Грязная игра (ЛП) - Батчер Джим - Страница 31

— Божемойбожемойбожемой, — прошептал Харви, начиная задыхаться от паники. — Что они такое?

— Вурдалаки, — мрачно ответил я. — Сильные, быстрые, крайне живучие.

— Что они будут делать?

— Прорвутся сквозь стены, окружат нас со всех сторон, убьют нас и сожрут, — ответил я.

И, в полнейшей тишине, вурдалаки начали рвать гипсокартон по обе стороны моей оборонительной позиции в дверном проеме, чтобы сделать именно так, как я сказал.

Проламываться сквозь гипсокартон — удивительно шумный процесс. Ломается он с громкими хлопками и  треском. Вурдалаки известны своей способностью когтями проделать дыру в каменной стене мавзолея, чтобы полакомиться славной полуразложившейся человечинкой. Гипсокартон и дерево не вызвали у них больших трудностей, сгобившись и работая когтями, они продирались сквозь него, не сбавляя темпа.

У нас было в запасе секунд шестьдесят, не больше, прежде чем они прорвутся сквозь стену и окружат нас.

— Они идут, — тяжело дыша причитал Харви, — Они схватят нас. Что нам делать?

Мое сердце забилось куда быстрее, чем секунду назад. Вурдалаки — это не шутка. И сражаться с ними в таком ограниченном пространстве для чародея было хуже всего. Мой защищенный заклятьями пыльник не сильно поможет, если один из них попытается откусить мне голову. Не важно, сколько раз ты встречался лицом к лицу с опасностью. Когда твоя жизнь под угрозой и ты знаешь об этом, тебе становится страшно, без вариантов.

Страх — настоящий, чистый, наполненный адреналином страх — овладел мною.

— Гм... — сказал я, не поддаваясь панике. — Мы...

Я собирался сказать "отойдем назад". Правда собирался. Но Тесса глядела на меня с самодовольным и злорадным выражением лица, и это вдруг привело меня в бешенство. К ней у меня особый счет. При прошлой встрече она отправила одного хорошего человека в больницу на несколько месяцев, покалечив его на всю оставшуюся жизнь. Чудо, что он вообще выжил. В буквальном смысле чудо.

Она покалечила моего друга.

Вместе с гневом во мне нарастала Зима, и внезапно тот факт, что я еще не стребовал с нее этот должок, вытеснил все для меня остальное.

— Держись за мной, как можно ближе, — прорычал я взамен.

— Что? — выпалил Харви.

К моему удовлетворению, злорадное выражение исчезло с лица Тессы в ту же секунду — видимо, что-то на моем лице потревожило ее. Я опустил щит, правой рукой вскинул посох, призвал Зиму, и прорычал:

— Infriga!

В торговый зал с ревом ворвался мощный порыв арктического ветра, в мгновение ока покрыв все вокруг — пол, потолок, стены — ровным слоем изморози. От резкого перепада температуры комнату заволокло густым туманом, видимость сократилась до пяти-шести футов... Что как раз давало преимущество небольшой группе, затрудняя координацию между превосходящими силами противника.

Я ломанулся сквозь туман, сокращая дистанцию с Тессой, чтобы найти ее до того, как она опомнится и начнет действовать. В совершенном мире я бы нашел ее вмороженной в глыбу жутко холодного Зимнего льда... но она была чародейкой, и вовсе не дилетанткой в этом деле. Приблизившись на достаточное расстояние, я увидел, что она пятится назад, скрестив передние насекомьи лапы в защитной стойке. Нас разделяла С-образная стена льда — чтобы окружить ее полностью не хватило совсем чуть-чуть.

Я взмахнул посохом и прорычал:

— Forzare!

Ледяная стена разлетелась на множество острых как ножи осколков, столь же смертоносных, как облако шрапнели. Тесса попыталась броситься в сторону, но, ошеломленная силой атаки, не учла, что пол под ее ногами покрыт льдом... пол, на котором я стоял так же твердо, как на баскетбольной площадке. Насекомьи ноги заскользили, и ее хитиновое тело врезалось в лед, во все стороны брызнула зеленая кровь, а ее богомолья голова заглотила внутрь человеческое лицо. Над насекомьими глазами демонической формы Тессы открылись еще одни, пылающие ярким зеленым огнем и беспредельной яростью. Во вновь сгустившемся тумане я не мог разглядеть больше ничего, кроме этих глаз падшего ангела, покровителя Тессы.

— Эй, Имариэль! — прорычал я. — Для тебя у меня тоже кое-что есть! Fuego!

