До тебя (ЛП) - Дуглас Пенелопа - Страница 48

• Предыдущая
• 48/70
• Следующая

Сердце ожесточается не в результате того, что мозг оказывается на распутье, и тебе приходится выбирать, куда свернуть – налево или направо. Ты попадаешь в тупик, но все равно продолжаешь пытаться преодолеть препятствие, сорваться с обрыва, не в силах остановить неизбежное, потому что в действительности просто не хочешь останавливаться.

В падении есть свобода.

– Джаред, – окликнул сзади нерешительный голос. Расправив плечи, я оглянулся. Ох, какого черта?

– Что ты здесь делаешь? – спросил у матери.

После чего вспомнил, что видел машину в гараже, когда вернулся с гонок. Я думал, она уедет на выходные, как обычно.

Ночь выдалась прохладная, поэтому мама, одетая в джинсы, свитер с длинными рукавами и коричневые сапоги до колен, обнимала сама себя. Ее шоколадного цвета волосы – такого же, как и мои – были распущены, спадали по плечам.

Завязав с выпивкой, она привела себя в порядок, и теперь всегда выглядела отлично. И как бы мать меня не раздражала, я был рад, что похож на нее. Не думаю, что выдержал бы, видя отцовские глаза в зеркале каждый божий день.

Джексу повезло меньше.

– Входная дверь была открыта. – Она подошла ближе, изучая мой взгляд в надежде найти лазейку. – Я слышала, что произошло между тобой и Тэйт.

Ну уж нет.

– Откуда, черт возьми, ты узнала, что я тут?

Ее неуловимая улыбка меня озадачила.

– У меня есть свои ресурсы, – пробормотала мама.

Интересно, какие же, потому что особым умом она не блистала.

Она присела рядом со мной; наши ноги свисали с края небольшого утеса в полутора метрах над водой.

– Ты несколько лет сюда не приходил. – Мать вела себя так, будто меня знала.

– С чего ты это взяла?

– Мне известно гораздо больше, чем ты думаешь, – ответила она, глядя вниз на пруд. – Я знаю, что сейчас у тебя проблемы.

– Ох, да брось ты. Не прикидывайся заботливой мамочкой. – Я поднялся с земли.

– Джаред, нет. – Мама тоже встала, повернувшись ко мне лицом. – Я ни о чем не стала бы тебя просить, но выслушай меня. Пожалуйста. – Ее тон, шаткий и непривычно серьезный, выбил меня из колеи.

Я лишь втянул щеки и сунул руки в карманы толстовки.

– В прошлом году, после твоего ареста, – начала она, – и после моего возвращения из Центра Хэйвуд, я предложила тебе выбрать одну вещь… одну идею, на которой ты бы мог фокусироваться день за днем. Нечто, что ты любишь, или то, что помогает тебе сосредоточиться. Ты так и не сказал мне, что выбрал, но примерно в тот же период времени тайком сделал себе новую татуировку. – Мама дернула подбородком в мою сторону. – В виде лампы. У тебя на руке. Почему именно лампа?

– Не знаю, – солгал я.

– Нет, знаешь. Почему? – возразила она.

– Мне понравился рисунок, – выкрикнул, теряя терпение. – Ладно, к чему все это?

Боже. Какого черта?

Тэйт. Лампа. Всегда ассоциировал эти два образа друг с другом, а после ее отъезда я нуждался в ней. Почему лампа? Понятия не имею.  

– На твой одиннадцатый день рождения я напилась, – ее слова прозвучали спокойно и неторопливо. – Ты помнишь? Я забыла про ужин, на который нас пригласили Брандты, потому что кутила со своими друзьями.

С этим праздником у меня мало приятного связано, поэтому я практически ничего не помнил.

– Я забыла про твой день рождения, – сказала мать; из ее глаз полились слезы. – Даже торт не испекла. 

Какой большой сюрприз, черт побери.

Но я промолчал. Просто слушал, скорее для того, чтобы увидеть, куда она клонит.

– В общем, я вернулась около десяти часов вечера, а ты сидел на диване в гостиной, ждал меня. Ты пробыл дома весь день. Не пошел на ужин без меня.

Я. В темноте. Один. Злой. Голодный.

– Мам, хватит. Я не хочу…

– Я должна, – перебила она, всхлипнув. – Пожалуйста. Помню, сначала ты расстроился, потом рассердился. Сказал, что стыдишься меня, что у других детей мамы и папы лучше. Я поругала тебя, и отправила в комнату.

