Грязная игра (ЛП) - Батчер Джим - Страница 15

Прошло несколько минут, а она так и не появлялась, в то время как прибыло несколько чикагских знаменитостей, а численность людей в зале понемногу начинала увеличиваться. Прислуга отеля принялась принимать верхнюю одежду и сновать по залу с подносами, уставленными едой и напитками, а официанты начали бойко курсировать туда и сюда через служебные входы, подобно маленькой армии муравьёв-рабочих, практически мгновенно устраняя ущерб, причинённый количеству блюд на шведском столе. Это занятие казалось столь важным для них, что я уже подумывал о том, чтобы внести свою лепту в разорение шведского стола — просто чтобы дать им шанс снова всё исправить, сами понимаете. Я стараюсь быть добрым к людям.

Я как раз брал свою пустую тарелку, чтобы продемонстрировать сострадательную гуманную сторону себя, когда женщина из персонала отеля мягко тронула меня за руку и произнесла:

— Простите, мистер Оберхайт? Вас зовут к телефону, сэр. Телефон-автомат здесь рядом.

Я поднял взгляд на девушку, вытер рот салфеткой и произнёс:

— Хорошо. Покажите, где. — Я кивнул Эшер: — Я скоро.

Я поднялся и проследовал за служащей к занавешенной нише в углу, где и находился телефон. Тут мы находились в относительном уединении от остальных присутствующих в зале.

— Мисс Вальмон, — обратился я к служащей отеля, когда мы оказались одни. — Рад вас снова видеть.

Анна Вальмон обернула ко мне своё лицо, одарив меня небольшой и не особо приятной улыбкой. В последний раз, когда я её видел, она выбелила свои волосы перекисью. Теперь её волосы стали чёрными и были подстрижены в стиле опрятного пажа. Она стала ещё стройнее, чем я помнил, даже чересчур, став похожей на молодую дикую кошку. Она всё ещё выглядела миловидно, хоть её черты и растеряли признаки бурлящей юности, а взгляд стал более жёстким и опасливым.

— Дрезден, — произнесла она. — "Мистер Оберхайт", серьёзно?

— Разве я хоть раз критиковал твои псевдонимы? — спросил я в ответ.

Мои слова вызвали у неё улыбку.

— Кто эта стриптизёрша?

— Ты её не знаешь, и шутить с ней не стоит, — ответил я. — И ты так говоришь «стриптизёрша», будто это что-то плохое. Как у тебя дела?

Она порылась в своей блузке и осторожно достала тщательно запакованный конверт.

— Ты принёс мои деньги или нет?

Мои брови полезли на лоб:

— Деньги?

Она опять мне улыбнулась, но улыбка вышла какая-то кривоватая.

— Дрезден, мы с тобой давно знакомы, но на халяву я не работаю. И я не собираюсь торчать тут и трепаться. Люди, которым я перешла дорогу ради вот этого, не склонны к всепрощению. Они гонялись за мной всю неделю. Конверт сделан из воспламеняющейся бумаги. Выкладывай бабло, или информация превратиться в дым вместе со мной.

Мои мысли понеслись вскачь. Никодимус придумал работу для Анны Вальмон. Это был единственный способ точно знать, что она придёт и встретится с парнем с розой цвета вечерней зари. Значит, не исключено, что информация, которую он у неё попросил, тоже была важна.

Я быстро оглянулся по сторонам. С этого места не было видно нашего с Эшер столика, да и самой Эшер тоже. Я вновь повернулся к Вальмон:

— Давай, быстрее, уничтожь его.

— Ты что, думаешь, я не сделаю этого? — спросила она. Затем замерла и нахмурилась: — Подожди-ка... В чём подвох?

— Нет никакого подвоха, — ответил я вполголоса. — Послушай, Анна, здесь много чего происходит, но на объяснения нет времени. Сжигай информацию и сваливай. Нам обоим от этого будет только лучше.

Она наклонила голову, и выражение её лица внезапно стало скептическим. Конверт она прижала к себе в инстинктивном защитном жесте.

— Ты дал мне сто штук вперёд и обещал ещё сто за доставку, а теперь говоришь избавиться от информации? Это же не единственная копия.

— Не я тебя нанял, — с нажимом произнёс я. — Адские колокола, да ты как-то украла мою машину. Разве похоже, что у меня водятся такие деньги? Я просто парень на подхвате, и тебе не стоит присоединяться к этой команде. Убирайся отсюда, пока не поздно.

