Частный детектив Выпуск 3 - Френсис Дик - Страница 22

Значит, все ясно. Нужно повернуть направо и идти вперед. Задача для маленьких детей.

Я медленно выпрямился, отверстие осталось за спиной. Повернул направо, нащупывая правой рукой шершавую стену, и шагнул вперед.

Скрип под ногами и мертвая тишина. Только что мой слух был занят камешками и сердцем. А теперь — ничего. Только тишина, такая же непроницаемая, как темнота.

Однако не стоило тратить времени на переживания. Быстро и осторожно я стал продвигаться вперед. Шаг за шагом. Тишина. Значит, вентиляция выключена. Неважно, воздуха мне, наверное, хватит. А вот жара… Внезапно моя рука потеряла скалу, и тут же учащенно забилось сердце. Я глубоко вдохнул и сделал шаг назад. Правая рука снова коснулась стены. Порядок. Я вздохнул с облегчением. Теперь опускайся на колени, старина. Так ты пройдешь мимо следующего отверстия, из которого в любой момент может грохнуть взрыв.

Взрыв, произведенный в замкнутом пространстве, дает ударную волну колоссальной силы. Это само по себе смертельно, плюс обломки скалы.

«Господи!» — думал я. И еще: «Что там, к черту, люди думают перед смертью?»

Лично я думал о том, как поскорее выбраться и урыть подальше. Еще я думал о том, что правой рукой нужно все время касаться скалы, иначе я потеряю ориентировку и пойду в направлении взрыва. Больше я ни о чем не думал. Даже о Кейт. Я двигался вперед. Температура поднималась. Я не знал, с какой скоростью продвигаюсь вперед. Мне казалось, что очень медленно. Это напоминало кошмар, где за тобой гонятся, а ты, будто парализованный, не можешь двинуться с места.

* * *

Так я добрался, наконец, до места, где проход расширялся. Я знал: и по ответвлению пройдет ударная волна, но боялся этого меньше, мне казалось, поворот уменьшит ее силу.

Теперь во мне проснулась слабая надежда. Я касался рукой стены так, как будто от этого зависела моя жизнь, — да так оно, в сущности, и было, — и медленно продвигался вперед. Каждый шаг уносил меня все дальше от взрыва.

Динагель не взорвался. По крайней мере, пока я находился в шахте.

Яркий свет ослепил меня.

Я зажмурился, спасаясь от его ярких лучей, остановился и прислонился к стене. Когда я осторожно открыл глаза, лампы на потолке ярко горели, а передо мной был такой безопасный, такой родной и белый коридор.

Все это было так неожиданно и так чудесно, что ноги мои ослабели в коленках. Голова болела, как после большой пьянки.

Вернулся знакомый шум вентиляции, а потом послышался другой знакомый звук. Он становился все отчетливей и громче, и я увидел электрическую клетку на колесах, такую же, как та, что привезла меня сюда.

Электрокар остановился, послышался топот тяжелых ботинок.

Я поспешил навстречу.

Люди в белых комбинезонах окружили меня. На их лицах было написано облегчение. Одним из них был Лозенвольдт. Других я не знал.

— Мистер Линкольн… С вами все в порядке? — спросил один из них.

— Вроде бы да… — ответил я дурным голосом. И добавил: — В порядке.

— Где вы пропадали? — спросил Лозенвольдт с упреком.

— Я сожалею, что доставил вам столько хлопот… Похоже, я ударился головой и потерял сознание. Честно говоря, я ничего не помню… — я наморщил лоб, — вот ведь идиот!

— А где это было? — спросил кто–то.

— В штреке, — ответил я.

— Господи… Должно быть, вы резко выпрямились… А может быть, камень упал на голову.

— Может быть, — ответил я.

— Но если вы потеряли сознание в штреке, как вы оказались здесь?

Я рассказал о камешках. Они переглянулись. Один из них сказал:

— У вас кровь… Вы можете идти? Мы прихватили носилки, мало ли что…

Я улыбнулся.

И мы пошли.

— Когда вы обнаружили, что я остался внизу? — спросил я.