Мэдмэн скулит у меня под дверью. Дождь барабанит в окно.

– Я не помню.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты действительно не помнил, Джаред. Но, к сожалению, эта татуировка доказывает, что помнишь. – Мама перестала плакать, однако слезы все еще блестели у нее на щеках. – Примерно десять минут спустя я поднялась к тебе в спальню. Не хотела смотреть тебе в глаза, но понимала, что ты прав, и должна была извиниться. Когда открыла дверь, ты выглядывал из открытого окна, смеясь.

Задумавшись, она сделала паузу, глядя в никуда.

– Тэйт, – наконец произнесла мама, – открыла балконные двери. У нее в комнате было темно, за исключением зажженной японской лампы, которую ты и ее отец смастерили ей в качестве раннего подарка на день рождения. – Она слабо улыбнулась. – Песня Beastie Boys "Fight For Your Right" играла на полную громкость, и Тэйт танцевала как заведенная… специально для тебя. Она сияла, скакала по комнате, словно маленькая звездочка в ночной рубашке. – Мать подняла глаза. – Тэйт пыталась тебя развеселить.

Стоило мне увидеть ее, и я уже не чувствовал себя дерьмово. Мама была забыта. Мой день рождения был забыт.

Тэйт стала для меня роднее, чем кровные родственники.

С того момента я больше не хотел быть с ней порознь.

– Джаред, я плохая мать. – Она с трудом сглотнула, очевидно, стараясь сдержать новый поток слез. Я отвел взгляд, не в силах посмотреть ей в глаза.

– Я все равно справился, мам.

– Да… каким-то чудом. Я горжусь тобой. Ты сильный. Не идешь ни у кого на поводу. Я знаю, что отпущу тебя в жизнь человеком, способным выдержать любые испытания. – Легкость в ее тоне сменилась серьезностью и уверенностью. – Я ни за что не променяла бы тебя на другого сына. Но, Джаред, ты несчастлив.

Воздух вдруг стал вязким, я будто в ловушку попал, и не знал, как из нее выбраться.

– А кто счастлив? Ты? – рявкнул я.

– Джаред, мне было семнадцать, когда я забеременела тобой. – Мать обхватила себя руками, скорее, чтобы от чего-то спрятаться, чем согреться. – Сейчас мне всего тридцать шесть. Мои бывшие одноклассники… некоторые из них… только начинают обзаводиться семьями.  Я была так молода. Без поддержки. Я не успела пожить, прежде чем мой мир перевернулся вверх тормашками…

– Да, хорошо, понимаю, – перебил ее. – После июня я перестану быть для тебя обузой.

– Я не то имела в виду, – хрипло ответила она, подойдя ближе, и подняла руку, словно в попытке остановить мои мысли. – Ты был даром, Джаред. Светом. А твой отец – адом. Я думала, что любила его. Он был сильным, уверенным, дерзким. Я боготворила его… – мама не договорила. Клянусь, я буквально слышал, как разбивается ее сердце, когда она потупила взгляд.

Мне не хотелось выслушивать про этого козла, но я понимал, что матери нужно выговориться. И по какой-то причине хотел предоставить ей такой шанс.

– Я боготворила его где-то с месяц, – продолжила она. – Достаточно, чтобы забеременеть и застрять с ним. – Затем мама снова посмотрела на меня. – Но я была юной и наивной. Считала, будто все знаю. Выпивка стала моей отдушиной, и я бросила тебя. Ты ничем не заслужил такую жизнь. Когда увидела той ночью, как Тэйт старалась тебя порадовать, я ей позволила. Следующим утром тебя в комнате не оказалось. Выглянув из окна, заметила, что вы оба спали у нее на кровати. И я это позволила. На протяжении всех лет мне было известно, что ты пробирался к ней на ночевки. Я не препятствовала, потому что Тэйт, в отличие от меня, делала тебя счастливым.

Самые чистые, искренние, замечательные отношения в моей жизни. А я потратил годы, чтобы замарать их.

От осознания все внутри завязалось узлом. Я хотел заехать кулаком в чертову кирпичную стену.

– Господи. – Провел пальцами по волосам, зажмурился и прошептал для себя: – Я так ужасно с ней обращался.

Моя мать, как и мистер Брандт, скорее всего понятия не имела, через что прошла Тэйт моими стараниями, но знала, что мы больше не дружили.

• Предыдущая
• 48/70
• Следующая