мы будем решать, где тебя лучше спрятать. Потом мы с отцом Ионой пойдём к Лютеру, и вообще, меня целый день не будет дома. Я это к чему? Не вздумай и носа высунуть из этой комнаты, понял? Только до нужного чулана, бегом, вдоль стены – и обратно. Не спускайся в общий зал, проголодаешься – попроси кого-нибудь из наших, чтобы принесли еду сюда. Вчера нам просто сказочно повезло, скажи спасибо Алаэтэли, а во второй раз может и не повезти. И вот тогда… В общем, ты понял.

Гном часто и мелко закивал, его жидкая бородка, продетая через кольцо, смешно тряслась. Вольфгеру стало жаль бедолагу. Он подошёл к Рупрехту и хлопнул его по плечу:

– Ну, ладно, приятель, не казни себя, со всяким могло случиться. Что было, то прошло. Вытащили мы тебя, и слава Богу. Потерпи ещё день-другой, а потом мы из Виттенберга уедем, и ты опять будешь свободен. Ну? Перестань дрожать, говорю тебе! Вино есть? Ну так пей!

– А всё же, к-как он его… – продолжая думать о своём, невпопад пробормотал Рупрехт.

– Кто? Кого? – удивился Вольфгер.

– Как кто? Карл, Ганса…

– Какого ещё Ганса? Тебя что, вчера по голове били? Ты никак заговариваешься? Тогда почему Уте или Алаэтэли не сказал?

– Да нет, не били, – досадливо отмахнулся гном, – и не заговариваюсь я. А Ганс – это бродяга, ну, тот, что со мной в камере сидел. Он зимой нарочно стражников дразнил или воровал что-нибудь на рынке по мелочи, чтобы в тепле переночевать. Утром, понятное дело, его все равно бы выгнали, ну дали бы по шее пару раз, и всё, взять-то с него нечего, а теперь… – гном шмыгнул носом.

– Что делать, он не вовремя проснулся, – пожал плечами Вольфгер. – Жаль, конечно, твоего Ганса, но нам пришлось выбирать – ты или он.

Разве ты ещё не понял, что наша жизнь – это вообще сплошной выбор, и часто выбирать приходится между плохим и просто отвратительным. Вчера ценой твоей жизни оказалась его смерть. Ну, вот мы с Карлом и выбрали.