— Я сделала работу и получу свои деньги, — ответила она. — Хочешь уничтожить информацию, ну и отлично. Но сначала заплати. Сто тысяч долларов.

— А как насчёт двух миллионов? — спросила Эшер. Она проскользнула в нишу с бокалом шампанского, на ободке которого не было ни следа помады.

Анна резко посмотрела на неё:

— Что?

— Два миллиона гарантированно, — продолжила Эшер. — И ещё двадцать, если дело выгорит.

Я стиснул зубы.

Взгляд Вальмон пару секунд метался между мной и Эшер. Её лицо оставалось непроницаемым.

— Эта работа была проверкой.

— Бинго, — сказала Эшер. — У тебя есть необходимые навыки и смелость. А работёнка намечается не из простых. Дрезден делает то же, что и всегда — пытается спасти всех от большого жестокого мира. Но эта работа — шанс для тебя состариться на собственном острове.

— Работа? — осведомилась Анна. — На кого?

— На Никодимуса Архлеоне, — ответил я.

Взгляд Анны Вальмон потускнел и стал жёстким.

— Ты с ним работаешь?

— Долгая история, — сказал я. — И я делаю это не по своей воле.

Но я понял, что раньше имела в виду Эшер. Никодимус выбрал Анну Вальмон и послал меня за ней, потому что он просчитал её мотивы. Анна кое-что задолжала мне, и ещё больше она задолжала Никодимусу. Даже если бы она не взялась за эту работу чтобы помочь мне, она могла сделать это ради мести, ради шанса подставить Никодимуса в самый неподходящий момент. Он предоставил ей массу причин участвовать. А деньги были здесь лишь вишенкой на торте.

Вальмон точно не была тугодумом.

— Двадцать миллионов, — повторила она.

— В лучшем случае, — поправила её Эшер. — Два — в любом.

— Никодимус Архлеоне, — напомнил я. — Ты же помнишь, что случилось в прошлый раз, когда ты подрядилась на него работать?

— Мы пытались его поиметь, а он поимел нас  в ответ ещё жёстче, — сказала Анна. Она пожирала глазами Эшер, пока ещё пара служащих проходили мимо ниши. — Что будет, если я скажу "нет"?

— Ты упустишь возможность, которая даётся раз в жизни, — ответила ей Эшер. — Никодимусу придётся отказаться от своей идеи, — она взглянула на меня, — а Дрезден окажется в полной заднице.

В этом Эшер была права. Теперь, когда она поймала меня на попытке пустить работу под откос. Если я не прикончу её, чтобы заткнуть — к чему я был не готов — она доложит обо всём Никодимусу, а он, в свою очередь, расскажет всем, что слову Мэб уже нельзя доверять. Мэб же меня на это распнёт — и отнюдь не в переносном смысле. Хуже того, я подозревал, что подобное нанесёт жестокий удар по могуществу Мэб не только в плане политического влияния — и это может помешать ей делать свою работу, важность которой нельзя было недооценивать.

И я был уверен, что Никодимусу всё это было прекрасно известно.

Вот ублюдок.

— Это правда? — спросила Вальмон.

Я сжал зубы и не ответил. Команда из четырёх официантов пронесла мимо большой поднос.

— Значит, это правда, — произнесла Вальмон. — Эта работа, она реальна?

— И чертовски опасна, — ответил я.

— Вязальщик в деле, — отметила Эшер. — Ты в курсе, кто он?

— Наёмник, — кивнула Вальмон. — Заслужил свою репутацию, выбираясь из всевозможных передряг.

— Чертовски верно, — согласилась Эшер. — Он работает со мной. Я же здесь чтобы не дать Дрездену играть с тобой в благородство.

— Это правда? — спросила меня Вальмон.

— Сукин сын, — произнёс я.

Вальмон несколько раз кивнула. Затем она обратилась к Эшер:

— Вы не оставите нас на минутку?

Эшер улыбнулась и согласно кивнула. Она отсалютовала мне бокалом, отпила чуть-чуть и покинула нишу.

Вальмон наклонилась ко мне чуть ближе, понизив голос:

— Деньги тебя не заботят, Дрезден. И ты работаешь на него не по собственной воле. Ты хочешь поджарить его задницу.

— Ага, — согласился я.

Огонь вспыхнул в глазах Вальмон:

— А ты можешь?