Пираты Карибского моря. Проклятие капитана - Папоров Юрий Николаевич - Страница 48

• Предыдущая
• 48/153
• Следующая

— Послушай, Хуан, тебе не кажется, что со стороны дома слышен какой-то шум?

— По-моему, там тихо. Все идет как надо! Я ничего не слышу.

А за стенами дома напротив, пока второй боцман убеждал служанку, что в следующий приход в порт он непременно пойдет с ней под венец — вот только надо чуть-чуть разбогатеть, — Добрая Душа и Бартоло проникли в хозяйские апартаменты через оставленный девушкой открытый вход. В просторной столовой, соединенной с гостиной, из которой дверь вела в библиотеку, где, по мнению боцмана, и должна была Находиться картина, при почти погашенных свечах сидела уже в ночном чепце хозяйка. Она раскладывала пасьянс. Пришлось затаиться за портьерами в коридоре и ждать.

Мимо новоявленных воров прошел слуга с настоем из апельсиновых цветков в большом бокале. «Ах, у нее болит голова. Быстро проигралась! Домой не вовремя заявилась, — подумал Добрая Душа. — Пей уж скорее да в постельку, баиньки!»

Слуга вернулся, и Бартоло похолодел — поднос коснулся его груди. Точнее, чуть дотронулся портьеры, за которой скрывался негр. «Спасибо, Чанго [65], пронесло!» — только было поблагодарил божество Бартоло, как услышал торопливые шаги. Они наверняка принадлежали мажордому. «Но зачем дворецкому спешить? — пронеслось в голове у Бартоло. — Исполнить приказ хозяйки. А если слуга все понял? Испугался?» Каблуки простучали мимо. Черная Скала вздохнул так громко, что заслужил предупреждение от боцмана.

«Однако дворецкий мог спешить к хозяйке и не по зову, — размышлял меж тем Бартоло, — а затем, чтобы сказать: „За портьерой в коридоре стоит чужой человек“. Стук сердца, который он все это время слышал, оборвался, от затылка к пояснице побежал неприятный холодок. Дворецкий со свечой и хозяйка вышли в коридор.

— Вы правы, Бернабе, с каждым годом становится жить все страшнее! Разбойников кругом развелось… Никто не желает работать, трудом и умом зарабатывать на жизнь. Грабить, грабить легче! Проверьте, Бернабе, чтобы все двери были на засовах. Спокойной ночи!

Никогда подобные слова еще не звучали для уха Бартоло так приятно. Дворецкий же не спешил исполнить распоряжение. Давно уже вдовец, он с большой симпатией относился к служанке, которая ушла, о чем он догадывался, чтобы встретиться в саду со своим любимым.

Выждав с минуту, не более, Добрая Душа вышел из-за портьеры и предложил Черной Скале следовать за ним. Однако в библиотеке — они просмотрели ее вдоль и поперек, — нигде не было картины, которая после описания Тетю стояла перед глазами боцмана как живая.

— Каналья! Лопни моя печень, если эта бабушка не упрятала картину в чулан! А где он? — еле слышно шептал Добрая Душа.

— Чулан — в чулане! — ответил Бартоло и Пошел вперед.

В конце коридора показался свет, и будущим похитителям надо было вновь быстро укрыться, но прежде Бартоло схватил из ближайшего канделябра свечу, положил ее на пол и раздавил.

— Зачем? Ты спятил?

— Тсс! — Черная Скала приложил палец к губам и скрылся за портьерой.

Дворецкий, который шел затем, чтобы погасить оставшийся гореть в столовой свет, конечно же, увидел раздавленную свечу и чертыхнулся:

— Вот, Бернабе, скоро и на покой! Уже не видишь, как хозяйка давит свечи. Святая Дева Мария, а как же она сама этого не заметила? — дворецкий перекрестился, поднял раздавленную свечу, собрал крошки воска в ладонь и пошел обратно.

Бартоло из-за портьеры тихо шепнул:

— Глядите хорошенько! Он сейчас пойдет в чулан.

И действительно, дворецкий свернул в одну из дверей. Через минуту он появился с новой свечой, вставил ее в пустой подсвечник, прошел в столовую и, погасив там свет, проследовал в конец коридора.

