Мой портфель - Жванецкий Михаил Михайлович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/66
• Следующая

Или в дождь, когда ты в плаще на улице, и льет – а ты стоишь.

И счастье – это человек. И путешествие не путешествие, и Африка не Африка, если его нет. А один маленький, нежный, невозможный.

Как мучительно счастливо, как больно и отчаянно, какие слезы от немощи выразить ему. Ты только смотришь на него… Твои глаза, как два прожектора. Ты светишься, ты светишься.

Она существует. Эта мучительная борьба нервов. Эта тревога рядом и боль вдали. Это мучение, так мало похожее на радость. И рождается между сердцем и дыханием.

И только потом, когда спадет высокая температура, ты поймешь, что это было.

А этот маленький и нежный, весь твой, ребенок или женщина. Он приходит и занимает весь дом, всю душу. С ним идешь и удивляешься. С ним впервые видишь и рассматриваешь книги и травинки и начинаешь понимать кошек и собак, чувствуешь добрые руки угрюмого человека и говоришь, говоришь, говоришь, стены переходят в улицу, улица в лес, а ты говоришь, как будто никогда этого не делал. Пропадает стеснительность, исчезают корявые слова, и ты говоришь, говоришь, говоришь…

Насколько живо и энергично выглядят покойники в кино и по ТВ. Как свежо звучат с пленок их голоса: – Послушай, я тебе скажу. Ты не прав. Кто здесь без билета, выйдите немедленно из зала. Я не начну, пока он не покинет!

Боже! Они же живые! Они с нами! Вот вам царство небесное. Вот вам и бессмертие. Мы добились своего. Бывший человек сопровождает нас уже до нашей смерти. Первую половину слов он говорит нам живой, вторую половину – в записи. Причем у него все новые и новые пожелания для нас, напутствия и прямо-таки дельные советы.

Откуда-то приходят все новые записи, изображения – с нами, голос – с нами… Ребята, наговаривайте через микрофон советы детям на 2020 год и далее. Только распределяйте толково. Мол, вот дачу ты собираешься строить, правильно. Машину не стоит ремонтировать, ты ее меняй. Потолок побели, обои оставь…

Жизнь продолжается. Лично вас нет, а голос, мысли, ваше лукавое лицо – все дома. Пожилые, инфарктники, почечники, циррозники, спинномозговики, снимайте себя на видео, пока вы еще в приличном состоянии и мыслям есть где удержаться. Лежа на раскладушках, натирая морковь, сидя на горшках, наговаривайте будущим потомкам. Пытайтесь ответить на возможные вопросы. Для будущей живости вставляйте: «Что-что?…», «Никогда!», «Я себе этого не позволял и прожил живо и интересно». Нет, не надо говорить в прошлом: «…и живу живо и интересно».

– Дети. Много женщин – это плохо, дети. Костя, ты знаешь, кому я говорю… Не притворяйся, ты прекрасно знаешь, о чем я… Я, дети, себя чувствую прекрасно…

Советы, ответы, эссе и замечания должны приходить регулярно. Жизнь, в которой вы получали удовольствие, может незаметно кончиться, зато теперь будут получать удовольствие от вас. Единственное чего надо опасаться, – это радиации, которая не только убьет, но и размагнитит. Ну, тут уж, как говорится, все вместе. А если все и без исключения, то это и не обидно. Все так все. Все исчезли также внезапно, как и возникли. И только где-то слух пройдет:

– Ты слышал, вроде там была жизнь.

– Да, слышал. Говорят. Вроде была. Мало ли что говорят.

Ну и ничего страшного. Ну и жили, пели, любили, и нет их. Просто надо придумать несгораемые, несмываемые и неснимаемые пленки. Тогда все мы, все наши образы, все мысли, все слова и личики будут жить вечно, накладываясь друг на друга.

И что такое 70 лет труда и болезней в безоблачной и ровной вечности.

Ученые установили, что, кроме нас, разумных существ в Солнечной системе нет. Значит, нам надо как-то держаться.

Консерватория, аспирантура, мошенничество, афера, суд, Сибирь.

Консерватория, частные уроки, еще одни частные уроки, зубные протезы, золото, мебель, суд, Сибирь.

Консерватория, концертмейстерство, торговый техникум, зав. производством, икра, крабы, валюта, золото, суд, Сибирь.

