Частный детектив Выпуск 3 - Френсис Дик - Страница 72

Теперь было ясно, что она апеллировала ко мне и хотела, чтобы я ее успокоил. Комическая ситуация: она беспокоилась о Ронни, как о зяте, а меня волновала мысль – что значат Лейгтоны в его жизни. Эта женщина, которая рискнула отдать все деньги за билет, когда ехала к Ронни, наверное, не была интриганкой.

Насколько я могу судить, Базиль и Филлис были склонны торговать ей себе во благо. Но не повлияла ли на мою подозрительность обыкновенная зависть? Почему дочь этой женщины не могла влюбиться в Ронни безо всякого расчета? Разговор с Норой Лейгтон совсем успокоил меня. Я сказал:

– Я не вижу никаких причин для беспокойства.

– В самом деле? Я так рада, что вы это говорите! Но мне пора уходить. Завтрашний день вас устроит?

– Вполне.

На следующий день я пошел к Лейгтонам на чай. Их поселили в апартаментах тетки Ронни – Лиззи, которая умерла несколько лет назад. Ее смерть увеличила капитал Ронни на несколько миллионов. Квартира имела отдельный вход. Она была так же шикарна, как и апартаменты Ронни, но обставлена в викторианском стиле. Нора Лейгтон проводила меня в гостиную с прекрасным видом из окон. Всюду была масса цветов.

Домик в Шропшире казался им уже далеким прошлым. Филлис Брент сидела в глубоком кресле. Она читала, придерживая у глаз немодный уже лорнет. Филлис была в дорогом черном платье, купленном Ронни. Ее шею обвивала нитка жемчуга.

Когда мы вошли, она оторвалась от книги и положила лорнет на стол.

– Я вижу, вы оказали нам честь своим визитом. Нора покраснела и сказала:

– Это я пригласила гостя, Филлис.

– Ты? А Базиль хотел прочесть мне новую главу. Это для него очень важно. Хорошо, мы отложим это на более позднее время. Ты пока приготовь чай. Он сказал, что закончит в половине шестого.

Нора ушла. Меня удивил ее жесткий тон в разговоре со мной, командование Норой и ее податливость. Неужели эта кукушка так прочно сидит в гнезде, что Нора с трудом осмеливается признаться в том, что пригласила гостя на чай? Очевидно, недовольство невольно отразилось на моем лице, потому что Филлис пробурчала:

– Когда Базиль работает, очень важен ритм его труда.

– Я не хотел помешать ему.

Она пропустила мои слова мимо ушей. Окинув меня долгим взглядом, она изрекла:

– Вы не сказали нам, что думаете о пьесе?

– Это дело Ронни, а не мое.

– Почему? Вы же его компаньон? Или вы только подчиненный? В Америке ничего не поймешь.

Я решил не поддаваться на провокацию и продолжал удивляться ее безграничной уверенности в себе, стараясь решить вопрос, является ли она следствием ее происхождения или положения первой помощницы гения. Я предоставил ей возможность вести разговор по собственному усмотрению. Она спрашивала, какой гонорар мы выплатим за три повести, анализировала каталог нашего издательства, чтобы удостовериться, достойно ли это общество для Лейгтона. Хотя ее никто не спрашивал, она высказалась, что Петер и Ирис слишком деловые люди, чтобы им можно было доверить пьесу Базиля. Наконец, она посмотрела на часы и поднялась.

– Надо предупредить Базиля. Он не любит неожиданных гостей.

Филлис исчезла за дверьми, и действие невидимой режиссуры проявилось в том, что чай и Базиль появились одновременно.

Внешне Базиль очень изменился, все следы литературной эксцентричности, за исключением испанской бородки, исчезли. На нем был дорогой костюм, какой даже я не мог себе позволить, шелковая рубашка и модный галстук.

Пока Нора разливала чай из серебряного чайника покойной Лиззи, а. Филлис без стеснения стала проявлять скуку, Базиль пытался занять меня разговором.

Он был остроумен и находчив. Меня все время преследовала мысль – как я должен быть счастлив, что удостоен такой чести. Так мог разговаривать Томас Гарди, ласково дающий интервью еще не оперившемуся журналисту. Непосвященному человеку едва ли пришло бы в голову, что этот писатель, не имевший ни гроша за душой, избежал нужды благодаря капризу миллионера. В потоке снисходительных слов не было ни малейшего намека на то, что его жизнь недавно была иной; ни разу в его словах не промелькнула хотя бы тень благодарности Ронни. Он был очень доволен решением своего мецената поставить пьесу, но его беспокоило, смогут ли американские артисты достойно сыграть свои роли.

