Егорино горе (СИ) - "Sumya" - Страница 31

• Предыдущая
• 31/35
• Следующая

— Это все, что ты знаешь по-немецки? — возмутился Егор, оборачиваясь.

— Ну почему? Еще кое-что из старых советских фильмов про войну и общие слова, типа "данке", "битте". А что? — Горелов одним глазом поглядывал на австрийца с норвежцем, они явно находились в сильном напряжении относительно происходящего. Ничего. Им полезно. Как ему нервы мотать с контрактом, так они первые, теперь пускай сами попсихуют.

— Горе, зачем мы здесь? — Егор потер рукой взмокший лоб. — Чего ты пытаешься добиться?

— Не хочу терять контракт. Не с отечественным же оборудованием мне работать. Ты себе даже не представляешь, какое дерьмо у нас сейчас делают, а стоит в два раза дороже, чем у них. Так что надо объяснить этим голубкам, что все в порядке и подписать уже тот долбанный договор, а то он мне поперек всех планов стоит. Давай скажи им уже, что все в порядке и что их половые предпочтения ни на что не влияют.

Егор сглотнул, нервно посмотрел на любовника и перевел.

Эггер-Линц тут же по петушиному задрал подбородок, всем видом показывая, что ему все равно, что себе там возомнил этот русский. Но когда Горелов пересел поудобнее, он тут же дернулся и нырнул за спину более крупного Лундена. Норвежец вздохнул и заговорил.

Егор выслушал его внимательно и повернулся к любовнику.

— Он говорит, что знает, как в России относятся к представителям сексуальных меньшинств, и они оба прекрасно понимают, что это конец ваших деловых отношений.

Горелов закатил глаза: так он и знал, что эти придурки напридумывают себе невесть что, а ему потом искать других поставщиков. Нет уж! У него уже объемы под их оборудование набраны, и договора все заключены. Сорвется что-либо и реестр недобросовестных поставщиков ему обеспечен. Надо их дожать, во что бы то ни стало.

— Скажи, что я деловые отношения на личную жизнь не переношу. Что все еще хочу заключить с ними договор. И что абсолютно точно не являюсь гомофобом.

Егор послушно перевел. Кислые и недоверчивые лица иностранцев были понятнее всяких слов. Оставалось только одно; Горелов понимал, что по-хорошему надо было бы спросить на это разрешение у любовника, но ему захотелось немного похулиганить.

Он взял Егора за плечи и развернул его боком к удивленным мужчинам, демонстрируя след от укуса, который уже успел приобрести темно-красный с фиолетовым оттенок. След не оставлял сомнений ни в происхождении, отдельные отпечатки зубов были отчетливо видны, ни в том, что кусали Егора сзади.

Эггер-Линц издал изумленный возглас. Лунден просто вытаращил глаза, хватая воздух открытым ртом как рыба, Егор залился краской смущения.

Горелов вовсю наслаждался произведенным эффектом. И почему в интернете писали, что камминг-аут вещь постыдная и неприятная? Это ж весело.

Егор зашипел и принялся вырываться.

— А меня ты спросить не хотел? Или хотя бы предупредить?

Было до жути обидно, что Горе вот так выставляет их отношения напоказ, ради какого-то оборудования.

— Не парься, — Виктор чмокнул насупившегося любовника в лоб, — я так понимаю, что здесь все свои.

Егор обиженно надул губы.

Иностранцы переглянулись и, заметно расслабившись, тоже сели на лавки, наконец повязав полотенца вокруг бедер и перестав выставлять их перед собой как щиты.

Первым заговорил Лунден.

— Он сказал, что никогда бы не подумал, что ты можешь быть геем. Они столько раз видели тебя в обществе соблазнительных женщин.

— Никаких геев, — притворно возмутился Горелов, — только с ним, — он приобнял Егора за плечи, лукаво улыбаясь.

Все рассмеялись.

Они еще немного посидели в парилке, поговорили на тему камминг-аута, стараясь обходить все острые углы. Лунден и Эггер-Линц признались, что номер у них тоже один на двоих, и они жутко испугались, что Горелов может про это узнать. Репутация у России среди иностранных геев была не самая лучшая. Те фотографии с гей-парада обошли интернет и оставили негативное впечатление. Они были уверены, если Горелов узнает, что его партнеры геи — в лучшем случае сделке конец, а в худшем — он их еще и убьет из сексуальной нетерпимости.