Может, что-то в консерватории подправить?

Тут возможны, два варианта. Либо ты называешь дерьмо дерьмом, невзирая на должности и звания, и народ тебе кричит ура. Или ты кричишь ура, и народ тебя называешь дерьмом, невзирая на должности и звания.

Все наши несчастья начинаются фразой «Как, разве вам ничего не говорили?»

Он (по телефону). – Девушка, девушка, в чем дело? У меня уже несколько дней молчит телефон, девушка?

– Как? Разве вам ничего не говорили?

– Нет.

– А вы открытку получали?

– Нет.

– Как? Вы же должны были получить.

– Да. А я не получил.

– Вы должны были получить. (Отключается.)

– Девушка!…

– Пятнадцатая.

– Уважаемая пятнадцатая. У меня уже три дня молчит телефон.

– А вам ничего не говорили?…

– Нет, нет, ничего. И открытки не было. А что случилось?

– Должна была быть. А из управления вам звонили?

– Нет.

– Странно.

– Что случилось?

– Вам изменили номер.

– Девушка, миленькая, пятнадцатая, не бросайте. За что? Почему?

– Там узнаете.

– Может быть, вы знаете, почему нет писем, телеграмм. Уже очень долго.

– Как, вы еще не знаете? (Щелкнула. Отключилась.)

– Нет, нет. Что случилось? Пожалуйста!

– Уже месяц, как вам поменяли адрес.

– Ой! Ай! За что? Куда бежать? Всему дому поменяли?

Она (щелкнула). – Нет. Только вам.

Он (растерянно). – Что же делать? Я же так жду. А тут приходят письма, повестки на фамилию Крысюк. Куда их пересылать?

– Постойте, вам что, действительно ничего не говорили?

– Нет.

– Это вам.

– Как?… Я же…

– У вас изменилась фамилия в связи с вводом новой станции. Разве вы не получали открытку?

– Нет… Что же теперь делать? Меня же никто не знает…

– Вас предупредили. Вот у меня список. Против вас стоит птичка: «Предупрежден».

– Нет, нет. Я ничего не получал.

– Значит, получите. (Щелкнула, положила трубку.)

– Девушка…

– Восьмая.

– Мне пятнадцатую, пожалуйста.

– Минутку.

– Простите, милая пятнадцатая, как меня теперь зовут?

– Это Крысюк?

– Д-да…

– Сейчас, сейчас… Семен Эммануилович.

– Так я уже не…

– Нет-нет. Это все осталось. Год рождения – 1926.

– Мне же сорок два…

– Это по-старому. Вам теперь пятьдесят шесть, еврей!

– Опять?!

– Да. Родители – кулаки-землевладельцы.

– Откуда? Что? Какие землевладельцы? Мы из служащих…

– Нет, нет. Это изменено. Вам должны были послать открытку, но я вам могу зачитать, если хотите.

– Да. Да. Обязательно.

– Крысюк Семен Эммануилович, пятьдесят шесть лет, из раскулаченных, продавец.

– Кто?

– Продавец овощного отдела.

– Позвольте. Я врач. С высшим. Первый медицинский в пятьдесят втором году.

– Нет, нет. Это отменено. Вы продавец.

– Где, в каком магазине?

– Вы сейчас без работы. Вы под следствием и дали подписку.

– За что?

– Недовес, обвес. Этого в карточке нет, то ли вы скрывались. Я не поняла. Вам пришлют. Там что-то мелкое. Ну, у вас родственники там…

– Нет у меня там.

– Теперь есть.

– Где?

– В Турции.

– Турки?

– Нет… Сейчас палестинцы. Тут написано, что вы подавали какие-то документы. Что-то просили.

– Что просил?

– Тут не ясно. Вам отказано. И от соседей заявление. Просят вас изолировать.

– Мы же незнакомы. Я их никогда не видел.

– Просьба рассматривается. Скажите спасибо, что у меня время есть. Я не обязана отвечать, я завтра ухожу в декрет, так уж сегодня настроение хорошее!

– Спасибо вам, пятнадцатая, пусть ваш ребенок будет здоров.

– Так что вы сейчас из дому не выходите. Соседи могут избить вас.

• Предыдущая
• 32/66
• Следующая