Поединок. Выпуск 17 - Ромов Анатолий Сергеевич - Страница 12
- Предыдущая
- 12/107
- Следующая
— Да, туда ходят вкусно поесть. В «Тройку», насколько я знаю от вас, часто заходил Долгополов. Шахова же самым тесным образом связана с Лагиным. Поэтому, может, поговорим с ней вместе — прямо там, на работе?
В этот же день атташе Посольства СССР в Великобритании по культуре и искусству Андрей Долженков, молодой и подающий надежды дипломат, сидел в холле представительства аукциона «Сотби» на Стрэнде в Лондоне и изучал только что выложенные на стол проспекты, в которых перечислялись экспонаты ближайшего аукциона. Наконец он заметил в самом углу последней страницы вкладыш — вставленный в каталог глянцевый лист с коротким объявлением: «Елизаветинский рубль. Русская монета XVIII века, первой половины (1742). Начальная стоимость — 100 000 фунтов стерлингов». Под текстом темнела крохотная фотокопия монеты, на которой можно было все-таки разобрать профиль императрицы Елизаветы. Долженков достал блокнот, тщательно переписал объявление, быстро вышел на улицу и взял такси.
Вскоре из Лондона в Москву ушел телекс:
«На аукционе «Сотби» выставлена для продажи монета «Елизаветинский рубль 1742 года» с профилем императрицы Елизаветы. Начальная стоимость — 100 000 фунтов стерлингов».
Изучив сообщение, Русинов около часа сидел, разглядывая видневшиеся в окне крыши. Наконец вырвал листок из блокнота, набросал короткий текст.
В телексе, который вскоре ушел в Лондон, значилось:
«Монета «Елизаветинский рубль 1742 года» вывезена из СССР незаконным путем. Просим немедленно приостановить продажу монеты. Работникам посольства необходимо срочно добиться осмотра монеты, сфотографировать ее и тщательно переписать все замеченные дефекты и царапины на аверсе, реверсе и гурте. Результаты осмотра и фотографию монеты просим немедленно телеграфировать».
Стройная, гибкая, с огромными синими глазами, она приблизилась к нашему столику и посмотрела на Русинова. Владимир Анатольевич, в своей куртке и джинсах, а тем более в паре со мной, выглядел завзятым прожигателем жизни. Сейчас, перед ужином, ресторан «Тройка» был почти пуст; кроме нашего было занято всего два столика. Губы Марины Шаховой вздрогнули:
— Что желаете?
На официантке была строгая синяя юбка, белоснежный передник, наколка. На вид Шаховой можно было дать не больше двадцати, хотя я знала, что ей двадцать пять. Может быть, она и увлекалась золотом и камнями после работы, но сейчас никаких украшений на ней не было. Мать Лагина была права: в ее красоте, в наигранной наивности синих глаз пряталось что-то настораживающее. Русинов улыбнулся:
— Хотим выпить кофе.
Нет, эта девочка никуда от меня не уйдет. Только бы установить, что она знает Долгополова. Конечно, я могла бы сразу представиться и спросить, знает ли она, во-первых, Долгополова, во-вторых, Лагина, но мне хотелось некоторое время посмотреть на подругу Лагина со стороны. Смерив Русинова взглядом, Шахова ответила нейтрально:
— Пожалуйста, я слушаю.
Да, в ней есть все, чтобы нравиться мужчинам. Стройность, легкость, уверенность в себе. Но главное, в ней есть какая-то тайна, что-то, закрытое для других, — это чувствуется во всем: в глазах, в манере говорить, в каждом движении.
— Гренки с сыром есть?
— Да, есть. — Я смотрела, как Шахова быстро записывает в блокнот заказ; красивые руки, длинные пальцы, ухоженные ногти, ручка «Паркер», плавно плывущая над блокнотом. — Все?
— Все, если не считать кофе со сливками. — Русинов закрыл меню.
— Хорошо, сейчас я все принесу.
Я поняла не только Лагина, но и Русинова, который непроизвольно посмотрел ей вслед. У мужчин в этот момент бывает довольно глупый вид, но я его простила. Повернувшись, Владимир Анатольевич поймал мой взгляд — и покраснел:
— Я выглядел глупо, да, Юлия Сергеевна?
— Она действительно хороша. Я вот о чем: как вы думаете, она знает Долгополова?
— Долгополов здесь бывал, она его обслуживала. И не раз. Значит, она его знает.