— Это бред, — заржал Горе, — даже если бы я не был геем, я бы не стал терять интересующий меня контракт просто потому, что кому-то нравится, когда его пялят в задницу. Гей или не гей, главное чтобы не пидорас!

— Непереводимая игра слов, — перевел Егор.

Разошлись они уже далеко за полночь, перенеся время начала переговоров на десять утра.

— Ты все еще должен мне минет, — напомнил Егор, когда они ложились спать.

— Отвали, — отмахнулся Горелов, — мне выспаться надо, у меня завтра важные переговоры с двумя геями. Отложим твой минет до вечера. Кстати, как ты думаешь, кто из них кого?

— Откуда я знаю, — Егор пожал плечами, — может они универсалы.

— А спрашивать о таком неприлично, да? — Горелов подгреб парня к себе и, повернув спиной, крепко обнял.

— Не тискай меня так! Ребра сломаешь! — возмутился Егор. — Конечно неприлично. И в случае чего придется быть готовым к тому, что тебе этот вопрос вернут. Оно тебе надо?

— Понял. Заткнулся, — ответил Горе и уснул почти сразу.

А Егор еще какое-то время лежал и пялился в темноту. Кажется, жизнь наконец-то налаживается. Теперь они не просто секс-партнеры, а почти настоящие любовники. Интересно, сколько у него уйдет времени на то, чтобы развести Горелова на поцелуй?

Утром Горе решил не будить любовника, пускай выспится, вчерашний день и так был полон впечатлений. Оставив ему наличность на тумбочке, он покинул номер, насвистывая, потом замер в коридоре, вернулся и чмокнул Егора куда-то в висок. Все-таки в том, чтобы признать себя геем, были свои преимущества, можно было делать, что хочешь, и не париться на эту тему.

Егор с трудом дождался, когда же Горелов уйдет. Вчерашний вечерний сон видимо сделал свое черное дело, а может, он просто жил еще по московскому времени, но проснулся он задолго до будильника и позволил себе понежиться в объятых Горя, хотя было немного жарко. Хорошее настроение испортил стояк. Не его стояк, а гореловский. Опять. Егор твердо решил, что должен выяснить, что это за странная импотенция такая со стояком. Едва за Гореловым закрылась дверь, как он вскочил с постели и рванул к ноутбуку, но тут он услышал, как дверь опять открылась, и пришлось нестись обратно под одеяло, проклиная забывчивого любовника и боясь, что он может забрать с собой ноут.

Но оказалось, что Горелов вернулся подарить ему утренний поцелуй. Это было так трогательно, так приятно, что Егору даже малодушно захотелось не искать ничего в сети, а закрыть глаза на эти странности и продолжать жить, как живется. Но он подавил в себе этот низменный порыв. Горелов достоин того, чтобы знать правду, и если есть хоть один шанс поправить его здоровье, Егор лично на аркане потащит его к врачу! Он перетащил ноутбук на кровать, подключился к бесплатному вайфаю и полез просвещаться.

Через два часа Егор выключил ноутбук и лег на кровать, бессмысленно пялясь в потолок. По всему выходило, что импотенции у Горелова никакой нет. Точнее есть, но психогенная (спасибо википедии за новое слово в его лексиконе), то есть Горе здоров, а проблему он сам себе придумал. От этой мысли бросало в дрожь. Потому что как только его догадка получит подтверждение, Горелов тут же бросит так ненавистную ему пидорасятину с Егором заодно, и поминай как звали. В душе была, конечно, надежда на то, что он не врач и мог что-то неправильно понять, но верилось в это мало. Как сказать об этом Горелову? Какие слова найти? А главное, где в себе найти силы на то, чтобы собственноручно выкопать себе могилу? Грустные мысли были прерваны телефонным звонком.

— Привет, — голос Виктора был весел, — ты где сейчас?

— Дома, — вяло откликнулся Егор, — в смысле в номере.

— Ну ты и соня, — хохотнул Горелов, — давай дуй в душ и пулей сюда, не могу больше этого Йонаса слушать, хочу нормальный перевод.

• Предыдущая
• 31/35
• Следующая