Добрая Душа кинулся к двери, которая, как полагал хитроумный Бартоло, вела в чулан. Черная Скала был прав. «Вакх», вместо того чтобы праздновать свою вечную победу над людьми, пылился лицом к стене. Диего за его способность хорошо видеть в темноте можно было бы прозвать и Филином. Ощупав руками волнистую раму, он разобрал на ней грозди винограда и кубок. Сомнений не было. Боцман, как его научил Тетю, нащупал с задней стороны рамы задвижки, откинул их, снял крепления, а потом и холст с подрамника. Бартоло стоял у двери. Скатав холст в трубу, Добрая Душа изрек:

— С богом! Если бы он знал, как я люблю моего капитана!

Второй боцман откликнулся лишь на третий призыв. Добрая Душа умело подражал писку летучей мыши. Первым на заборе показался Бартоло. Со стороны сада уровень земли был намного выше.

Увидев в руках Доброй Души рулон, Тетю и Медико быстро зашагали по направлению к порту. Добрая Душа ликовал, Бартоло был горд содеянным.

Завтра, когда «Каталина» оставит причал, доверенный человек Диего передаст секретарю губернатора увесистый мешочек с золотыми дублонами — ровно полторы стоимости картины и письмо. В письме, написанном рукою Медико, будет дано слово не позднее чем через полгода возвратить «Вакха» владельцу с благодарностью в обмен на оставленный в залог мешочек с золотом.

Добрая Душа торопил отплытие, упорно требовал как можно быстрее отдать концы и выйти за пределы порта.

— Капитан, лопни мои глаза, если я не вижу, что нас ждут неприятности! Будет погоня. Чую сердцем! Надо немедленно уходить!

— Уже поздно! — произнес Тетю. — Боцман прав. Поглядите!

В конце мола появилась толпа. Она росла и вытягивалась в сторону «Каталины». Люди кричали, размахивали руками. Военных, однако, среди них не было. Впереди всех шла женщина в простом черном платье. Она тянула за руку, по всей видимости, свою дочь. Мать обливалась слезами и рвала на себе одежды.

— Свистать всех наверх! Собрать экипаж на шканцах! — Де ла Крус отдавал приказы тоном, какого прежде никто не слышал.

Добрая Душа сорвался с места, а капитан направился к сходням. Бартоло последовал за ним. Тетю и Девото остались на мостике, а Медико сказал:

— Это нам вместо завтрака. Пойду поговорю с командой!

Сойдя на пристань, де ла Крус тут же убедился в том, что его опасения были не напрасны. Его предположение подтвердилось. Женщина кричала:

— Муж был матросом! Убили флибустьеры! Дети осиротели! Дом обнищал! Теперь опозорили дочь! Будьте вы прокляты! Все вы одинаковые — пираты!

Педро как можно вежливее поклонился кричащей женщине и предложил:

— Успокойтесь, сеньора! Прошу вас! Мы не оставим вас в беде. Вы с дочерью и любой мужчина, которого вы выберете, можете подняться на корабль. Здесь все решим!

Тем временем на шканцах Медико окинул команду проницательным взглядом и, как ему показалось, определил виновного. Хуан сообщил об этом Тетю и Девото, которые чувствовали себя неловко и потому молчали. На, побагровевшем лице Девото ходили желваки.

Девушка тут же указала виновника. — молодого матроса, на которого и подумал Медико. Им оказался второй бомбардир угонной пушки. Де ла Крус попросил девушку рассказать, как и что случилось. Матрос молчал, всем стало ясно, что произошло насилие.

Капитан приказал бомбардиру выйти к шпору грот-мачты.

— Ты сейчас же соберешь вещи, сойдешь на берег и возьмешь эту женщину в жены! Деньгами мы вам поможем! — ледяным тоном произнес Красный Корсар.

Стало слышно, как часы на колокольне городского собора отбивали время.

— Никогда! Этому не бывать! — отрезал молодой бомбардир и ушел на свое место.

— Сеньора, прошу вас, пройдите с дочкой ко мне на мостик, — и де ла Крус, пока женщины поднимались, шепнул Бартоло: — Принеси два мешочка с дублонами.

Когда мать пострадавшей увидела в руках капитана деньги и услышала, что это двести золотых дублонов, она принялась креститься и тихим голосом произнесла:

— Господь вознаградит вас, сеньор! Нам хватит одного мешочка. Слава Всевышнему! Есть еще на земле благородные люди! На сто золотых я открою харчевню. Мы будем спасены! Отец Небесный, пошли сеньору удачи и счастья!

Как только женщины и свидетель из горожан покинули палубу «Каталины», де ла Крус отдал приказ:

• Предыдущая
• 48/153
• Следующая