— Железная логика. Официантка не обязана знать клиентов. Короче, вместе, вне обслуживания, их никто не видел?
— Не знаю. У меня таких данных нет.
Я хотела только одного: установить, что посредником, познакомившим Лагина и Лещенко, был Долгополов. Если бы я была твердо уверена, что Марина Шахова и Эдуард Долгополов знакомы, многое встало бы на свои места. Треугольник Лещенко — Долгополов — Лагин в таком случае замкнулся бы.
— Жаль, — сказала я. — Но если мы найдем свидетелей, которые подтвердят, что Долгополов и Шахова знакомы, я буду счастлива.
Подойдя, Марина Шахова осторожно поставила на стол кофейник, кувшинчик со сливками, накрытую салфеткой тарелку с гренками и ушла. Сделав вид, что занята кофе, я заметила уголком глаза: остановившись в проходе, официантка что-то коротко сказала метрдотелю, тот невозмутимо кивнул, тут же исчез.
— Владимир Анатольевич, кажется, нас засекли.
Не поднимая головы, Русинов покосился:
— Не может быть.
— Может, и причина простая: у Марины Шаховой заряженность на проверку. Она наверняка видела вас когда-нибудь в форме.
— Я никогда не бывал здесь. Да я и вообще не хожу в форме.
— Это не имеет значения. Ничего, мы свое дело сделали, сейчас наша задача красиво уйти. Сможем?
— Лично я — постараюсь. А вам советую остаться. И поговорить с Шаховой с глазу на глаз, как женщина с женщиной.
— Хорошо. И неплохо было бы, чтобы у Суркова и Михеевой взяли показания, знают ли они Лагина.
— Вас понял, Юлия Сергеевна.
Русинов ушел, сделав это еще более красиво, чем я ожидала; примерно минут через пятнадцать, выскользнув из-за портьеры и сделав дружелюбное лицо, Марина Шахова занесла над блокнотом «Паркер»:
— Что-нибудь еще?
— Спасибо, ничего. Посчитаете?
— Конечно. — Шахова смотрела на меня, как полагается хорошо подготовленной официантке. — Два двадцать четыре.
Я положила на скатерть два рубля, придавила их мелочью. Если бы она призналась, что знает Долгополова! Если бы!
— Большое спасибо. Кофе был замечательным. Вы ведь Марина Шахова?
Взяв деньги, Шахова улыбнулась, но на этот раз улыбка оказалась нарочито деревянной.
— Совершенно верно, я Марина Шахова. Простите, что-то не так?
— Нет, все так.
— Вам что-то нужно?
— Меня зовут Силина, Юлия Сергеевна Силина, я следователь городской прокуратуры.
— Очень приятно.
— Марина, я хотела бы поговорить с вами.
— Пожалуйста. Вы хотите прямо здесь?
В глазах официантки что-то мелькнуло, но уже через секунду они стали чистыми, как лесное озеро. Никакой реакции, никакого удивления. Да, скорей всего, она догадалась, зачем я пришла. Значит, она уже все продумала. Жаль.
— Я готова, товарищ следователь, где?
— Лучше в каком-нибудь служебном помещении.
— Даже не знаю, куда вас пригласить. Может быть, в кабинете метрдотеля?
— Если это удобно.
— Удобно. — Шахова кивнула, мы прошли за портьеру; пропустив меня в пустой кабинет, официантка показала на кресло:
— Прошу, садитесь. — Дождавшись, пока я сяду, села сама. — Слушаю вас, Юлия Сергеевна.
Пытаясь найти общий язык, я улыбнулась. Шахова, помедлив, улыбнулась в ответ. Улыбка у нее действительно была замечательной. Наивная, обворожительная улыбка первоклассницы. Да, в ней есть тайна, есть, никуда не денешься. И наверняка она нарасхват, любой ресторан может гордиться такой официанткой.
— Я слушаю.
— Вас не интересует, почему я хочу с вами поговорить?
— Интересует, но… Я привыкла не быть любопытной. Но если вы так хотите — почему? Что-нибудь по работе?
— Нет, не по работе.
— Тогда что же?
— Как давно вы видели Виктора Лагина?
Я ожидала увидеть в ее взгляде удивление, испуг, тревогу, ну, по крайней мере, простое любопытство — но глаза Марины Шаховой были спокойны.
- Предыдущая
- 12/107
- Следующая