При этих словах я пропустил через посох бурлящую массу из воли и стихийного пламени, подпитывая заклинание, вылетевшее из него серебристо-белым огнем самого Созидания. Комета из огня Души, размером с баскетбольный мяч, прорезала воздух, словно аккорд триумфальной церковной песни, и врезалась в эти горящие глаза. Раздался яростный грохот, поднявшиеся клубы пара еще больше усилили дымку. Глаза исчезли с визгливым воплем ужасающей ярости, сопровождаемым громовым треском обваливающихся в дальней стене здания кирпичей.

Этим я как минимум выиграл себе немного времени. Я резко развернулся и затащил Харви себе за спину, одновременно с этим из тумана возник самый быстрый или удачливый из вурдалаков и бросился к моей голове.

На заклинание не было времени. Но его и не требовалось. В моем теле все еще на полную мощь бурлила Зима. Я крутанул своим тяжелым дубовым посохом и встретил прыгнувшего на меня вурдалака ударом, в который вложил всю силу моих рук, плечей, бедер и ног. Я врезал ему по плечу, раздался влажный тошнотворный треск ломающейся кости и выворачивающихся суставов. Этот удар припечатал его к полу, словно прыгнувшего на меня гиперактивного котенка, и вызвал воющий крик удивления и боли.

В моей голове всплыли образы двух молодых чародеев, брата и сестры, несколько лет назад на моих глазах замученных до смерти вурдалаками... и я вспомнил, что у меня и к ним был должок, коллективный. Я пнул скорчившегося вурдалака так сильно, что он отлетел прочь, скользя по ледяному полу, и, хотя и так уже достаточно позлоупотреблял использованием этих сил, снова спустил с поводка Зиму и прорычал:

— Infriga!

Вурдалак был беззащитен перед такой магией. Мгновением позже на его месте уже была белая глыба льда, смутно напоминающая его по форме. Глыба продолжала скользить, шлифуясь о ледяной пол...

...пока не врезалась в когтистые ноги трех других вурдалаков.

Долю секунды те в оцепенении пялились на глыбу льда, а затем, как один, перевели свои полные ненависти глаза на меня и яростно зарычали.

О-ой.

Когда они пригнулись, чтобы прыгнуть на меня, время замедлилось.

Закатать одного вурдалака в лед — это одно дело. Проделать это с тремя — совсем другое. Если я ударю в кого-то одного, другие два в это время приблизятся ко мне, не успеют еще слова слететь с моих уст. А четыре вурдалака минус два вурдалака — это на целых два вурдалака больше, чем нужно. Когда тебя так серьезно превосходят числом, расчитывать на потери два к одному — это все равно, что сказать, что ты проиграл и будешь съеден.

Мне нужно было изменить тактику.

Вурдалак слева от меня был чуть быстрее своих собратьев, и я бросился влево, увлекая его за собой и еще немного увеличивая дистанцию между ним и его товарищами. Когда его когтистые ноги оторвались от земли, я вскинул посох, снова воззвал к Зиме и прокричал:

— Glacivallare!

Пласт льда толщиной в полтора фута c пронзительным звуком вырос от пола до потолка, разрезав помещение по диагонали, ровной, словно прочерченной по линейке линией. Поднимаясь, лед ударил по пяткам первого вурдалака, и врезался в потолок перед носом у других двоих с душераздирающим скрежетом.

Время было выбрано безупречно. Это снова был бой один на один. Меня охватил триумф.

Это продолжалось наверное в течение секунды, а затем скачущий вурдалак врезался в меня как профессиональный полузащитник, который также был голодным каннибалом.

Он врезался в меня достаточно сильно, чтобы поломать ребра, и я понадеялся что раздавшийся треск был всего лишь звуком ломающегося льда. Мы жёстко приземлились на пол, причём я оказался снизу, и мой пыльник теперь скользил по жесткой поверхности, гася часть энергии удара.

Вурдалак явно знал, что делает. Я сталкивался с ними прежде несколько раз, и все вурдалаки, в основном, дрались со слепой яростью, одной грубой силой,  полосуя когтями и разрывая всё, что  могут достать. Этот действовал по-другому. Он ухватил обеими руками мой посох, выворачивая его в сторону с потрясающей, невероятной силой, и наклонил ко мне голову, подбираясь к горлу, чтобы сразу меня прикончить. Я достаточно знал о рукопашном бое, чтобы  распознать технику и дисциплину. Одно дело драться с буйным пьяным любителем, и совсем другое —  с обученным солдатом или чемпионом смешанных боевых искусств.