Для себя, Филлис и Норы он был великим Базилем Лейгтоном, удел которого был так же неизбежен, как полет кометы.

Невольно я начал поддаваться общему настроению. Может быть, они правы, и он на самом деле гений? Но я был рад, что не довожусь ему зятем. Когда я уходил, Нора проводила меня.

– Как хорошо, что вы пришли.

– Я посетил вас с удовольствием, – ответил я. – Но в следующий раз я все–таки хотел бы иметь возможность поговорить с вами.

– Со мной? – искренне удивилась она. – Я надеюсь, что Филлис была вежлива с вами? Она очень робкая.

– Это основная черта ее характера?

Я хотел дать ей возможность высказаться, но она скромно ответила:

– Филлис – необыкновенный друг. Если бы не она, Бог знает что случилось бы с нами.

– Зато сейчас все прекрасно.

– Да, конечно.

– И этой переменой они обязаны вам.

– Мне? Почему?

Нора, очевидно, не собиралась говорить об этом, а я не хотел быть навязчивым. Она дотронулась рукой до двери. Я уже много лет не видел у женщин таких натруженных рук. В душе я почувствовал жалость к этому скромному измученному человеку. Я позавидовал Лейгтону, что у него такая хорошая жена.

– До свидания. Вы еще к нам придете, правда?

– Охотно! – ответил я.

Дома дверь мне с недовольным видом открыла Лера.

– Билл вернулся, – сказала она. – Насовсем.

Билл лежал на диване в столовой и курил. Увидев меня, он лениво поднялся. Я думал, что он растерян и его голова полна беспокойных мыслей о Жанне Шелдон и Риме. Но на самом деле все оказалось не так.

Билл был суетлив, несколько робок, но очень мил. Он решил, что поездка в Рим бессмысленна и что наши отношения пора уладить.

– Не знаю, что со мной произошло. Папа, я на самом деле не хочу быть «трудным ребенком». Давай покончим со всей этой историей? Ведь писать я могу с таким же успехом и здесь.

Я не успел ничего ответить, как позвонили в дверь. Лера пошла открывать, и в комнату вошли Ронни и Жанна в вечерних туалетах.

– Извини, что мы так неожиданно ворвались к тебе, старина, но мы идем на очень скучный прием. Я решил заглянуть к тебе и сообщить последние новости. Из Джорджии позвонила Гвендолен Снейгли. Она закончила книгу. Ты понимаешь, что это значит?

Я очень даже хорошо понимал. Она была такого же высокого мнения о себе, как и ее поклонники–критики. Всегда, когда она заканчивала книгу, Ронни, в которого она по–своему была влюблена, должен был ехать в Джорджию разбирать страницу за страницей ее новое величайшее произведение. Эта работа продолжалась обычно две недели. Ронни беспомощно улыбнулся.

– Ты знаешь эту мадам Снейгли, старина. К ней нельзя везти молодую красивую жену. Один взгляд на Жанну, и она бросит якорь у Гарпера. Поэтому я и пришел. Ничего не поделаешь! Завтра утром я еду в Джорджию.

– Слушай, Билл, – продолжал он, – Базиль по уши ушел в работу над своей новой книгой, поэтому Нора и Филлис тоже заняты сверх меры, и Жанне придется одной слоняться по дому. Какие у тебя планы на ближайшее время? Может быть, ты найдешь время, чтобы показать Жанне город?

Билл был крестником Ронни и ровесником Жанны. Поэтому предложение Ронни было вполне естественным, но у меня в душе снова возникли плохие предчувствия. Ни он, ни она даже не обменялись взглядом, но румянец на лице Жанны и равнодушие Билла, с которым он рассматривал свои ногти, возбудили во мне подозрения. Не слишком ли это показное равнодушие? Затем это неожиданное возвращение домой. Неужели перемена в Билле была только каким–то маневром? Может быть, между ними что–то есть? Жанна ведь могла сообщить ему по телефону, что Ронни уезжает. Стыдясь своих подозрений, я смотрел на эти молодые создания. Ронни ждал от Билла ответа.