— У нас надежная система проверки. Сигнал на отстрел подается только после проверки. Это для шахтеров. А вот посторонние — другое дело… Видите ли, такие группы у нас бывают очень редко. Мистер ван Хурен почти никого не приглашает. Иногда бывают экскурсии для туристов, группы по двадцать человек, но в это время работа в руднике практически останавливается. Такое бывает чаще, чем раз в полтора месяца. В эти дни мы вообще не взрываем. А тут один из ваших плохо себя почувствовал, и все были уверены, что вы поднялись с ним. Тим Йатес сказал, что вы собирались это сделать.

— Да, так и было, — согласился я, — я вспомнил.

— Остальные ваши вышли вместе, потом шахтеров пересчитали и подняли… Через минуту должны были дать сигнал на отстрел…

Нить рассказа перехватил высокий худой мужчина.

— Но тут контролер, который сверяет общее число спустившихся и поднявшихся, сказал, что одного человека не хватает. Бригадир доказывал, что все шахтеры на месте, он сам их пересчитывал. Контролер настаивал. Тогда мы решили, что это кто–то из гостей. Решили проверить. В раздевалке нам сказали, что вас еще не было, ваша одежда висит в шкафу, и чтобы мы узнали в амбулатории, скорей всего, вы сопровождаете вашего друга. Его зовут Конрад, если не ошибаюсь.

— Конрад! — воскликнул я. Все время я был уверен, что плохо стало Эвану. — А что с ним?

— Кажется, у него приступ астмы. На всякий случай, мы сходили в амбулаторию, Конрад сказал, что вы с ним не поднимались.

— Ну, да, — ответил я. — Правильно. Если бы я был с ним, когда ему стало плохо, то, наверное, проводил бы до амбулатории. Но с момента, когда нас разделили у штрека, я его не видел.

Мы сели в электрокар.

— Тот, которому стало плохо, — сказал Лозенвольдт сердито, — ну, такой толстый, с усами, был не со мной. Иначе бы я обязательно проводил его до подъемника и конечно бы знал, что вы с ним не поехали.

— Бесспорно, — подтвердил я.

Мы доехали до лифта, вошли в него, дали сигнал и через две минуты были на поверхности. Солнце пекло вовсю, но мне было холодно, меня начинало колотить.

— Он слишком легко одет! — воскликнул один из спасителей. — А мы не взяли одеяла!

Он побежал к одному из домиков, вынес старую куртку и набросил на меня.

Эван, Родерик, Дэн и ван Хурен с нескрываемым облегчением приветствовали меня.

— Дорогой Линк, — обратился ко мне ван Хурен, — что случилось?

— Ничего, сам виноват, — успокоил я его, — я доставил вам столько хлопот…

Ван Хурен был рад, впрочем, как и остальные. Я обратился к моим спасителям, которых осталось трое. Лозенвольдт испарился.

— От всего сердца благодарю вас, господа, — сказал я. — От всего сердца.

Они улыбались.

— Мы ждем вознаграждения, — сказал один из них. Должно быть, я выглядел дурак–дураком, когда прикидывал, сколько им дать.

— Будьте добры автограф, — пояснил он.

— Вот оно что! — засмеялся я.

Один из них вытащил блокнот. Я написал несколько добрых слов на трех отдельных листках. «Какая мелочь за такую услугу», — подумал я.

* * *

Дежурный врач промыл мою рану на голове, сказал, что она поверхностная, совсем не опасная, зашивать не надо, не нужен даже пластырь, если, конечно, я не настаиваю…

— Нет, спасибо… — ответил я.

— Вот и хорошо. Примите вот это…

Я послушно проглотил два порошка. Потом зашел к Конраду и пригласил его на ленч. По пути мы обменялись рассказами о наших приключениях. Ни он, ни я не были довольны собой.

За столом разговор вращался вокруг моего чудесного спасения. Я просил Родерика не писать об этом в газете.

Родерик улыбнулся.

— Вот если бы рвануло, мистер Линкольн, тогда бы была сенсация. А так? То, что контролер выполнил свои обязанности, — не такая уж интересная новость.

— И слава Богу, — пробормотал я. Конрад сказал:

— Дорогуша, тебе как–то странно не везет с тех пор, как ты приехал в Африку.

— Какое невезение? Я два раза чудом спасся.

— Как говорится, Бог троицу любит, — сказал Конрад.

* * *

Как и следовало ожидать, разговор пошел о золоте. Мне подумалось, что для Уэлкома это такой же обычный разговор, как для Ньюмаркета о лошадях.

Ван Хурен снисходительно улыбнулся.